Политическая нормализация – интегральный среднесрочный курс Кремля
Запрос на нормализацию
Электоральный цикл декабря 2011 – марта 2012 годов характеризовался резко усилившейся протестной активностью. «Московский протест» получил значительную поддержку политически активной части среднего класса крупных городов (оценкой – примерно 3-5% населения страны). Остальные граждане России уже в начале развертывания протеста остались либо нейтральными, либо неявно поддержали действующие правила игры. Однако их позиция сначала не была артикулирована явно.
Нараставшая активность публичных деятелей и активистов «московского протеста» изменила настроения значительной части населения, создав ожидания роста неопределённости и нарастания хаоса уже к концу января. Большинство населения предъявило ясный запрос на сохранение стабильности, который был быстро канализирован и артикулирован силами, традиционно выражающими его интересы (прежде всего «Единой Россией» и ОНФ), как запрос на нормализацию политической ситуации.
Из-за нестабильной политической ситуации еще в начале осени 2011 года существенно ухудшилась инвестиционная ситуация, и власть воспринимает это как серьезный вызов. По данным Росстата, приток иностранных инвестиций в экономику России в первом полугодии 2012 года составил $74,8 млрд., что на 14,7% меньше по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Банк России ожидает отток капитала из РФ в 2012 году на уровне $67 млрд., Министерство экономического развития – на уровне $84 млрд. Эти средства могли бы постепенно вернуться в экономику страны при условии восстановления политической стабильности. Поэтому ответственный крупный бизнес, а также сторонники структурных и социальных реформ оказались «на одной стороне баррикад» с условными «консерваторами» — по крайней мере те из них, которые выступают за либерализацию и развитие политической системы, но не приемлет революционных изменений.
Как показали выборы президента, условных «консерваторов» (в самом широком определении) оказалось намного больше, чем носителей «московского протеста». «Консерваторы» активизировались и консолидировались, и «путинское большинство» быстро расширилось за счет представителей различных профессиональных групп и общественных сред. Формирование этой тенденции подтвердила и осенняя победа «Единой России» в регионах – на выборах губернаторов и законодательных собраний субъектов Федерации.
Итак, запрос на нормализацию предъявили:
консервативное большинство населения;
консервативная часть политического класса, в том числе правящая элита;
сторонники либерализации политической системы, не допускающие квазиреволюционного слома действующих политических и общественных институтов;
сторонники продолжения структурных и социальных реформ (например, пенсионной), осознающие, что в ситуации политической нестабильности продолжение этих реформ невозможно;
инвестиционное сообщество и бизнес.
Главным политическим итогом 2012 года стало получение президентом Владимиром Путиным от общества нового мандата на формирование политического курса (весной) и его подтверждение (осенью). Нормализация, опирающаяся на большинство населения, а также на ответственный бизнес и сторонников постепенных структурных и социальных реформ, постепенно стала системным интегральным курсом Кремля.
Дифференцированный курс или репрессии?
Полгода, прошедшие со дня вступления Владимира Путина на пост президента, не были ни бессмысленными, ни репрессивными, хотя немало наблюдателей придерживаются именно этих двух точек зрения.
Нормализация – это вполне осмысленный и дифференцированный курс, во внутренней архитектонике которого есть и меры по усилению доверия к власти (нормализация «путинского большинства»), и политика укрепления политической конкуренции («пакт либерализации»), и сдерживающие элементы («пакт нормализации»), и протопрограмма курса Развития.
Главная цель нормализации – стабилизировать политическую систему после выборного цикла и подготовить страну к новому качеству власти.
Сопутствующая цель нормализации – восстановление инвестиционного процесса.
Центральной фигурой и настоящим инициатором процесса нормализации стал Владимир Путин, избрание которого на пост президента открыло вопрос о качественном содержании политики последующего десятилетия. Именно Путин «стихийно» сформулировал повестку нового курса и задал общую его логику, которую правящая элита была вынуждена принять.
