Всего в выборах  принимали участие 23 партии, а хотели принять участие 26. Можно примерно предположить, что из 31 партии у нас в ближайшее время останется где-то 25. Это хорошее сокращение. Из этих 26, повторюсь, все хотели, но не все смогли принять участие в выборах всех уровней. При этом из 23 партий у нас 14 партий имели, а теперь 15 партий имеют квоту (в Заксобрании Еврейской автономной области победила Партия прямой демократии).

Конечно, с одной стороны, это размывает ситуацию, с другой стороны, это дает дополнительные возможности. На эти дополнительные возможности намекал нам Григорий Казанков, когда говорил о результате ЛДПР. Я, кстати, не согласен по поводу КПРФ, когда он сказал, что то же самое делала и КПРФ. Он сказал, что ЛДПР и «Справедливая Россия» с КПРФ во многом сглаживали протест. За счет этого ЛДПР потеряла электорат. Это правда. ЛДПР потеряла электорат, поскольку отказалась от радикализации своего электората, потому что наступала на грабли много раз. Причем однозначно Жириновский понимал, что он делает. Я не знаю за какие «плюшки-печенья» он это делал, но он уничтожал свой собственный электорат своими собственными руками. Когда мы были на эфире у Соловьева, он сказал: «У меня было две ошибки».

Первая ошибка — то, что они сделали ставку на Михаила Дегтярева и потеряли Дальний Восток, потому что нужно было продавливать тему не ЛДПР, не поддержки Фургала, а тему Дегтярева как путинского назначенца, потому что Дегтярев победил как путинский назначенец. Он сам это сказал. ЛДПР осталась где-то в стороне, более того, ее там считали предательницей. Это правда.

Вторая ошибка была в том, что Владимир Жириновский прямо отказался собирать протестный ковидный электорат. Его позиция по борьбе с пандемией не просто полностью соответствовала, а была гораздо более жесткой, чем официальная позиция властей страны. Это, безусловно, не могло не оттолкнуть от него тех людей, которые искали, за кого им проголосовать, раз власти их так достали. Получилось, что Жириновский всеми ногами отбивался от своего электората. «Вы только ко мне не приходите!» – кричал он и просто толкал их в сторону.

Со «Справедливой Россией» ситуация сложилась немного другая. Здесь мы увидели, с одной стороны, объединение лебедя, рака и щуки. С другой стороны, кто-то критиковал задачу, которая стояла перед Дмитрием Гусевым, а Дмитрий Гусев не просто эту задачу выполнил, он ее перевыполнил. В этой ситуации, когда есть лебедь, рак и щука, «Справедливая Россия» смогла настолько виртуозно пройти между Сциллой и Харибдой, что тоже не привлекла к себе ту часть протестного электората, которая могла бы быть привлечена. По сути, это тоже была жертва, причем серьезная жертва со стороны «Справедливой России», на алтарь спокойствия в нашей стране в первую очередь.

Поэтому Дмитрий Гусев выполнил работу на 100%. Да, может быть, мы не увидели фееричного результата «Справедливой России», на который все рассчитывали в феврале. В целом стратегия у них была достаточно хорошая. Здесь я совершенно не согласен с тем, что Зюганов – бремя для КПРФ. Старый конь, но коммунистической борозды не портит: уберешь Зюганова, посмотришь – рейтинг-то на 1–1,5% упадет.

В общем и целом я бы Зюганова сделал таким андроидом – «искусственный интеллект Зюганов», поставил бы этот «искусственный интеллект» генсеком КПРФ, когда Зюганов умрет. В любом случае здесь получилось так: технологи КПРФ просчитали вроде бы все правильно, они, наверное, рассчитывали где-то на 30%, но ориентация на Москву многих технологов сыграла с ними злую шутку. В Москве с московским антиковидным протестом, безусловно, КПРФ получила тот результат, на который и рассчитывала. Но по всей России тема коронавируса, на которую партия аккуратно подмигивала тем, кто против ограничений, сыграла совершенно иначе.

Для того чтобы это понять, нужно было выехать в ту же Тверскую область, где нет никаких противокоронавирусных ограничений, более того, они с ужасом смотрят на москвичей и думают: «Как же вы живете, бедные?» и «Как же хорошо, что у нас не так, как у вас». Вы не поверите, но в большинстве регионов наблюдается именно такое отношение. Поэтому никакого толкового ковидного протеста, которого ожидал коммунистический технолог, не было. Этот просчет Зюганова «помог» в августе, когда удалось переломить тренд падения ЕР и роста КПРФ за счет активных социальных инициатив Владимира Путина. Тогда тренд удалось изменить на обратный вариант, когда КПРФ начала падать, а «Единая Россия» – резко расти. Если бы этот тренд не переломили, то прогнозы относительно 30% выглядели бы вполне реально. Хотя, когда ранее я говорил об этом, некоторые ехидно улыбались.

Мы наблюдали на этих выборах не просто обеспечение стабильности в политическом пространстве, иногда даже за свой собственный счет, но еще и тот факт, что крымский консенсус никуда не делся. Мерилом нашей политики до сих пор является Владимир Путин. Все, что творилось на выборах, все предложения, которые делали партии, были предложениями, сконцентрированными вокруг Путина и его политического образа и предложения. Ни одна партия, даже КПРФ, не выступала против Владимира Путина. КПРФ никогда в последние годы не говорит, что она против Путина: она против правительства, против инициатив «Единой России», но не против Путина. Почему победили «Новые люди»? «Мы не такие, как «Единая Россия», но тоже за Путина». «Справедливая Россия»: «Мы не такие, как «Единая Россия», мы чуть-чуть левее, но мы за Путина». Все это концентрировалось вокруг Путина, Путин был мерилом этих выборов. Почему ЕР победила? Потому что президент, к вопросу о «паровозах», назначением двух своих ближайших людей продемонстрировал, что это «партия Путина». Губернатор, который идет «паровозом», демонстрирует, что это «партия Путина», потому что этот губернатор – выдвиженец Владимира Путина. Более того, этот губернатор своим выдвижением демонстрирует, что он готов принять на себя ответственность за результат, который получит партия благодаря его участию в конкретном регионе.