Экспорт нестабильности на территорию России из Казахстана вряд ли произойдет, поскольку он связан с преимущественно внутренними социально-экономическими проблемами. А вот чего всерьез стоило бы опасаться, так это попыток дестабилизации в казахских диаспорах в российских регионах. Я напомню, что, скажем, в Астраханской области это почти шестая часть всего населения плюс тесная интеграция в бизнес- и политические элиты.

В выходные в Астрахани прошла серия одиночных пикетов, участники которых поддержали протестующих. Но вряд ли это позволяет говорить о том, что все представители диаспоры поддерживают протесты, а не центральную власть.

Мятеж в Казахстане продемонстрировал и то, насколько легко мобилизуется радикальная часть молодежи. В этом смысле меня больше пугает не некое эфемерное «влияние Запада», о котором много сказано, а исламистская угроза, прямо исходящая из Пакистана и Афганистана.

С религиозной радикализацией давно столкнулись другие страны Центральной Азии — от Таджикистана до Киргизии, казавшийся более спокойным Казахстан пополнил этот список. Так что события в Казахстане мне просто напомнили менее известные в России события: бунты в таджикских Вахдате и Худжанде в 2018-2019 годах (погибли 59 человек) или столкновения в Ферганской долине в мае 2021 года (погибли 56 человек).

Продолжится ли расширение «дуги нестабильности» дальше на север с вовлечением России, пока сказать сложно. Но именно опасения относительно этой угрозы, а вовсе не некого «коллективного Запада», и объясняют, почему на самом деле так быстро были задействованы коллективные силы ОДКБ.