Прошедшие региональные и муниципальные выборы продемонстрировали гибкость и устойчивость сложившихся в России политической и партийной систем. Власть сохранила контроль за политическим процессом, а парламентская оппозиция продемонстрировала, что может канализировать протестные настроения, обусловленные преимущественно региональной спецификой.   

Несмотря на резонанс вокруг повышения уровня протестного голосования, объективный анализ показывает: «Единая Россия» по-прежнему сохраняет политическое лидерство, хотя победа была одержана ею в непростых условиях. Достаточно вспомнить, что второй тур на губернаторских выборах предполагается лишь в 4 регионах из 26, а из кампаний по выборам в заксобрания оппозиция смогла опередить «Единую Россию» только в 3 территориях из 16. При этом на выборах в представительные органы административных центров регионов список «Единой России» сохранил лидерство и в городах с традиционно высоким уровнем протестного голосования – например, в городе-миллионнике Волгограде партией была одержана победа с результатом 52,64 % голосов.

В условиях ухудшающегося восприятия населением своего положения, неблагоприятной повестки, более активной мобилизации протестного электората при проведении кампаний с относительно невысокой явкой избирателей критерии доминирования партий меняются. Лидерство партийного списка с результатом от 30 % представляется очевидной победой, а 35 % и более – убедительной победой.  

1. Губернаторские выборы: «регионы второго тура» и территории диалога  

Результаты губернаторских кампаний по регионам оказались серьезно дифференцированными, так как проходили в субъектах РФ с заметно различающимися социально-экономическими условиями и политическими традициями. По итогам данных выборов такие территории можно разделить на несколько групп. 

Первая группа – патерналистские регионы с традиционно высоким уровнем консолидированного голосования. Это Кемеровская и Тюменская области, где врио губернаторов, выдвинутые «Единой Россией», лидировали с результатами 81,41 % (Сергей Цивилев) и 65,86 % (Александр Моор). К этой же группе по уровню управляемости политическими процессами и социально-экономическим особенностям регионов можно отнести Чукотку, хотя результат ее действующего руководителя Романа Копина оказался более скромным, чем в ходе предыдущих кампаний (57 %).

Вторая – регионы с протестным потенциалом, где удалось тем не менее достигнуть консолидированного голосования или очень высокого уровня электоральной поддержки основного кандидата. Это Магаданская (врио губернатора Сергей Носов, получивший 81,59 % голосов), Воронежская (врио губернатора Александр Гусев, 72,52 % голосов), Самарская области (врио губернатора Дмитрий Азаров 72,65 %), где кандидаты были выдвинуты «Единой Россией», а также Орловская область (врио губернатора Андрей Клычков, 83,55 %), где кандидат – выходец из КПРФ был поддержан правящей партией.

Третья – регионы с традиционно высоким уровнем протестных настроений, проявлявшимся в ходе прошлых кампаний, в которых высокий электоральный результат основного кандидата стал возможен на фоне значимых внутриэлитных договоренностей. Это Новосибирская (врио губернатора Андрей Травников, выдвинут «Единой Россией», 64,5 % голосов) и Омская области (врио губернатора Александр Бурков, поддержан «Единой Россией», 82,5 % голосов).

Четвертая – традиционно протестные регионы, в которых победа основного кандидата состоялась на фоне заданной им позитивной повестки, внутриэлитных договоренностей и дробления голосов оппозиционных избирателей между несколькими кандидатами. Это Амурская область (врио губернатора Василий Орлов, «Единая Россия», 56 %), Алтайский край (Виктор Томенко, 53,6 %), Республика Саха (врио главы Айсен Николаев, «Единая Россия», 73,02 %).

Пятая – регионы с «нишевым» протестным голосованием. Это Московская (губернатор Андрей Воробьев, «Единая Россия», 62,52 %), Ивановская (врио губернатора Станислав Воскресенский, «Единая Россия», 65,72 %), Нижегородская (врио губернатора Глеб Никитин, «Единая Россия», 67,75 %), Псковская области (Михаил Ведерников, «Единая Россия», 70,68 %), Красноярский край (врио губернатора Александр Усс, «Единая Россия», 60,19 %), Москва (мэр Сергей Собянин, самовыдвиженец, поддержанный «Единой Россией», 70,02 %).

