В Республике Ингушетия сложилась непривычная для других регионов конфигурация элит с разветвленной вертикалью власти и несколькими центрами влияния. Эффективное управление этой территорией возможно только при кооптации ключевых региональных игроков и демонстрации высоких лоббистских возможностей исполнительной власти. Инсайдеры считают, что действующий глава региона Махмуд-Али Калиматов хотя и сохраняет относительную стабильность во внутрирегиональных отношениях элит, однако раз за разом демонстрирует проблемы во взаимодействии с акторами федерального уровня. На этом фоне потенциальные инвесторы опасаются вкладываться в регион.

В Ингушетии сегодня низкие темпы строительства, проблемы в секторе ЖКХ, нехватка средств для реновации социальной инфраструктуры. Для решения системных проблем необходимо привлечение значительных финансовых ресурсов с федерального уровня – от федерального центра или крупных бизнес-групп. Однако бизнес-игроки не спешат входить в регион самостоятельно из-за низкого инвестиционного потенциала: крупный капитал привлекается в Ингушетию только под конкретные задачи в рамках обозначенных федеральным центром направлений работы. В частности, речь о тепличном комплексе «Сунжа» и туристско-рекреационном комплексе «Армхи».

Однако сеть инвестиций замкнута на текущих проектах – крупные инвесторы опасаются вкладываться в необеспеченные федеральной поддержкой объекты. Калиматов пытается привлечь внимание к региону тех или иных игроков федерального уровня, однако раз за разом демонстрирует слабый уровень лоббистской активности.

В качестве фактора риска потенциальные инвесторы рассматривают и специфический характер кавказских элит, конфигурация которых связана с высоким уровнем кадровой и проектной нестабильности. Местные кланы (тейпы) в основном заинтересованы во внутриэлитных перестановках и улучшении собственного положения, что привело к «кадровой чехарде» как тренду в политике Калиматова, который пытается маневрировать между интересами кланов. Так, на многих региональных министерских должностях за 4 года сменилось по 4-5 министров. При этом ресурсы стабильных, но разрозненных кланов уходят практически целиком на сохранение или увеличение клановой ресурсной базы.

В целом в республике складывается система, в которой отсутствует единый центр влияния, а локальные игроки (кланы) не готовы встраиваться в ту или иную вертикаль власти. При этом более-менее рабочий контроль над региональными процессами и элитными отношениями осуществляется не за счет институциональных решений, а благодаря партнерским отношениям крупнейшего политического (Калиматов) и крупнейшего экономического (Гуцериев) акторов региона. Однако и в этих отношениях глава Ингушетии находится в слабой позиции: фактически стратегическое развитие региона оказывается возможным только при наличии поддержки или федерального центра, или Гуцериева.