Московским властям Генплан, мягко говоря, не интересен. Хотя при экс-мэре Лужкове был период, начиная с 2000 года, когда были попытки общественного обсуждения и учета мнений. Когда Собянин пришел на пост мэра, лужковский Генплан был утвержден. И менее чем через год к городу присоединили большую территорию, новую Москву. Команда Собянина все последующие годы выстраивает другую стратегию развитию транспорта в Москве и регионе, осваивает другие важнейшие направление Генплана: промышленные зоны, жилищное строительство внутри третьего кольца и так далее.
На первом этапе было понятно, почему остановили связанный с Генпланом документ: закон о Правилах землепользования и застройки (ПЗЗ) до сих пор не принят, хотя его должны были принять еще в 2010-11 годах. И остановилась вся работа по стратегии развития Москвы, которую заказывала уже команда Собянина на конкурсных условиях. Группа, в которую входил Вячеслав Глазычев (доктор искусствоведения, известный российский урбанист – прим. редакции), подготовила стратегию развитию Москвы, ее конечный вариант несколько раз обещали публично обсудить, я разговаривал на эту тему с Андреем Шароновым (бывший заместитель мэра Москвы по экономическим вопросам – прим. редакции), когда он был ответственным за эту работу. Но в итоге все остановилось.
По моему мнению, команде Собянина, и в первую очередь, Хуснуллину, очень удобно в ручном режиме работать в этом направлении, поэтому все переносится. Это дает возможность более вольготно решать вопросы, связанные с учетом общественного мнения и различных нормативов.
Я неоднократно писал о теме ручного управления Москвой. На этапе начальной антикризисной деятельности команды Собянина это было понятно. Те же инвестиционные контракты, которые обещали пересмотреть через один, второй, третий период: фактически вся эта работа до сих пор проходит в закрытом режиме, с мягко говоря, слабой фрагментарной отчетностью о том, что сделано и что нет, по каким критериям. (В 2010 году после вступления в должность мэра Москвы, Собянин заявил, что половина строительных инвестиционных контрактов в столице «нереализуемые и мертвые», а еще четверть — городу не нужны. Собянин пообещал пересмотреть или отменить такие контракты – прим. редакции).
Чем дальше, тем больше это вызывает уже не то, что сомнение, а недоверие – насколько конструктивна такая стратегия по отношению к Генплану и связанным с ним документам?
Понятно, что сейчас перед выборами Генплан обсуждать не очень интересно, теперь его утверждение переносят еще на год. Но город в это время развивается, и если его развитие не привязывать к понятным, четко сформулированным, закрепленным законом критериям, это создает соблазны для произвола и серьезных градостроительных ошибок.