Шестая – «регионы второго тура», ситуация в которых будет проанализирована ниже.

Наибольший уровень конкуренции на губернаторских выборах очевиден в четырех регионах, где победитель не был определен в первом туре (в Приморском, Хабаровском краях, Владимирской области и Республике Хакасия). Такие итоги предвыборных кампаний по данным территориям могли быть связаны с несколькими ключевыми особенностями политической ситуации в этих регионах.

Во-первых, это традиционно высокий уровень протестных настроений в регионе. Так, в большинстве «регионов второго тура» результаты «Единой России» на думских выборах 2016 года были заметно ниже общероссийских (38,98 % в Приморском, 37,31 % в Хабаровском, 38,06 % в Хакасии против 54,2% по стране в целом). В случае с Владимирской областью отрыв от общероссийских результатов в 2016 году был меньше, но все равно заметен (45,20 % против 54,2% соответственно). При этом парламентские выборы во всех этих регионах (кроме Приморского края) проходили при тех же губернаторах, которые оставались на своих постах и в 2018 году. Понятно, что мотивация для избирателей на парламентских и губернаторских выборах отличается, но протестные настроения против региональных властей серьезно влияли и на итоги выборов в Госдуму.

Во-вторых, эффективная кампания основного оппозиционного кандидата, позволившая ему объединить вокруг себя основную часть протестных избирателей на фоне достаточно ограниченной активности конкурентов. Например, в Хабаровском крае кандидат от ЛДПР Сергей Фургал вел масштабную агитационную кампанию. АПМ в его поддержку, по оценкам жителей, были заметны на улицах в неменьшей степени, чем аналогичные материалы действующего губернатора Вячеслава Шпорта, и больше, чем продукция, выпущенная штабами остальных оппозиционных кандидатов.

В-третьих, в ряде «регионов второго тура» преодолели муниципальный фильтр не все кандидаты от парламентской оппозиции. Например, в Хакасии не прошел фильтр кандидат от ЛДПР Михаил Валов (9 сентября занявший первое место на выборах мэра Саяногорска), во Владимирской области получил отказ в регистрации кандидат в губернаторы от КПРФ Максим Шевченко. Это также привело к концентрации протестного электората вокруг наиболее активных из оставшихся кандидатов и высвободило ресурсы, которые в иных случаях оппозиционные политики потратили бы на конкуренцию друг с другом. 

В-четвертых, действовали дополнительные факторы мобилизации оппозиционного электората. В Хакасии одновременно с главой республики избирали депутатов Верховного совета и проходили резонансные муниципальные кампании в ключевых городах региона (в Абакане, Саяногорске). Во Владимирской области одновременно с губернаторскими проходили выборы в Заксобрание. Это серьезно повышало интерес протестного избирателя к кампании.

В-пятых, серьезная интенсивность критических информационных волн против глав регионов в прессе, в том числе до выборов. Достаточно вспомнить, например, сюжет о ситуации с больницей в Струнине Владимирской области, который рассматривался на прямой линии с Владимиром Путиным в июне и стал поводом для критики губернатора региона Светланы Орловой в прессе. Врио главы Приморского края Тарасенко в региональных СМИ неоднократно обвиняли в нежелании встретиться с протестующими общественниками.

В-шестых, вероятность второго тура повышало наличие влиятельных региональных элит, привыкших к автономии от губернатора. Такова, например, особенность Приморского края.

При этом ко второму туру приводило сочетание нескольких подобных факторов, но эффективно проведенная основным кандидатом кампания вполне могла их нейтрализовать. Показательны, например, выборы главы Алтайского края. По предварительным данным, Виктор Томенко получил 53,45 % голосов избирателей – неплохой результат для нового человека в откровенно протестном регионе, который к тому же был назначен на пост врио губернатора довольно поздно. Но конфигурация кампании позволила врио губернатора вступить в диалог разными группами избирателей и провести масштабное обсуждение программы «Алтайский край. Энергия развития», сформированной на основании наказов около 15 000 жителей региона.

