Прошедшие выборы создали в региональных элитах (и не только политических) очень серьезные тектонические сдвиги. Эти сдвиги связаны с тем, что очень большие пласты элит переместились по горизонтали и по вертикали. А отсюда возникает сразу несколько направлений, по которым кадровая политика в регионах не будет самостоятельной, а будет испытывать внешнее давление, влияние внешних факторов.

Первый фактор: я бы называл его так – новые в политике, старые в элите. В политику пришли достаточно серьезные люди в регионах, которых региональные элиты много лет воспринимали как своих инкорпорированных членов, но которые никогда в политике не были.

Подчеркиваю, это не обязательно победители этих выборов. Политика вообще – не игра с нулевой суммой. И человек, который ярко проявил себя на выборах, но не получил мандат в Государственную думу – он уже вошел в политическую элиту. А это движение в одну сторону. Человек из политической элиты обратно в элиту культурную или экономическую просто так не уходит. Он в ней остается, даже если ничего не делает. Это привело к очень серьезным изменениям структуры политических элит, и даже персонального состава, практически во всех регионах, с которыми я взаимодействую. Эти люди стали игровыми инструментами. Они сами игроки и сами игровые инструменты. Партия изменилась, состав фигур на столе политической игры в регионах очень сильно изменился.

Второй фактор – это фактор аберрации. К тем самым десяти бесспорным тезисам можно добавить фактор «смотрите, кто вернулся». Мы ведь не случайно говорим о том, что Государственная дума обновилась более чем наполовину. Эти люди вернулись в свои регионы.

Они вернулись, обогащенные московскими связями и опытом коммуникации на федеральном уровне. Получить их в свою команду – это огромный приз для любой региональной команды, как экономической, так и политической. Появление этих фигур в регионах очень сильно меняет вес элитных группировок внутри регионов.

Третий фактор — обратный второму. Он называется «московский пылесос». Ведь в Государственную думу избрались не 225 одномандатников, а 225 фронт-мэнов и огромные команды, которые идут за ними. Иногда целые офисы переселяются в Москву и целые команды пиар-сопровождения, экономического сопровождения, сопровождения основного бизнеса. Тем самым внутри регионов возникает либо свободное пространство, либо, наоборот, они пытаются закрепить за собой это пространство, оставить его под контролем, используя московские возможности. Это тоже важнейший фактор, который будет влиять на несвободу кадровой политики в регионах.

Еще один момент, который я хотел бы отметить, он тоже крайне важен – это президентский контекст. Мы входим в президентский год, структура выборов 2018 года принципиально отличается от структуры выборов 2016-го года. Существует устойчивое мнение, что «Единая Россия» на этих выборах играла на понижение явки. Предположим, что есть такая мифология. Но на следующих выборах она, очевидно, будет играть на плебисцитарное повышение явки. Там-то понижение явки невозможно, это плебисцит. А отсюда полностью меняется конструкция региональной политики.

Также важный фактор – изменяется вся структура, количество выборов, номенклатура выборов. Команды, которые поигрались в политику в этот год, не хотят в отставку, они не хотят в запас. И все больше и больше возникает давление на прямые выборы мэров и глав муниципальных образований, там, где они были отменены. Вот эти пять факторов, на мой взгляд, будут оказывать серьезное давление на кадровую политику в регионах по отношению к политическому спектру.

Материал основан на выступлении автора на заседании Экспертного клуба «Регион», 26 октября 2016 г.