У губернатора Андрея Бочарова свои особые отношения с поджогами. Так, в бытность его секретарем политсовета реготделения «Единой России» Брянской области аккурат накануне выборов в Госдуму в декабре 2011 года неизвестные подожгли партийный офис.
Спустя пять лет, в ноябре 2016 года, также неизвестные пытались поджечь арендуемый уже волгоградским губернатором Бочаровым у своего друга особняк в элитном и усиленно охраняемом поселке на берегу Волги. Ответственность за это якобы взяла на себя некая «Русская повстанческая армия» из Украины, однако следствие до сих пор ведется и даже предварительных результатов пока не оглашало.
В чем можно согласиться с Андреем Ивановичем, так это в том, что причины многочисленных ландшафтных пожаров в Волгоградской области должны установить следственные органы, которые более компетентны, нежели делающие скоропалительные выводы чиновники. В том числе, и представляющие МСУ, которым версия с поджогами выгодна, поскольку позволяет снять с себя ответственность за недостаточные противопожарные меры.
Ситуацию в Волгоградской области, на мой взгляд, не совсем корректно сравнивать с ситуацией в Ростовской области, где в результате пожара выгорел целый поселок практически в центре областной столицы. Вот там больше похоже на поджог в интересах застройщиков, которым давно приглянулся этот участок земли под строительство престижного жилья и коммерческих объектов, а брать на себя расходы по расселению не хотелось. После пожара, как они, возможно, предполагали, все расходы возьмут на себя страховые компании и бюджет, а освободившийся таким трагическим образом участок будет предложен по застройку.
В Волгоградской области горят преимущественно степи, захватывая лесополосы и окраины небольших сельских поселений. Интереса застройщиков в этом, на первый взгляд, не наблюдается. Да и вряд ли пожары здесь можно сравнивать с пожарами в Сибири, когда нередко их устраивают для того, чтобы скрыть следы незаконной вырубки тайги.
Основными причинами ландшафтных пожаров в Волгоградской области, вероятно, являются как обозначенный губернатором перехлест и обрыв проводов ЛЭП, так как во многих сельских районах энергоинфраструктура находится в ужасном состоянии, так и, что более вероятно, человеческий фактор.
Несмотря на введенный запрет, местное население по-прежнему выезжает на природу, где разводит костры для шашлыков, сжигает бытовой мусор у себя во дворах и на окраинах деревень. Часто очаги пожаров — на обочинах автомобильных и железных дорог, причиной которых могут стать выброшенные из окон проезжающих автомобилей и поездов окурки. Противопожарные мероприятия (скос травы, опашка) производится только вдоль ключевых магистралей, да и то не повсеместно. Подчас скошенная трава остается лежать на обочинах, что представляет еще большую опасность с точки зрения возгорания. Также некачественно ведется уборка обочин дорог от бытового мусора. Как правило, убирают весной, а за лето обочины вновь покрываются бытовыми отходами и старыми автошинами.
Происходит подобное, на мой взгляд, из-за хронического недофинансирования подобных работ. Например, в сельской местности до минимума сокращено финансирование ТОСов и введены ограничения на закупку ими небольших тракторов (для скоса бурьяна и опашки территорий) и даже мотокос. Обычной ручной косой один председатель ТОСа не в состоянии обеспечить надлежащие противопожарные нормы, а денег для привлечения на эту работу техники местных фермеров также не выделяется. 
Крайняя столь масштабная волна ландшафтных пожаров прокатилась по районам Волгоградской области семь лет назад, при губернаторе Анатолии Бровко (горели даже склоны легендарного Мамаева кургана в самом центре Волгограда). Тогда действительно кое-где фиксировались случаи поджогов со стороны местных жителей, надеявшихся, что вместо их сгоревших старых домиков власти построят им новые современные коттеджи. Однако качество жилья для погорельцев оказалось крайне низкого уровня, и строилось оно подчас на непригодных для строительства землях со множеством нарушений, что вызвало многочисленные скандалы и необходимость привлечения следственных органов. К тому же, многие погорельцы остались недовольны размером компенсаций за утраченное имущество и живность — сложно оценить ущерб для семьи от сгоревшего урожая в саду и на огороде, погибших сельхозживотных. Так что, если летом 2017 и есть подобные случаи поджогов, то они единичны. 
Одновременно хотелось бы отметить оперативность и слаженную работу МЧС и органов исполнительной власти. Руководство региона предпринимает максимально возможные действия для локализации пожаров и защиты населения. На это брошены все имеющиеся силы, и активно привлекается помощь федерального центра. Хочется верить, что после случившегося будут исправлены все допущенные ошибки, наказаны виновные, а на проведение противопожарных мер должного качества исполнения изысканы бюджетные средства.