Вероятно, для последующих губернаторских кампаний ожидания от результатов основных кандидатов снизятся – победа в первом туре будет восприниматься как хороший результат, уровень поддержки от 60 до 70 % – как очень хороший, еще более высокие результаты будут характерны в основном для глав патерналистских регионов. Кроме того, результаты выборов (наряду с итогами ряда кампаний по выборам в заксобрания, например, в Ульяновской области) негативно скажутся на имидже губернаторов, длительное время занимающих свои посты и вызывающих усталость у населения (глава Ульяновской области Сергей Морозов, в регионе которого крайне скромным оказался результат «Единой России», занимает свой пост с 2004 года, глава Хакасии Виктор Зимин и его коллега из Хабаровского края Вячеслав Шпорт – с 2009-го). Это может создать дополнительные проблемы для губернаторов-«старожилов», срок полномочий которых истекает в 2019 году (например, для главы Липецкой области Олега Королева).

Одной из главных особенностей губернаторских кампаний – 2018 стала – при очевидной победе кандидатов от власти в 22 из 26 «выборных» регионов и сохранении ее политического доминирования – более результативная мобилизация протестного электората. Если раньше более значительная доля недовольных предпочитала игнорировать выборы, теперь они предпочитали приходить на избирательные участки и поддерживать оппозиционных кандидатов, вызывающих у них наименьшее отторжение. С более скромным результатом одержали победу действующие губернаторы даже в некоторых патерналистских регионах (например, на Чукотке). Это лишь частично объясняется федеральными трендами, заметную роль здесь сыграли региональные особенности.

1. 2. Региональные и муниципальные кампании: изменение формата лидерства «Единой России» 

Вопреки распространенному мнению, пенсионная реформа стала заметным, но не единственным фактором, влиявшим на региональные и муниципальные кампании в единый день голосования – 2018. Действительно, оппозиционные кандидаты (даже на выборах местного уровня) делали серьезную ставку на критику пенсионного маневра. Однако такой подход не может объяснить серьезного разброса результатов, в том числе между схожими по ряду признаков городами и регионами.  

По итогам выборов территории, где проходили выборы в региональные заксобрания, можно разделить на несколько групп.

Первая – патерналистские территории с консолидированным или близким к нему уровнем голосования за правящую партию: Кемеровская (результат «ЕР» – 64,4 % голосов), Ростовская области (62,45 %), Республика Башкортостан (58,31 %), Калмыкия (68,58 %).

Вторая – традиционно протестный регион, где «Единой России» удалось добиться более высокого, чем ранее, уровня поддержки: Якутия (53,35 % голосов за «Единую Россию»).

Третья – территории с сохранением лидерства «Единой России» при заметном уровне протестного голосования: Архангельская(31,59 % голосов у «Единой России»), Владимирская (29,57 %), Ивановская (34,14 %), Смоленская (36,26 %), Ярославская области (38,43 %), Ненецкий автономный округ (38,97 %), Бурятия (41,01 %), Забайкальский край (28,31 %). Показателен уверенный результат «Единой России» в Ярославской области с традиционно активными оппозиционными партиями и заметной ролью региональной протестной повестки (например, по экологическим вопросам).

Четвертая – территории, где список «Единой России» уступил лидерство КПРФ: Иркутская область (у КПРФ 33,94 % против 27,83 % «ЕР»), Ульяновская область (у КПРФ 36,24 % голосов против 33,96 % у «ЕР»), Хакасия (у КПРФ – 31,01 % против 25,48 % у «ЕР»).

Среди административных центров регионов, где проходили выборы в представительные органы, были как традиционно проблемные для «Единой России» территории (например, Красноярск), так и города, где партия выступила куда более уверенно. Например, в Волгограде «ЕР» существенно улучшила свой результат по сравнению с аналогичной кампанией 2013 года (52,64 % против 37,54 % голосов соответственно).

Есть несколько аспектов, ставших факторами риска для «Единой России» и стартовыми возможностями для роста результатов оппозиционных партий в конкретных регионах в ходе данных выборов.