«Пакт либерализации»: участие новых групп в политическом процессе
Протестное движение стало вызовом, на который Путин дал ясный, определенный и жесткий ответ: несистемная оппозиция — странный феномен, возникший после серии ограничительных законопроектов середины «нулевых» годов, — должна перестать существовать. Каждый, кому в широком смысле есть что сказать, должен иметь такую возможность в любой форме: от одиночного пикета до массового митинга, от муниципального собрания до Госдумы. Если «каждый» (гражданин, организация, партия) соблюдает установленные законом процедуры, ничто не должно ему помешать.
Запрос на участие новых групп в политическом процессе не стал новостью последних «протестных» месяцев. Меры властей по стабилизации электоральной и партийной систем, предпринятые в 2004-2007 годах и заключавшиеся в создании ограничений для регистрации политических партий, закономерно привели к усилению недовольства активных граждан, не нашедших себя в рамках постепенно сложившейся семипартийной системы. Требования по расширению участия различных политических сил и общественных групп в политическом процессе выдвигались не только на Болотной площади и в ходе стихийных протестов, но и были вполне определенно артикулированы парламентскими партиями и значительной частью истеблишмента.
Стали ли законы о выборах губернаторов и о новой партийной системе, которые можно условно назвать «пактом либерализации», лишь ответом на зимне-весенний протест уходящего года? Конечно, нет. Хотя бы потому, что федеральные законы такого значения не могли быть подготовлены в столь сжатые сроки. Ведь закон о радикальном упрощении регистрации политических партий был принят Государственной думой 23 марта 2012 года, через 4 месяца после декабрьских протестов, а о выборах губернаторов — 25 апреля 2012 года. Но повлиял ли протест на ускорение принятия «либерализационного пакта»? Определённо да, потому что власть была вынуждена отреагировать на масштабное недовольство активных городских групп.
Принятые законы и новые правила, инициированные властью, предоставили масштабные возможности по участию политических групп и отдельных акторов в политическом процессе. Были созданы новые каналы коммуникации власти и общества. Перечень нововведений очень внушителен. Перечислим лишь основные решения, повысившие уровень политической конкуренции:
снижение минимального количества членов политической партии до 500 человек;
возвращение прямых выборов глав субъектов Федерации;
создание новых каналов участия граждан в федеральной политике, прежде всего возможности рассмотрения Госдумой инициатив, поддержанных 100 тысячами подписей граждан (первая такая инициатива, по отмене доверенностей на право управления автомобилей, уже рассмотрена и принята).
Большая часть протестного движения приняла новые правила игры и начала работать в рамках действующих политических институтов, шире – играть по системным правилам. За время, прошедшее со вступления нового закона о партиях в силу, зарегистрировано 45 новых политических партий. В настоящее время создаются ещё несколько десятков небольших партий, которые наряду с более крупными игроками получают право участия в выборном процессе. Классическими примерами интеграции «несистемных» прежде игроков в обновленную систему стало участие в выборах партии РПР-ПАРНАС (под именем «Республиканской партии») и Евгении Чириковой (лидера до недавних пор несистемного экологического движения). Несмотря на относительную неудачу на выборах, и «Республиканская партия», и Чирикова получили возможность для адекватной оценки собственной общественной поддержки и могут работать над её расширением.
Первые выборы губернаторов прошли в условиях усилившейся конкуренции, которая была несколько институционально ограничена «муниципальным фильтром». В ходе избирательной кампании июля-октября 2012 года возродились традиционные технологии 90-х, в том числе коалиционные соглашения и «кадровые сделки». Это свидетельствует о значительном интересе старых и новых игроков к участию в выборах и о дополнительных возможностях, которые открылись для них в результате принятия новых правил игры.
«Пакт нормализации»: сдерживание «большевистского» протеста
После принятия законов о либерализации политической системы (а главное, после реального начала этой либерализации) представители радикальной части протестного движения оказались в трудном положении. Они могут без-каких либо затруднений регистрировать партии и участвовать в выборах, но результаты такого участия при наличии четырех парламентских партий и более 120 относительно небольших определенно не будут для них благоприятными. Вероятнее всего, гипотетические партии Удальцова или Навального не только не преодолеют 5-процентный барьер, но получат поддержку в пределах статистической погрешности. Радикализация протестного движения весной 2012 года была обусловлена прежде всего электоральными и ресурсными ограничениями.
