АПЭК констатирует стабилизацию уровня протестной активности в 2021 году с тенденцией к снижению интенсивности уличных протестных акций. События развиваются в логике, сформированной в прошлом году с началом пандемии и подразумевающей введение ограничений на проведение массовых мероприятий, которые по-прежнему не сняты.

АПЭК прогнозирует дальнейшее снижение количества политических протестных акций на 15-20%. Текущая динамика уличного политического протеста достаточно слаба. После вспышки недовольства в начале года, связанной с арестом А.Навального, и завершения относительно спокойной с точки зрения протестной активности кампании по выборам в Госдуму сложно представить появление в ближайшее время сопоставимых по значимости поводов. Нет заметных политиков и структур, которые могли бы выступить «лицами» и драйверами масштабного политического протеста.

При этом есть основания для роста количества социально-экономических акций протеста на 20-25%. В прошлом году активность в этом сегменте тоже упала на фоне переключения внимания на повестку пандемии. Но теперь, когда люди начинают сталкиваться с реальными последствиями кризиса, роста безработицы, социальных рисков от обязательной вакцинации, для этого вида протеста с высокой степенью вероятности будет характерна постепенная эскалация. Важным фактором последних лет стал экологической протест.

В этом году отмечается снижение протестной активности в экологическом поле на 20-30%. Некоторые проблемы решаются властью или откладываются. При этом недовольство конкретными инициативами постепенно переросло в недовольство деятельностью крупных корпораций, поэтому на спаде экологического протеста постепенно формируется новый протест – антикорпоративный.

Факторы развития протестной активности и базовые тренды 

Протестная активность в России в 2021 году по-прежнему сдерживается динамикой развития эпидемии коронавируса и связанными с ней ограничениями, хотя специфика борьбы с эпидемией сама по себе создает новые поводы для роста протестных настроений. Замеряемый ВЦИОМом индекс протестного потенциала (насколько россияне считают возможными массовые акции протеста)[1] начиная с лета зафиксировался на уровне 31-34%. В первой половине года этот показатель держался на уровне 40%, что связано с пиком политического протеста в связи с арестом А.Навального. Как показал опыт последних лет, протест, особенно политический, носит неустойчивый характер: быстро спала волна недовольства в связи с пенсионной реформой,  постепенно уходят на периферию и актуальные вызовы. В прошлых докладах АПЭК о протесте отмечали, это не происходит бесследно: внутреннее недовольство и разочарование имеют свойство накапливаться, даже если пока в пассивной форме.

Существует несколько факторов, почему активный протест становится все тяжелее поддерживать.

Во-первых, информационный фон перегружен – и это глобальная тенденция. Даже потрясения и катастрофы сохраняют присутствие в повестке лишь в течение нескольких дней, а потом забываются и вытесняются. Потому одной из самых эффективных технологий переключения внимания становится введение в повестку резонансных конфликтных сюжетов для отвлечения внимания от социально непопулярных решений. Метафорически этот феномен можно описать выражением «захоронение Ленина»: такая инициатива неизбежно вызывает публицистический интерес и новый виток общественного противостояния, хотя с каждым годом все менее значительные.[2] В этом году такие предложения снова звучали, но не стали предметом широкой общественной дискуссии.  Зачастую одни события быстро вытесняют из повестки другие без специальных усилий, естественным образом.

Во-вторых, усложняется стратегия реагирования властей на протесты, особенно в регионах. Иногда не ставится задача сдержать рост протестной активности, но напротив – позволить протесту себя исчерпать. В качестве примера затянувшегося и в результате почти сошедшего на нет политического протеста показателен случай Хабаровского края после ареста экс-губернатора С.Фургала. Более того, несмотря на критику, врио губернатора М.Дегтярев победил в первом туре выборов с результатом 56,81%. В том, что касается неполитических локальных протестов (экологический, градостроительный, трудовой), реакция властей также может быть разной: от игнорирования до приятия требований протестующих, как это произошло с закрытием проекта мусорного полигона в Шиесе.

В-третьих, кризис доверия переживает как парламентская, так и несистемная оппозиция, что непосредственным образом влияет на возможности протестной мобилизации. Действующие оппозиционные партии могут увеличить уровень поддержки, как показали результаты КПРФ на выборах в Госдуму, но их протестный потенциал ограничен. Они не способны организовать масштабный уличный протест.

