1. Главные особенности второго тура 

На 23 сентября были назначены вторые туры губернаторских выборов в трех регионах. В Хакасии второй тур был перенесен на 7 октября, в двух других регионах гонка закончилась победой представителей ЛДПР: Сергея Фургала в Хабаровском крае и Владимира Сипягина во Владимирской области.

До второго тура дело дошло только в 4 из 22 регионов, в которых проходили прямые губернаторские выборы. Поэтому глобальные выводы о развитии партийной системы только по опыту «регионов второго тура» делать преждевременно. Однако ряд важных для политической ситуации характеристик выделить стоит.

Во-первых, уровень явки избирателей оказался выше, чем в первом туре (например, в Хабаровском крае – около 42,49 % против 37 % соответственно). Вопреки ряду прогнозов, отмена итогов второго тура губернаторских выборов в Приморском крае не привела к росту апатии избирателей в других регионах. По сути, даже ярко выраженное протестное голосование в данном случае работает на устойчивость политической системы.

Во-вторых, проигравшие 23 сентября губернаторы предсказуемо не смогли за две недели между турами переломить долгосрочные негативные тенденции, многие из которых наметились задолго до начала данных предвыборных кампаний. У них практически не получилось расширить электоральную базу – уровень поддержки владимирского губернатора Светланы Орловой во втором туре вырос очень незначительно (по предварительным данным, 37,46 % против 36,42 %), доля сторонников ее хабаровского коллеги Вячеслава Шпорта по сравнению с первым туром даже заметно снизилась (27,9 7% против 35,62 %). При этом серия серьезных медийных скандалов тянулась за той же Светланой Орловой в течение нескольких лет. Можно вспомнить коррупционные скандалы с участием высокопоставленных региональных чиновников или информационную кампанию по поводу госзакупок предметов интерьера для нужд областной администрации летом 2016 года (сюжет о «золотом ершике»). Это еще раз показывает, что не вполне адекватно считать главной причиной поражения губернаторов недовольство пенсионной реформой – возможно, эта тема дополнительно подстегнула мобилизацию протестного электората, но сформировался этот слой недовольных в этих регионах задолго до появления пенсионного законопроекта.

В-третьих, «технологическая агрессия» (применение различных жестких и даже откровенно противозаконных приемов борьбы в ходе некоторых региональных кампаний) является практически неизбежным спутником резкого роста уровня конкуренции. Политические менеджеры и политконсультанты зачастую вместо методов, адекватных новой ситуации, но при этом не выходящих за рамки законности и профессиональной этики, применяли технологии, приносящие ситуативный эффект, но стратегически ведущие к серьезным рискам. Можно вспомнить целый ряд жалоб на подобные действия, в том числе жалобы на действия сторонников Сергея Фургала в Хабаровском крае, зафиксированные ассоциацией «Голос», традиционно критически настроенной к властям. Тем не менее дальнейшее развитие конкуренции может привести к постепенному вытеснению наиболее грубых методов.

В-четвертых, внутриэлитные договоренности, достигнутые губернаторами и их региональными оппонентами, сами по себе теперь не гарантируют даже частичного снижения уровня протестного голосования.

Кстати, хотя губернаторы, проигравшие по итогам второго тура 23 сентября, были выдвинуты «Единой Россией», основной удар критики в ходе завершившихся предвыборных кампаний был направлен на личности глав субъектов, а не на правящую партию. При этом региональные и местные отделения партии сыграли заметную роль в мобилизации лояльных избирателей.

В-пятых, ситуация второго тура создает дополнительные возможности не только для партии, являющейся лидером по уровню поддержки потенциально оппозиционного электората конкретного региона, но и для менее влиятельных на данной территории оппозиционных сил. Показательна, например, позиция регионального руководства ЛДПР в Хакасии накануне второго тура. Так, глава фракции ЛДПР в Верховном совете республики Роман Абрафиков, комментируя ситуацию в регионе 22 сентября, поддержал идею создания в Хакасии коалиционного правительства, но подчеркнул, что его партия не делала заявления о поддержке конкретного кандидата. В новых условиях оппозиционные игроки второго эшелона могут сработать, например, на снижение явки протестного электората. Это немаловажный фактор, который может подтолкнуть и власти, и более крупных оппозиционных игроков активнее контактировать с такими игроками второго эшелона.