Осознавая эти ограничения, в конце весны 2012 года лидеры оппозиции, не желающие принимать новых правил игры, решили выйти за рамки этих правил и инициировали качественно иной по характеру протест, стилистически схожий с действиями большевистской партии в 1905 и 1917 годах. Показателен пример Ильи Пономарёва, который, несмотря на свой системный статус депутата Госдумы, публично говорил о необходимости силовых акций и восхищался большевистской революцией. Показателен и выбор в качестве реального лидера радикального протеста Сергея Удальцова, политика очевидно революционного толка, который делает ставку на радикально левый электорат и люмпенов.
Произошло возрождение «профессиональных революционеров» — деклассированной группы численностью (оценкой) от 2 до 7 тысяч человек, которые занимались только организацией протестных акций и ничем иным. На встречах лидеров оппозиции обсуждались большевистские по сути методы действий – создание ячеек на крупнейших предприятиях и в вузах России.
Заимствовались с минимальными изменениями и большевистские лозунги образца 1905 и 1917 годов (прежде всего – «Вся власть Советам!», под которым состоялась акция 6 мая). Показателен и лозунг «мы здесь власть», напоминающий ленинскую фразу «большевики готовы взять власть всю, целиком». Обращение к революционной фразеологии и практике РСДРП(б) могло быть обусловлено лишь необходимостью перехода к силовой тактике организации протестных акций.
Революционная риторика и принятая дополнительно тактика «локального протеста» (выявление наиболее острых проблем территорий и подъем граждан на борьбу с местной властью) были единственной возможной стратегией действий «новых большевиков» в условиях расширения партийного спектра и либерализации системы. Общеполитический протест не находит поддержки среди граждан.
Ответом на угрозу «большевизации» протеста стал пакет законопроектов, принятый Государственной думой летом – в начале осени 2012 года. Условно он может быть назван «пактом нормализации» и состоит из законов о митингах, деятельности НКО, регулировании распространения информации в Интернете, о клевете в сетевых ресурсах и социальных сетях. Эти законы, которые изначально были восприняты общественностью как «закручивание гаек», оказались направленными не на ужесточение системы, а на создание/уточнение ряда норм (например, в сфере регулирования массовых акций) и на борьбу с незаконными методами захвата власти. Всему политическому классу «пакт нормализации» адресован не был, он имел явного адресата — «новых большевиков», деятельности которых был нанесен существенный удар. Эти законы никак не затрагивают группы, ориентированные на легальную политическую деятельность.
Все эти инициативы были необходимы для нормализации ситуации в России, но их принятие не обошлось без эксцессов – уже имеются прецеденты необоснованного блокирования интернет-сайтов, которые, правда, были быстро исправлены. При этом коммуникация власти с обществом по поводу «пакта нормализации» затруднена, она до сих пор характеризуется неопределенностью содержательного послания. На наш взгляд, Кремлю необходимо ясно и четко обозначить цели и границы действия «пакта нормализации», показать, что этот курс осуществляется для стабилизации политической системы и перехода к политике Развития.
Системная политика нормализации и переход к Развитию
Системная политика нормализации должна заложить основу курса Развития. Это означает:
определение целей долгосрочного Развития,
общую стабилизацию политической системы,
появление дополнительных электоральных каналов и каналов коммуникации, в том числе механизма национального диалога о целях Развития,
создание институтов, гарантирующих благоприятную инвестиционную среду.
Прежде всего должен произойти переход к новому качеству публичной политики в центре и в регионах.
Курс «национализации элиты» приводит к тому, что Кремль делает ставку на ту часть элиты, которая руководствуется в своей деятельности публичными общественными, а не иными интересами (корпоративными, семейными, интересами иных юрисдикций).
