Как известно, Ярославль и Кострома – это два региона, которые наряду с Подмосковьем на прошлых выборах набрали наименьший процент голосов за «Единую Россию» и рассматриваются как реально проблемные для партии власти. Тем не менее оба этих региона смогли довольно таки успешно пройти выборные циклы по региональным ЗАКСам (2013 год в Ярославле и прошлый год в Костроме). Понятно, что в прошлом году к Костроме было особое внимание по той причине, что это был единственный регион, где партия «ПАРНАС» смогла зарегистрироваться и принять участие в выборах; в Ярославле, между прочим, тоже «ПАРНАС» смог получить тот самый мандат, который позволяет им теперь без подписи участвовать в выборах в Государственную Думу.

Кампания у «ПАРНАС» в Ярославле была, в отличие от провальной в Костроме, довольно-таки неплохая. Я лично видел, как Борис Ефимович ходил по улицам в стиле Урлашова и общался с местными людьми. И действительно там к нему неплохо относились, он вызывал большую симпатию у ярославцев. Поэтому и результат довольно-таки высокий был для Ярославля у Немцова. В итоге — абсолютно заслуженный мандат, который они сейчас будут использовать на выборах.

Тем не менее на этих региональных выборах «Единая Россия» и в первом и во втором регионе смогла легко набрать больше 50% голосов. Однако я считаю, что благодушествовать все же рановато. Эти самые сложные регионы, скорее всего, станут одними из самых сложных регионов на выборах в Государственную Думу.

Когда элита знает друг друга, когда у вас местные разговоры и местные, скажем так, обязанности, обязательства так или иначе выполняются, то гораздо проще обеспечить результат. Возьмем в качестве примера Кострому, где наиболее сильный конкурент «Единой России» – «Справедливая Россия». Там Озеров возглавляет «Справедливую Россию» и он же является депутатом Госдумы от этой партии. Просто не было вообще никакого желания, стимула бороться с единоросами по той причине, что у него прекрасные отношения с губернатором. Соответственно, сдав кампанию по выборам в ЗакС местный, он вполне может рассчитывать на получение мандата в Государственную Думу, и любой единоросс, который будет ему противостоять, может существенно потерять и даже проиграть, потому что действительно, конкуренция со стороны Озерова в Костроме будет высокой.

Но параллельно мы видели, что некоторая часть местных элит взбунтовалась. Так, представители ювелирного бизнеса выступили достаточно консолидировано против губернатора, оказав поддержку кандидату от КПРФ. Поэтому кандидат от КПРФ на губернаторских выборах блистал, и если бы хотел, то доставил грандиозные проблемы для губернатора. Однако желания как такового у него тоже не было по той причине, что коммунисты взамен получили довольно-таки неплохое представительство в местном ЗакСе.

На этом примере видно, что на региональном уровне все эти проблемы можно нивелировать. Как только ситуация выйдет на федеральный уровень, тем более на фоне ухудшающейся экономической ситуации и на фоне проходящей федеральной кампании, – я абсолютно убежден, что мы столкнемся с гораздо более сложной избирательной кампанией, чем мы видели в течение прошлых трех лет в регионах. Рейтинг главы государства и ныне довольно стабильный рейтинг «Единой России» не будут так позитивно действовать, как это происходило на протяжении последних двух лет. И кампания, конечно, будет во многом походить на кампанию 2011 года. За исключением того, что сейчас, учитывая наш тренд на конкурентность, легитимность и открытость, у нас есть гораздо больше партий, с которыми можно работать. По меньшей мере, 14 партий, которые смогут принять участие в выборах в Госдуму без сбора подписей, а, может быть, среди них будет и партия КПСС, если Богданов со Смирновым смогут переименовать «Гражданскую силу». Все это создаст, действительно, гораздо большую площадку для маневров и возможностей для партии власти для получения нужного результата.

Что касается Костромы и Ярославля, то здесь все объяснимо: в Костроме был довольно-таки сильный, но непопулярный в местных элитах губернатор Слюняев. Он активный, напористый, но немножко сумасшедший и не умеющий выстраивать отношения с местными товарищами.

А Кострома — это вообще регион, который не местных не очень хорошо принимает: поляки об этом хорошо знают. Но следует отметить, что они примерно так же относятся ко всем остальным, особенно к ярославцам, ивановцам и кировчанам. Как это ни смешно, но любой человек, который занимается Костромой, должен знать, что основа неприязни ко всем окружающим у них коренится как раз в начале прошлого века, когда коммунисты от Костромы откусили (я имею в виду 20-е годы) значительные части территории, причем наиболее промышленно развитые, и передали их тем самым регионам, о которых я говорю, – Кирову, Иванову и Ярославлю.

В результате костромичи считают себя обиженными, причем обиженными они себя считают в первую очередь на москвичей. И, естественно, на тех, кто это все «откусил». Поэтому любой, кто приезжает в Кострому извне, воспринимается как захватчик и пришелец. Так что у Слюняева в принципе не было шансов на то, чтобы стать wellcome в рядах местной элиты, тем более, что стиль его работы совершенно диссонировал с тем, который принят в тихих провинциальных городках.

Ситуация в Ярославле была иной. Дело в том, что Вахруков просто вытоптал все вокруг себя. Он пришел в стабильно развивающийся, интересный и, я бы сказал, очень демократичный регион, и начал как слон в посудной лавке топтаться вокруг и вытаптывать все живое. Ему это удалось, и в результате абсолютно не известный широкой общественности, но вполне лояльный одно время Урлашов выступил против и очень эффективно победил на выборах мэра Ярославля в 2012 году.Арест Урлашова стал спусковым крючком, после которого арест уже мэра Рыбинска привел к тому, что сейчас вся власть в Ярославле и в Ярославской области, находится в подвешенном состоянии. Вахрухов действительно растоптал все, и точно так же против него все элиты объединились. А те элиты, которые рядом с ним стояли, не получили никакой поддержки ни в ходе избирательной кампании 2011 года, ни в ходе последовавшей кампании мэрской (2012).

Ярославль – 600 тысяч избирателей, город маленький, все учились в одних школах, все знают друг друга если не по имени, то, по крайней мере, виделись уж точно все. В маленьких городах слух – это орудие, которое работает настолько идеально и настолько быстро, что ты встречаешься с человеком, а через час все уже знают, что ты встречался с этим человеком. Особенно те, кто интересуется политикой. Поэтому когда мы говорим слово «элита» – для таких провинциальных городов русского типа с населением 500-600 тысяч человек – мы не можем отделять региональную элиту от рядового избирателя. Он получает примерно ту же информацию, что и представители элиты.

В Москве это был бы чисто элитный механизм. Там это однозначно механизм общего влияния.

Материал подготовлен на основе выступления автора на первом заседании Экспертного клуба «Регион»