К тенденциям 2021 года в сфере протестной активности можно отнести следующие.

В полной мере стартовала кампании вакцинации от COVID-19. Как и ожидалось, она носит активно стимулирующий со стороны властей характер, особенно для некоторых профессиональных групп, которые находятся в уязвимом социальном положении. В первую очередь это касается врачей и медицинских работников, учителей и преподавателей, работников общепита и сферы услуг и некоторых других. С начала пандемии отмечается высокий уровень недоверия по всем связанным с развитием ситуации вопросам: реальное количество заболевших и умерших (дискуссия о возможных статистических махинациях), целесообразность ограничительных мер и ограничений базовых прав, вакцинация (эффективность и безопасность вакцины, допустимость принудительной вакцинации). Сложилась конфликтная полярная конфигурация, при которой общество оказалась разделено на «ваксеров» и «антиваксеров», причем крайне агрессивно настроенных по отношению друг к другу, а власть в известной степени дистанцировалась — по крайней мере не выступает непосредственным участником конфликта. В то же время очевиден колоссальный рост уровня агрессии и ненависти: требования сегрегировать часть общества и в ответ обвинения в фашизме. В такой ситуации невозможно постоянно сохранять нейтралитет, к тому же недовольство вполне может распространиться на другие сферы.

Значимым событием года стала избирательная кампания по выборам депутатов Госдумы. Кампании федерального уровня, как правило, способствуют росту протестных настроений, так как это следует из логики мобилизационной кампании оппозиции. В этот раз масштабных конфликтов и акций протеста по итогам парламентских выборов не было. Акции против результатов ДЭГ в Москве оказались незначительными и непродолжительными.

Как и предсказывало АПЭК, произошла значительная радикализация КПРФ. Защита А. Грудинина, активность В. Рашкина и Н. Бондаренко, других радикальных деятелей КПРФ повлияли на направленность политической деятельности, на изменение образа, языка и стиля партии. Радикализация стала одним из факторов роста общественной поддержки КПРФ на выборах, партии удалось стать главным «полюсом протеста». Тем не менее КПРФ сохраняет и статус системной оппозиционной силы, аккумулирующей голоса значительной недовольных отчасти по инерции, отчасти из-за отсутствия альтернатив.

Набирающий популярность экологический протест постепенно приобретает черты антикорпоративного. Недовольство деятельностью корпораций, в свою очередь, выходит за рамки экологической повестки. Организаторами многих конфликтных проектов, в которых граждане видели непосредственную угрозу жизни и здоровью, были крупные корпорации. Экспансия частного капитала приводит к закрытию предприятий и обнищанию моногородов, безработице, нарушению трудовых прав. Попытки крупного бизнеса участвовать в социальных проектах зачастую носят демонстративный характер и сопровождаются масштабными PR-акциями, что вызывает дополнительное раздражение. Отмечаются попытки руководства крупных корпораций оказывать влияние на региональные власти и продвигать своих представителей или аффилированных лиц в региональные легислатуры.

 Политические протесты в Москве и регионах  

Пик политического протеста в России пришелся на первые месяцы 2021 года и связан с арестом и приговором А.Навальному. В конце января акции протеста прошли в Москве, в регионах и за рубежом. Количество участников самой массовой московской акции оценивается примерно в 50 тысяч человек. В настоящее время акции в поддержку А.Навального практически не проводятся. Его соратники приняли решение не продолжать открытую борьбу без лидера, многие из них покинули Россию. В целом в политических протестах последних лет сравнительно меньше участников, чем прежде, но их география существенно расширилась (выравнивается соотношение между степенью вовлеченности столицы и регионов). 

В Единый день голосования прошли не только выборы в Госдуму, но и ряд губернаторских кампаний, а также выборы в 39 региональных легислатур. Тем не менее заметных примеров протестного голосования отмечено не было. В некоторых регионах КПРФ как главный бенефициар роста протестных настроений смогла увеличить уровень поддержки и представительства. Впрочем, «Единая Россия» по-прежнему практически полностью контролирует ситуацию в одномандатных округах.