В-шестых, важны не только результаты выборов, но и дальнейшая стратегия победивших оппозиционных кандидатов. Понятно, что все победители – представители системной оппозиции и настроены на конструктивное взаимодействие с Москвой (как ранее заявил кандидат от КПРФ Андрей Ищенко на выборах в Приморском крае: «Мы будем продолжать линию, заложенную президентом Владимиром Путиным»). Важным аспектом, который способен укрепить положение таких политиков в системе власти, может стать формирование межпартийных коалиций и коалиционных правительств с участием как ведущих сил системной оппозиции, так и представителей «Единой России». Коалиции могут быть более устойчивыми, если будут создаваться по поводу поддерживаемой системными политическими силами повестки развития («коалиции развития»).
Характерно, что лидер гонки во Владимирской области Владимир Сипягин сослался на опыт возглавляемой его однопартийцем Алексеем Островским Смоленской области, «где сегодня в команде губернатора есть члены КПРФ и «Единой России», где <…> тоже есть порядочные люди». В случае формирования Сергеем Фургалом и Владимиром Сипягиным устойчивых внутриэлитных коалиций и эффективного взаимодействия с федеральными структурами в Хабаровском крае и Владимирской области могут появиться новые точки системной ответственности парламентской оппозиции, что в итоге дополнительно сработает на стабилизацию политической системы.

2. Организационные и технологические вызовы для власти 

· Перед федеральными властями встает проблема более эффективного долгосрочного планирования работы по нейтрализации политических рисков в регионах.

· Решение задачи, с одной стороны, предполагает развитие страхующих друг друга каналов регулярного мониторинга ситуации на местах, проводимого не только внутриполитическими блоками региональных администраций и связанными с ними командами консультантов, но и региональными структурами администрации президента и независимыми экспертами.

· Предметом тщательного анализа должна стать не только собственно кадровая политика
(позволяющая заменять откровенно проблемных губернаторов задолго до старта кампании), но и наиболее оптимальное время новых назначений (чтобы врио губернатора не растерял свой политический капитал под огнем информационных атак, но при этом успел выстроить эффективную коммуникацию с населением региона).

· Выход на выборы для глав регионов в новых условиях должен предполагать заблаговременное (не менее чем за 8–12 месяцев) формирование значительно больших по масштабам, структурно и методически выстроенных команд политтехнологов и выделение на ведение кампании ресурсов, сопоставимых с ресурсами начала 2000-х годов (в каждой кампании необходима детальная оценка, но в любом случае кратно больше, чем в настоящее время).

· Главе региона (в том числе врио губернатора) становится недостаточно преимущественно внутриэлитных договоренностей для успешного исхода гонки. Нужна активная кампания, предполагающая прежде всего интенсивные встречи с избирателями, рассчитанная на «длинную дистанцию». В этих условиях для идущих на выборы губернаторов в будущем может возрасти роль работы с общественными и политическими структурами региона, имеющими разветвленные сети местных отделений и медийных персонажей в своих рядах. К таким структурам относятся прежде всего региональные отделения «Единой России». К единому дню голосования — 2019 протестная повестка, связанная с пенсионной реформой, вероятно, отойдет на второй план, поэтому у «Единой России» будет шанс сыграть дополнительную роль в губернаторских кампаниях.

3. Итоги выборов в регионах  

Хабаровский край  

Одним из самых резонансных событий, произошедших в Хабаровском крае между двумя турами выборов, стало согласие кандидата от ЛДПР Сергея Фургала войти в администрацию своего оппонента, действующего главы региона Вячеслава Шпорта, в качестве первого вице-губернатора. Многие федеральные обозреватели выстраивали свои прогнозы и оценивают первые итоги выборов, исходя из этого факта.

Тем не менее незадолго до второго тура представители ЛДПР выступили с весьма резкими заявлениями в адрес Вячеслава Шпорта. Так, лидер партии Владимир Жириновский 21 сентября адресовал хабаровскому губернатору следующие слова: «Сперва вы должны стать губернатором, а потом уже делать предложения. Пока же весь регион вас ненавидит! Никто не хочет, чтобы вы были губернатором Хабаровского края. Может, наоборот будет: Фургал победит, а мы Шпорту дадим повестку в Следственный комитет». Заявление лидера ЛДПР было процитировано многими как федеральными, так и дальневосточными СМИ, то есть имело больший медийный эффект, чем многие действия и заявления самого Сергея Фургала. Таким образом, картина сложнее «протестного голосования вопреки договоренностям элит». Как минимум на наиболее политизированную часть избирателей заявление Жириновского могло подействовать как сигнал, что соглашение между Шпортом и представителями ЛДПР разорвано, то есть «договорного матча» не будет. Для протестного электората это могло стать дополнительным стимулом для прихода на избирательные участки.