Во-первых, слишком тесная ассоциация «Единой России» с губернаторами, имеющими заметный антирейтинг. Такая ситуация сложилась, например, в Ульяновской области, Хакасии, Владимирской области, где списки возглавили губернаторы регионов с проблемным имиджевым багажом. Заметная часть жителей Ульяновской области, голосуя за оппозиционные партии, выражали усталость и накопившиеся претензии к работе губернатора Сергея Морозова, что проявлялось, например, в соцсетях. Настроения в отношении глав Хакасии и Владимирской области наглядно продемонстрировали итоги губернаторских кампаний.

Во-вторых, даже в ряде регионов, где «Единая Россия» попыталась дистанцироваться от негативных настроений в адрес губернаторов
(например, в Забайкальском крае, где список возглавила не глава региона Наталья Жданова, а космонавт Евгений Тарелкин, врач-гинеколог Татьяна Белокриницкая и Герой Труда Далай Гунгаев), это произошло слишком поздно. К тому же социально-экономические проблемы в Забайкальском крае имеют затяжной характер, что не могло не сказаться на итогах выборов. Например, результат «Единой России» на выборах в Госдуму в 2016 году здесь составил 39,87 % (при 54,2 % по стране в целом), хотя в том же году произошла отставка предыдущего непопулярного губернатора Константина Ильковского – это был результат на фоне позитивных ожиданий в отношении нового глава региона Натальи Ждановой и выражения поддержки федеральным властям. К 2018 году накопившиеся претензии к работе действующего губернатора при активной работе оппозиционных сил (КПРФ, ЛДПР) привели к новому росту протестных настроений.  

В-третьих, исторически высокий уровень поддержки оппозиционных сил на фоне «красного» административного ресурса и формирования элитной коалиции вокруг КПРФ. Подобная ситуация сложилась в Иркутской области. Результат КПРФ на выборах в Заксобрание (33,94 %) близок к уровню поддержки Сергея Левченко в первом туре губернаторских выборов в 2015 году (36,61 %). Сам губернатор не возглавил список этой партии, но, несомненно, оказывал на нее влияние. При этом среди кандидатов от КПРФ в одномандатных округах были вице-премьер областного правительства, последний избранный на прямых выборах мэр Иркутска, выходец из стройкомплекса Виктор Кондрашов (ранее – член «Единой России») и представитель агарного бизнеса Павел Сумароков (замгендиректора СХПК «Усольский свинокомплекс»). КПРФ в регионе смогла сохранить альянс с влиятельными местными игроками, что также укрепляло ее позиции в ходе кампании.

В-четвертых, сохранение традиционных зон протестного голосования, что хорошо видно на примере муниципальных выборов в ряде городов.

При этом «Единой России» удалось неплохо выступить в целом ряде ранее проблемных для нее территорий. Например, на выборах в Ил Тумэн (Госсобрание) Якутии, по предварительным данным, партия получает около 53,35 % голосов – это выше результатов партии по республике на выборах в Госдуму в 2016 году (46,42 %) и по итогам кампании по выборам парламент региона в 2013-м (47,41 %). На выборах в гордуму Екатеринбурга «Единая Россия» даже немного усилила позиции по сравнению с итогами аналогичной кампании 2013 года – 31,6 % против 28,3 % голосов. Партии удалось удержать уровень поддержки на выборах в Заксобрание Ненецкого автономного округа (38,97 %,), некогда становившегося проблемной точкой для единороссов.

Осенью 2018 года многие ожидали заметного уровня протестного голосования в тех регионах, куда на должности врио губернаторов были назначены «молодые технократы», нередко не связанные с этими субъектами ранее. Однако наблюдается другая тенденция – серьезный уровень протестного голосования в регионах, возглавляемых губернаторами-«старожилами» (на выборах заксобраний показателен пример Ульяновской области). Напротив, партии удалось удержать результат там, где списки возглавляли как молодые «технократы»
(врио главы Ненецкого округа Александр Цыбульский стал первым номером списка в данном регионе), так и относительно молодые управленцы из местных элит (Айсен Николаев, возглавлявший список «ЕР» на выборах в Госсобрание Якутии).