Протесты по итогам выборов в Госдуму были организованы в формате встреч с депутатами от КПРФ. В них приняли участие несколько сот человек. Консолидированная позиция участников протестов сводится к требованию пересмотра и отмены результатов дистанционного электронного голосования. В настоящий момент уличная активность по этому поводу свернута, но споры продолжаются в судебных инстанциях.

В ходе избирательной кампании КПРФ стала практически единственной политической силой, последовательной выступавшей против принудительно вакцинации. Летом партия организовала серию митингов, в основном в Москве.

Дискуссия о принятии закона о профилактике семейно-бытового насилия перешла в ранг политического протеста. Несмотря на сравнительно небольшое количество участников протестных акций и пикетов, инициатива имеет большой резонанс в обществе и обсуждается уже несколько лет. Против принятия закона выступают РПЦ и другие консервативно настроенные общественные группы, объясняя это недопустимостью «внешнего» вмешательства в семью. В то же время представленные редакции законопроекта критиковались сторонниками ужесточения законодательства в области домашнего насилия как слишком мягкие. Недавно в ходе Евразийского женского форума спикер Совета Федерации В.Матвиенко заявила, что больше откладывать внесение законопроекта нельзя.

В последние годы отмечается рост антимигрантских и ксенофобских настроений. По итогам 2020 года почти каждый четвертый опрошенный гражданин России заявляет о негативном отношении к мигрантам, тогда как в том же году количество нелегально работающих в России иностранных граждан сократилось на 40%.[3] В настоящее время в России предположительно находится примерно 7 миллионов мигрантов, то есть около 5% населения страны. На негативное восприятие россиянами ситуации с мигрантами может влиять множество факторов, среди которых сложности с адаптацией, формирование  анклавов компактного проживания и гетто, рост конкуренции на рынке труда. В отдельных случаях происходят народные сходы и выступления в ответ на преступления, совершаемые мигрантами. В 2021 году народные сходы против мигрантов после убийства женщины прошли в Подмосковье. Значительный резонанс вызвала массовая драка в Кузьминках на юго-востоке Москвы в июле. Тем не менее ситуация в России далека от западноевропейского миграционного кризиса и формирования непримиримых межкультурных противоречий, что в некоторых странах привело к отказу от ведения этнической статистики и повсеместному росту популярности правых партий.

В основном недовольство направлено против мигрантов из Средней Азии. Как правило, в ходе протестов звучат требования введения визового режима со странами региона. В Госдуме с инициативой по введению виз в отношении этих лиц выступал лидер «Справедливой России» С.Миронов.

 

Роль корпораций в формировании протеста

 

Многие спорные инициативы исходят от представителей крупного капитала – корпораций и компаний,  коммерческие проекты которых встречают непонимание и недоверие жителей территорий, где их планируется реализовывать, а также опасения федеральной и региональных элит. В основном речь идет об экологическом протесте, но им комплекс «протестогенных» проблем не исчерпывается.

Недовольство, периодически перерастающее в масштабные митинги протеста, вызывает деятельность «Русской медной компании» (РМК). Импульсом к развитию экологического движения по всей стране стал ранее проект «Томинского горно-обогатительного комбината» в Челябинской области (движение «СтопГОК»), который все же был был реализован, а протесты жителей региона удалось погасить. В прошлом году начались акции протеста в Башкирии против строительства на месте хребта Крыктытау карьера РМК. В итоге компания отказалась от разработок. Ранее по итогам протестов экоактивистам удалось отстоять шихан Куштау, где планировала вести разработку «Башкирская содовая компания».

Компания часто становится объектом критики со стороны населения регионов, где расположены предприятия, и экоактивистов. Это связано прежде всего со спецификой производства меди, которое значительно повышает нагрузку на экологию в силу технологических причин. Однако позицию компании в целом ряде конфликтов нельзя считать эффективной: агрессивный PR сочетается с жестким лоббированием интересов в региональных органах власти.