Системный антикоррупционный курс стал по существу частью политики «национализации элиты». Президент Владимир Путин, фактически уже начав его, должен более четко о нем заявить. Полностью решить эту проблему не удалось даже в странах с наиболее низким уровнем коррупции. Реальная задача – резко снизить уровень коррупционного давления на экономику. Это позволит и стимулировать экономический рост, и улучшить имидж власти, и сделать ее более эффективной. «Единая Россия» при деятельном участии ОНФ должна разработать систему антикоррупционных законопроектов. Правящая партия в любом случае должна избавляться от коррупционеров, вина которых доказана судом, а также от тех, кто наносит партии репутационный ущерб. Политические возможности антикоррупционного курса весьма ограничены: общество может легко перенести неприятие коррупционеров на всю правящую элиту и даже на всю политическую систему России. Прецедент существует: неудачно закончившаяся «борьба с привилегиями» конца 1980-х годов.
Политика перестает интересовать людей, причем степень падения интереса усиливается от более старших возрастных групп к более молодым. Так что необходимы стимулы – такие, например, как более энергичное движение к вершинам власти для молодых политиков, «ускоренный социальный лифт». В технологическом смысле это означает специальную систему обучения (партшколы), определенную систему отбора кадров, реальную и публичную конкуренцию за важнейшие партийные посты, начиная с поста секретаря политсовета регионального отделения «Единой России».
Обновление правящей элиты и правящей партии необходимо. Но не по принципу «меняем всех старых на любого нового любой ценой». Главный критерий – чтобы партийная элита пользовалась доверием. Прежде всего – доверием граждан, во вторую очередь – доверием членов партии. Если политик был и остается лидером общественного мнения (и тому есть зримые подтверждения), он может оставаться на своем посту максимум времени. К тому же обновление – процесс многоплановый. И если речь идет о конкурентном выдвижении новых игроков, зачастую лучше, чтобы условия, рамки этого выдвижения задавали игроки старые, ведь они выходят из игры. Это гарантирует определенную стабильность процесса и определенную преемственность.
В ходе подготовки к выборам губернаторов позиции КПРФ, «Справедливой России» и особенно ЛДПР стали более ответственными; произошло постепенное дистанцирование от радикалов, и эта тенденция, вероятнее всего, продолжится.
Востребовано системное изменение избирательного законодательства – для канализации с помощью представительной власти активности ярких политиков-«одиночек» и небольших, но влиятельных в регионах политических групп. Предоставление харизматичным политикам, не имеющим отношения к крупным партиям, и представителям региональных политических групп возможности избрания в Государственную думу вне партийных структур способствовало бы и общему снижению протестного потенциала.
Возможно снижение «муниципального фильтра» на губернаторских выборах до 5%; это будет стимулировать участие в выборах новых политических игроков.
Востребовано начало постоянного национального диалога о целях Развития. Необходим коммуникативный интерфейс власти для взаимодействия с политическим классом и обществом – благожелательный и активный интерфейс. Таким интерфейсом может стать Общероссийский народный фронт, на основе которого может быть создана коалиция Развития.
Механизмы работы коалиции Развития, на наш взгляд, должны быть следующими: максимально детальная межпартийная коммуникация, диалог во властной элите, диалог с бизнесом; одним словом, национальный диалог, ориентированный на формулирование целей Развития.
Путин как надпартийный президент и ОНФ как потенциальный институт межпартийного диалога обречены на позицию, учитывающую интересы различных политических групп и социальных сред.
Диалог власти с инвестиционным сообществом и бизнесом в целом должен расширяться с помощью новых институтов. Цель диалога с инвестиционным сообществом и бизнесом – благоприятная институциональная среда. Теперь определенно достигнуто понимание того, что наряду с финансовыми и монетарными властями созданием этой среды должна заниматься власть в целом. Политическая нормализация должна обеспечить условия для системной деятельности в этом направлении.