Команда Сергея Фургала также не отказывалась от ведения агитации. Показательно, что в отношении штаба этого кандидата поступили жалобы, где утверждалось, что его сторонники вели агитацию непосредственно в день голосования. Как заявил секретарь избирательной комиссии Хабаровского края Оярс Машков, соответствующие жалобы касались видеороликов в поддержку Сергея Фургала в Instagram, а также размещение на плазменной панели уличного экрана агитационного ролика за кандидата. То есть? несмотря на серьезный медийный эффект, который имели сообщения о «договоренности Шпорта и Фургала», кампания кандидата от ЛДПР по крайней мере частью избирателей не воспринималась как «тихая». Это также работало на мобилизацию протестного электората и сформировало серьезный отрыв Сергея Фургала от соперника.

Хотя Сергей Фургал являлся самым опытным из оппозиционеров, вышедших во второй тур по итогам голосования 9 сентября, в дальнейшем именно связи в краевых и федеральных элитах, а также высокий результат во втором туре могут подталкивать избранного губернатора к более конфликтной тактике взаимодействия с другими региональными игроками.

Владимирская область  

Во Владимирской области не вполне адекватные ситуации действия команды губернатора Светланы Орловой по расширению базы ее поддержки (например, критически оцененное многими экспертами обращение губернатора к избирателям) сочетались с факторами, которые могли бы сработать на снижение активности протестного электората на выборах. Например, бюро обкома КПРФ выступило против поддержки вышедшего во второй тур представителя ЛДПР Владимира Сипягина, а через региональные СМИ активно распространялись материалы о порче бюллетеней как приемлемой форме протеста.

Тем не менее команде действующего губернатора в этих условиях удалось лишь приостановить процесс размывания лояльного электората, но не демобилизовать протестный. По предварительным данным, Владимир Сипягин победил на выборах главы региона с результатом 57,03 % голосов, а Светлана Орлова получила лишь 37,46 %.

Традиционные противоречия между КПРФ и ЛДПР и даже прямые призывы коммунистов к избирателям не поддерживать Сипягина, «чтобы не совершить шаг от кризиса к катастрофе», не помешали Сипягину существенно расширить базу поддержки во втором туре. При этом во Владимирской области Компартия еще 9 сентября опережала «либерал-демократов» на выборах в Заксобрание (23,66 % против 20,8 %). Этот пример показывает, что системные оппозиционные партии в нынешних условиях являются не «операторами протеста», а каналами протестного голосования. То есть их влияние на сам протестный электорат ограничено. Такая тенденция может стать вызовом для оппозиционных политиков уже накануне единого дня голосования – 2019.

Отсутствие у Владимира Сипягина опыта работы (а значит, и личных серьезных лоббистских возможностей на федеральном уровне) делает его более уязвимым для атак со стороны оппонентов внутри региона. Поэтому важной задачей для него после выборов становится формирование как можно более широкой коалиции, которая позволила бы ему эффективнее выдерживать баланс между разными региональными игроками.  

Хакасия 

Отказ главы Хакасии Виктора Зимина от участия в выборах создал новую после 2012 года ситуацию – впервые во втором туре не будет действующего главы (или врио главы региона). При этом для губернаторских выборов в 1990-е – начале 2000-х проведение второго тура без участия действующего главы региона было событием достаточно распространенным.

Второй тур выборов главы Хакасии перенесен на 7 октября, в нем примут участие депутаты Верховного совета республики: первый секретарь рескома КПРФ Валентин Коновалов и председатель Совета регионального отделения «Справедливой России» Андрей Филягин.

К Валентину Коновалову было привлечено заметное внимание СМИ – в отличие от Андрея Филягина, который, как он сам отмечал в одном из комментариев, в последние две недели кампанию не вел. Инерция предыдущих недель работает на кандидата от КПРФ, электорат которого мобилизован.

С другой стороны, выход из гонки Виктора Зимина меняет повестку кампании. Это может демобилизовать часть протестного электората и актуализировать аргументы противников Коновалова, которые указывали на его молодость и отсутствие у него хозяйственного опыта. В этом смысле у Андрея Филягина есть определенные преимущества, на которые он может сделать акцент: опыт работы в бизнесе (причем из разных сфер – в фирме по производству стройматериалов, крестьянско-фермерском хозяйстве, лизинговой кампании) и местных органах власти (он был зампредом комитета муниципальной экономики Абакана). Однако времени, позволяющего донести это послание до избирателя, у него критически мало.

При этом оба кандидата, ставшие участниками второго тура выборов, до недавнего времени обладали политическим опытом даже не регионального, а муниципального уровня. Такая ситуация может означать, что в случае победы любого из них «опека» федеральных структур над регионом будет только усиливаться, а степень самостоятельности республиканских властей – снижаться.