Проблема утилизации опасных отходов не первый год вызывает протесты разного масштаба в регионах. В 2019 году «Росатом» назначен единым федеральным оператором по реализации проектов по обращению с отходами I и II класса опасности. Корпорация планирует построить четыре крупных комплекса по переработке опасных отходов на базе бывших предприятий по уничтожению химического оружия: «Щучье» в Курганской области, «Горный» в Саратовской области, «Марадыковский» в Кировской области и «Камбарка» в Удмуртии. Проекты вызывают беспокойство местных жителей: протест развивается волнообразно. Пик протестной активности против так называемых «заводов смерти» пришелся на 2019 год, когда было только объявлено о планах по реализации проектов. В 2020 году был создан межрегиональный комитет активистов, выступающих против строительства заводов в этих четырех регионах.  В этом году уличные акции практически сошли на нет, но стоит учитывать, что и сроки реализации проектов немного сдвигаются. Проблема временно ушла из повестки, но не закрыта.

В 2021 году в Приморье начались митинги протеста против захоронения в регионе ядохимикатов с космодрома «Восточный» (II класса опасности, предположительно со ртутью), которые недавно были доставлены из Амурской области. Изначально опасные отходы должны были захоронить в Красноярском крае, но, видимо, от этой идеи отказались. Жители и власти Приморского края выступили против размещения и захоронения отходов на территории региона. В настоящее время ведется проверка ситуации правоохранительными и надзорными органами. Специфика проблемы заключается в том, что согласно действующему законодательству власти регионов могут не ставить в известность относительно перемещения между субъектами отходов этого типа (договоренности достигнуты на уровне компаний). Это обстоятельство само по себе является поводом к коррекции законодательства. Власти, как показывает развитие ситуации в Приморье, могут выступить на стороне протестующих.

Осенью резонанс вызвали сообщения о том, что корпорация «Росатом» договорилась с французской компанией Orano о ввозе в Россию ядерных отходов. Контрактом предполагается отправка более тысячи тонн отработанного урана, применявшегося на французских АЭС. Первые партии отходов уже прибыли в Санкт-Петербург в начале года. Существует объяснение: «Росатом» будет использовать отходы в качестве сырья на своем производстве. Однако экологи отмечают, что ввозятся именно ядерные отходы, которые будут находится на территории России неопределенное время — несмотря на то, что это противоречит законодательству. Ранее «Росатом» заключал контркт с немецкой компанией Urenco, которым предусматривалась поставка в Россию ядерных «хвостов». Примечательно, что акции протеста экоактивистов из Greenpeace против ввоза регенирированного урана в Россию проходят во Франции, но в России об этом стало известно совсем недавно. На фоне других спорных проектов «Росатома» можно ожидать роста недовольства деятельностью корпорации.

После экологической катастрофы на Таймыре в мае прошлого года «Норникель» находится под пристальным вниманием. Руководство компании во главе с В.Потаниным стремится найти выход из кризиса, развивая программы по защите экологии, но это пока не встречает понимания населения, а также значительной части федеральной и региональной элит. Примечательно, что акции протеста против деятельности «Норникеля» организуют также представители коренных народов.

По-прежнему актуальны проблемы моногородов ­- градообразующие предприятия приходят к упадок. Например, в результате увеличения НДПИ, в частности, для горно-металлургических и химических компаний в этом году встал вопрос о закрытии двух предприятий по производству молибдена в Сорске (Республика Хакасия). Власти Хакасии уже обратились к федеральному центру с просьбой о поддержке градообразующих предприятий. Рост НДПИ стал следствием спора власти с металлургами в рамках кампании по изъятию у этой отрасли сверхдоходов. Кроме того, правительство ввело экспортные пошлины на металлопродукцию. Программа направлена прежде всего на крупные предприятия, но возникают и косвенные риски для моногородов. Пока это не привело к масштабным протестам, однако вероятность их развертывания значительна. Недавно был ликвидирован Фонд развития моногородов, а его полномочия были распределены между ВЭБ и федеральными органами исполнительной власти.

 

Рейтинг влияния деятельности корпораций на эскалацию протестных настроений

 