Созданное Путиным одновременно с ОНФ Агентство стратегических инициатив во взаимодействии с «Деловой Россией» постепенно стало активным интерфейсом власти во взаимоотношениях с инвестиционным сообществом.
Уполномоченный по правам предпринимателей и экономический экспертный совет при президенте – это новые структуры, призванные обеспечивать максимально благоприятную по отношению к бизнесу институциональную среду.
«Институциональная среда» — отнюдь не абстракция: в выступлении на Петербургском экономическом форуме Путиным заданы конкретные индикативные показатели, которых необходимо достичь России, чтобы стать «страной для инвесторов».
Власть инициирует большую оперативность и большую открытость судебной системы, прежде всего системы арбитражного судопроизводства. С недавних пор в открытом доступе находится 16 млн. судебных актов.
***
Проводя курс нормализации, Владимир Путин становится гражданским лидером – рациональным политиком, готовым к постоянному диалогу с обществом (и профессиональными сообществами, включая инвестиционное и бизнес-сообщество) для достижения целей Развития. Начало этой политики положено, теперь важно обеспечить единство этих целей и создать механизмы, гарантирующие качество национального диалога.
Электоральный цикл декабря 2011 – марта 2012 годов характеризовался резко усилившейся протестной активностью. «Московский протест» получил значительную поддержку политически активной части среднего класса крупных городов (оценкой – примерно 3-5% населения страны). Остальные граждане России уже в начале развертывания протеста остались либо нейтральными, либо неявно поддержали действующие правила игры. Однако их позиция сначала не была артикулирована явно.
Нараставшая активность публичных деятелей и активистов «московского протеста» изменила настроения значительной части населения, создав ожидания роста неопределённости и нарастания хаоса уже к концу января. Большинство населения предъявило ясный запрос на сохранение стабильности, который был быстро канализирован и артикулирован силами, традиционно выражающими его интересы (прежде всего «Единой Россией» и ОНФ), как запрос на нормализацию политической ситуации.
Из-за нестабильной политической ситуации еще в начале осени 2011 года существенно ухудшилась инвестиционная ситуация, и власть воспринимает это как серьезный вызов. По данным Росстата, приток иностранных инвестиций в экономику России в первом полугодии 2012 года составил $74,8 млрд., что на 14,7% меньше по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Банк России ожидает отток капитала из РФ в 2012 году на уровне $67 млрд., Министерство экономического развития – на уровне $84 млрд. Эти средства могли бы постепенно вернуться в экономику страны при условии восстановления политической стабильности. Поэтому ответственный крупный бизнес, а также сторонники структурных и социальных реформ оказались «на одной стороне баррикад» с условными «консерваторами» — по крайней мере те из них, которые выступают за либерализацию и развитие политической системы, но не приемлет революционных изменений.
Как показали выборы президента, условных «консерваторов» (в самом широком определении) оказалось намного больше, чем носителей «московского протеста». «Консерваторы» активизировались и консолидировались, и «путинское большинство» быстро расширилось за счет представителей различных профессиональных групп и общественных сред. Формирование этой тенденции подтвердила и осенняя победа «Единой России» в регионах – на выборах губернаторов и законодательных собраний субъектов Федерации.
Итак, запрос на нормализацию предъявили:
консервативное большинство населения;
консервативная часть политического класса, в том числе правящая элита;
сторонники либерализации политической системы, не допускающие квазиреволюционного слома действующих политических и общественных институтов;
сторонники продолжения структурных и социальных реформ (например, пенсионной), осознающие, что в ситуации политической нестабильности продолжение этих реформ невозможно;
инвестиционное сообщество и бизнес.
Главным политическим итогом 2012 года стало получение президентом Владимиром Путиным от общества нового мандата на формирование политического курса (весной) и его подтверждение (осенью). Нормализация, опирающаяся на большинство населения, а также на ответственный бизнес и сторонников постепенных структурных и социальных реформ, постепенно стала системным интегральным курсом Кремля.
Дифференцированный курс или репрессии?
