Протестная активность в регионах в последнее время во многом снижается из-за консолидации населения вокруг действующей власти. Однако полностью потенциал такой активности не исчерпан.

Протестное поле в регионах России в настоящее время формируется вокруг нескольких ключевых триггеров, способных вызвать потенциальное возмущение населения. Из традиционных тем для протестного дискурса по большому счёту остались две, которые в некотором смысле пересекаются: межнациональные отношения, включая вопросы, связанные с мигрантами, и противоречия по линии «федеральный центр — регион».

В первом случае существуют наработанные технологии возбуждения общественного недовольства различными акторами. Это могут быть внешние силы через агентов влияния, ресурсные группировки в региональных и федеральных элитах, диаспоры, стремящиеся увеличить свое влияние, и «радикалы по убеждению», включая отдельных представителей духовенства. Используя чувствительность темы межнациональных отношений, они способны мобилизовать население для выражения протеста.

Кейсов консолидированного недовольства низким качеством регионального управления в последнее время не наблюдается, но такие ситуации могут возникнуть в некоторых субъектах Федерации в контексте предстоящих выборов законодательных собраний или губернаторов. Высоким протестным потенциалом обладает также клубок противоречий, связанных с неурегулированностью отношений между «электронными работодателями» — цифровыми платформами и биржами фрилансеров — и их работниками. Здесь наблюдается ущемление прав довольно разношёрстной публики: от низкоквалифицированных курьеров до высококлассных профессионалов в узкоспециализированных областях.

Ещё одним потенциальным очагом социальной напряжённости является комплекс проблем, которые испытывают граждане, так или иначе связанные с проведением специальной военной операции. Это участники боевых действий, их семьи, гражданские лица в приграничных областях, волонтёры и просто неравнодушные люди, активно вовлечённые в ситуацию. Поскольку эта группа испытывает сильные эмоциональные перегрузки и находится в состоянии повышенной неопределённости, триггером для недовольства может стать любая психотравмирующая новость — как реальная, так и специально спроектированная внешними силами операция массовой дезинформации.

Дополнительно следует обратить внимание на экономические факторы. Рост цен, снижение реальных доходов и проблемы на рынке труда усиливают социальное недовольство. В условиях санкционного давления и перестройки экономических связей эти проблемы могут стать катализатором протестных настроений, особенно в регионах с моноотраслевой экономикой.

Также не стоит недооценивать экологические проблемы. В ряде регионов экологические вопросы выходят на первый план, вызывая протесты местного населения против промышленных проектов или недостаточного внимания властей к состоянию окружающей среды.

Наконец, информационная повестка и роль социальных сетей в распространении информации играют значительную роль в мобилизации протестного потенциала.

Быстрое распространение новостей, в том числе недостоверных, может усилить напряженность и привести к спонтанным акциям протеста. При этом тема может быть любая, главное — она должна вызывать сильные эмоции и предполагать «простое» (читай — силовое) решение любой из чувствительных проблем.

Таким образом, протестное поле в регионах России многогранно и зависит от сочетания социальных, экономических и политических факторов. Власти и общественные институты должны внимательно мониторить ситуацию и вовремя реагировать на возникающие проблемы, чётко улавливая тревожные сигналы. Пренебрежение этим может привести к усилению протестных настроений и дестабилизации обстановки в регионах.