Компания	Балл	Проблемы и конфликты последних лет
1.     ГК «Ростех»	8,4	Проект строительства 25 мусоросжигательных заводов, масштабные протесты в ряде регионов.
2.     «Русская медная компания» (РМК)	7,8	Протесты против разработки месторождения в Башкирии, столкновения с протестующими против застройки сквера в Екатеринбурге, движение «СтопГок» в Челябинской области, регулярные локальные протесты жителей в связи с экологической угрозой от деятельности предприятий компании.
3.     ГК «Росатом»	7,5	Строительство заводов по переработке опасных отходов в ряде регионов, контракты на поставку ядерных отходов из-за рубежа, протесты жителей против этого.
4.     ПАО «Норникель»	7,3	Экологическая катастрофа с утечкой дизельного топлива 29 мая 2020 г., ее последствия, другие проблемы.
5.     ПАО «Газпром»	6,8	Недовольство слабыми темпами газификации территорий при росте экспорта, низкая социальная ответственность в ряде регионов, рост тарифов, разногласия с элитами коренных народов.
6.     НК «Роснефть»	6,5	Нефтеразливы в ХМАО.
7.     ПАО «ЛУКОЙЛ»	6,0	Протесты против деятельности компании в Республике Коми, других регионах (нефтеразливы).
8.     ПАО «Сибур»	5,7	Массовые сокращения сотрудников.
9.     ГК «ОТЭКО» (Таманьнефтегаз)	5,4	Планы по строительству комплекса химзаводов (переработка веществ 2-4 класса опасности) на черноморском побережье. Проект пока в подготовительной фазе, но с высокими рисками эскалации.
10.  ООО «Главэнергомонтаж»	4,0	Забастовки рабочих в Красноярском крае.

Методика составления рейтинга: оценка экспертов АПЭК.

 Социально-экономический и трудовой протест

 Протесты социально-экономического характера, в том числе трудовой, стали реже попадать в новостную повестку. Официальный запрет на проведение массовых мероприятий, который действует повсеместно, сдерживает рост протестной активности. В сложившихся условиях люди прибегают к пассивным формам протеста. Среди них — петиции, видеообращения, флешмобы, но также увольнения и голодовки. Ограничительные меры привели к проблемам на рынке труда, массовым сокращениям, задержкам с выплатой зарплат. Введенный в 2020 году мораторий на банкротства предприятий из наиболее пострадавших от пандемии сфер был снят в начале этого года. В результате резко возросло количество банкротств в малом и среднем бизнесе, увольнений.

В прошлом году основной профессиональной группой среди протестующих стали медики. Недовольство было связано не только с высокой нагрузкой, но и с нарушениями при распределении выплат за работу с новыми вирусом. Впоследствии проблема с выплатами была в основном решена вмешательством президента. Однако условия работы врачей и медицинских работников по-прежнему остаются тяжелыми, а компенсации – несоразмерными.  Главной актуальной формой протеста можно считать увольнения, которые приобретают системный характер. Проблема с нехваткой врачей и медперсонала усиливается.

Голодовки принято считать исключительной формой протеста, но и такие примеры в этом году отмечены. В сентябре рабочие Улан-Удэнской ТЭЦ-1 объявили голодовку в ответ на сокращение и невыплату зарплат. В итоги участники конфликта подверглись сокращению.

Особый резонанс в этом году приобрели забастовки сотрудников интернет-магазина Wildberries, владелица которого Т.Бакальчук считается самой богатой женщиной России. Так называемая «медленная», или итальянская, забастовка началась осенью – сотрудники выполняют только необходимый минимум задач. Несмотря на то, что загруженность сервиса сильно выросла за время пандемии, руководство вводит новую систему мотивации и оплаты труда, нарушающую права работников.

В Санкт-Петербурге продолжается конфликт вокруг «Метростроя». В августе этого года компания признана банкротом, введено конкурсное управление. Теперь процесс строительства метро будет осуществлять новая компания «Метрострой Северной столицы». Компания уже приняла на работу около 1200 бывших сотрудников обанкротившегося подрядчика. В дальнейшем планируется предоставить работу другим сотрудникам и тем самым избежать массовых увольнений. В последние годы метростроевцы Петербурга неоднократно выходили на акции протеста: компания постоянно задерживала выплату заработной платы.

[1] https://wciom.ru/ratings/protestnyi-potencial

[2] Например, по данным «Левада-центра» от 25.05.2021, 45% москвичей выступают за то, чтобы вынести тело В.И.Ленина из Мавзолея, но примерно столько же – 42% – считают, что его нужно там оставить.

https://www.levada.ru/2021/05/25/moskva-zahoronenie-tela-lenina/

[3] https://iz.ru/1148412/2021-04-08/otnoshenie-rossiian-k-migrantam-stalo-khuzhe