Важную роль, позволяющую существенно уменьшить негативные последствия кампании против пенсионной реформы, сыграли инициативы федерального руководства партии. Например, предложение секретаря Генсовета «ЕР» Андрея Турчака по отмене пенсионных преференций для парламентариев стало одним из ключевых внутриполитических информационных поводов августа (не считая, конечно, обращения президента к гражданам России). Однако активность федерального руководства партии не могла в полной мере компенсировать проблемы региональной повестки.

 3. Оппозиция: больше голосов, но выше конкуренция 

Успехи оппозиционных сил в ходе региональных и муниципальных кампаний в сентябре 2018 года одновременно создают для них серьезные проблемы. Рост их поддержки именно в «старых» точках протеста сработал на ограничение рисков для «Единой России».  

Во-первых, поддержка оппозиционных сил зачастую увеличивалась в традиционных точках протестного голосования (то есть это был рост не «вширь», а «вглубь»). Например, в Димитровграде, где КПРФ получила голоса более половины избирателей (около 53,24 %), эта партия опережала «Единую Россию» и на выборах в Госдуму в сентябре 2016 года (32,27 % против 29,99 %). Другое дело, что в самых значимых протестных точках города Компартия смогла привлечь дополнительные голоса избирателей (увеличив не только процент, но и абсолютное число голосов – по предварительным данным, около 18 963 против 14 249 голосов соответственно).

Во-вторых, в ряде регионов произошло перераспределение сфер влияния между оппозиционными партиями, не затронувшее «Единую Россию» всерьез. Например, на выборах в Думу Ярославской области «Единая Россия», предварительно, получила результат на уровне парламентских выборов 2016 года по региону (около 38,43 %), хотя и меньше, чем в ходе кампании 2013 года. Зато усилила свои позиции КПРФ (24,03 % против 16,04 % два года назад), и при этом получила меньший результат ЛДПР (12,97 % против 17,36 %).

В-третьих, серьезно восстановили позиции непарламентские партии. Нельзя не отметить прохождение «Коммунистов России» в представительные органы Хакасии (8,01 %), Ярославской (6,63 %), Ульяновской области (5,83 %), Ненецкого автономного округа и Ростовской области (около 5 %). В Совет депутатов НАО также проходит «Родина» (около 5 %), Коммунистическая партия социальной справедливости проходит в Заксобрание Владимирской области (6,14 %). Партия пенсионеров России прошла в региональный парламент Забайкальского края (6,15 %). А на выборах в Белгородский городской совет эта партия, по предварительным данным, незначительно обошла «Справедливую Россию» (7,39 % против 7,3 %). По итогам ряда муниципальных кампаний неплохо выступила Партия роста (она, например, проходит в Совет депутатов города Озеры в Московской области с результатом 8,46 %). Серьезной угрозы для парламентских партий их непарламентские конкуренты создать не могут. Тем не менее может вырасти внимание к непарламентским, но не связанным с радикальной оппозицией силам со стороны политиков местного и регионального уровня при подготовке к единому дню голосования – 2019.  

В целом региональные выборы – 2018 сработали не только на укрепление позиций оппозиционных партий, но и на рост конкуренции за голоса протестного избирателя. Опыт КПРФ показал, что серьезная ставка на кампанию против изменений в пенсионной системе приносит свои плоды, но не сама по себе, а в сочетании с серьезными стартовыми позициями и вниманием к региональной повестке.

Определенный прирост поддержки получили другие парламентские и даже непарламентские силы. На первом этапе это может повысить к ним интерес со стороны части беспартийных региональных и местных политиков, но опыт показывает: праймериз «Единой России» уже становились важным стимулом для привлечения таких политиков к сотрудничеству этой партией и выстраиванию внутриэлитных коалиций накануне региональных выборов. Поэтому интерес беспартийных региональных и местных политиков к сотрудничеству с «Единой Россией» в предвыборных регионах может вновь возрасти в начале 2019 года – накануне старта очередных праймериз.