Мы помним, что идея российской политической нации принадлежит Владимиру Путину. Возникновение российской нации является естественным результатом политического развития нашей страны после 1991 года. Пока четкого понимания необходимости этого нет, но вся логика политического развития и вся логика развития во внешнем мире подталкивает к тому, чтобы подобное образование – российской политической нации – появилось. В данном случае, это шаг вперед в развитии политической системы. Я вижу несколько возможных вопросов в сложившейся ситуации.

Первое – позиция части республик говорит о том, что необходима очень плотная, предметная и постоянная работа для того, чтобы воплотить эту идею в закон. Возможно, эта работа будет достаточно длительной. Второе – лично у меня вопрос вызывает изначальное позиционирование российской нации в сфере межнациональных отношений. Как мне представляется, понятие российской политической нации и тот круг проблем, который должно решать это понятие, с межнациональными отношениями никакой прямой связи не имеет. Неудачное позиционирование понятия в сфере межнациональных отношений является причиной тех возражений, того непонимания, которое есть в настоящее время.

Закон о российской политической нации – это закон о народном единстве, закон о национальном единстве, о единстве политическом. И в этом смысле этот закон нельзя воспринимать как отраслевой. Этот закон можно поставить в один ряд с комплексом законов об обороне, о внешней политике, о защите окружающей среды. Этот закон касается всех вне зависимости от национальной принадлежности. Российская политическая нация не отменяет и не ставит своей задачей отменить или ослабить существующие идентичности. Это более высокий уровень интеграции российского общества, который проявляется в отношении к политическим институтам государства, в отношении к общему прошлому и будущему. Правильное позиционирование или перепозиционирование будущего закона о российской нации и, самое главное, дискуссия вокруг этого способны решить значительную часть проблем, которые сейчас возникают вокруг идеи этого закона.

Негативная реакция части республик связана с опасениями, что данный закон приведет к ущемлению тех прав и тех возможностей для развития национальностей, которыми они в настоящее время обладают. Эти опасения вольно или невольно были усилены тем, что идея закона была спроецирована на сферу межнациональных отношений. Как мне представляется, это неудачное позиционирование. Оно должно быть другим – примерно таким же, как у комплекса законов об обороне РФ, комплекса законов, регулирующих внешнюю политическую деятельность, комплекса законов, которые регулируют охрану окружающей среды. Речь идет о проблемах, которые имеют отношение ко всем российским гражданам.

Как мне кажется, нужно подумать о том, чтобы дальнейшее обсуждение закона производилось в адекватном предметном поле. Нынешнее его обсуждение как регулятора межнациональных отношений, по моему мнению, не является удачным, и само порождает проблемы. Это закон о другом и про другое.