Полгода, прошедшие со дня вступления Владимира Путина на пост президента, не были ни бессмысленными, ни репрессивными, хотя немало наблюдателей придерживаются именно этих двух точек зрения.
Нормализация – это вполне осмысленный и дифференцированный курс, во внутренней архитектонике которого есть и меры по усилению доверия к власти (нормализация «путинского большинства»), и политика укрепления политической конкуренции («пакт либерализации»), и сдерживающие элементы («пакт нормализации»), и протопрограмма курса Развития.
Главная цель нормализации – стабилизировать политическую систему после выборного цикла и подготовить страну к новому качеству власти.
Сопутствующая цель нормализации – восстановление инвестиционного процесса.
Центральной фигурой и настоящим инициатором процесса нормализации стал Владимир Путин, избрание которого на пост президента открыло вопрос о качественном содержании политики последующего десятилетия. Именно Путин «стихийно» сформулировал повестку нового курса и задал общую его логику, которую правящая элита была вынуждена принять.
«Пакт либерализации»: участие новых групп в политическом процессе
Протестное движение стало вызовом, на который Путин дал ясный, определенный и жесткий ответ: несистемная оппозиция — странный феномен, возникший после серии ограничительных законопроектов середины «нулевых» годов, — должна перестать существовать. Каждый, кому в широком смысле есть что сказать, должен иметь такую возможность в любой форме: от одиночного пикета до массового митинга, от муниципального собрания до Госдумы. Если «каждый» (гражданин, организация, партия) соблюдает установленные законом процедуры, ничто не должно ему помешать.
Запрос на участие новых групп в политическом процессе не стал новостью последних «протестных» месяцев. Меры властей по стабилизации электоральной и партийной систем, предпринятые в 2004-2007 годах и заключавшиеся в создании ограничений для регистрации политических партий, закономерно привели к усилению недовольства активных граждан, не нашедших себя в рамках постепенно сложившейся семипартийной системы. Требования по расширению участия различных политических сил и общественных групп в политическом процессе выдвигались не только на Болотной площади и в ходе стихийных протестов, но и были вполне определенно артикулированы парламентскими партиями и значительной частью истеблишмента.
Стали ли законы о выборах губернаторов и о новой партийной системе, которые можно условно назвать «пактом либерализации», лишь ответом на зимне-весенний протест уходящего года? Конечно, нет. Хотя бы потому, что федеральные законы такого значения не могли быть подготовлены в столь сжатые сроки. Ведь закон о радикальном упрощении регистрации политических партий был принят Государственной думой 23 марта 2012 года, через 4 месяца после декабрьских протестов, а о выборах губернаторов — 25 апреля 2012 года. Но повлиял ли протест на ускорение принятия «либерализационного пакта»? Определённо да, потому что власть была вынуждена отреагировать на масштабное недовольство активных городских групп.
Принятые законы и новые правила, инициированные властью, предоставили масштабные возможности по участию политических групп и отдельных акторов в политическом процессе. Были созданы новые каналы коммуникации власти и общества. Перечень нововведений очень внушителен. Перечислим лишь основные решения, повысившие уровень политической конкуренции:
снижение минимального количества членов политической партии до 500 человек;
возвращение прямых выборов глав субъектов Федерации;
создание новых каналов участия граждан в федеральной политике, прежде всего возможности рассмотрения Госдумой инициатив, поддержанных 100 тысячами подписей граждан (первая такая инициатива, по отмене доверенностей на право управления автомобилей, уже рассмотрена и принята).
Большая часть протестного движения приняла новые правила игры и начала работать в рамках действующих политических институтов, шире – играть по системным правилам. За время, прошедшее со вступления нового закона о партиях в силу, зарегистрировано 45 новых политических партий. В настоящее время создаются ещё несколько десятков небольших партий, которые наряду с более крупными игроками получают право участия в выборном процессе. Классическими примерами интеграции «несистемных» прежде игроков в обновленную систему стало участие в выборах партии РПР-ПАРНАС (под именем «Республиканской партии») и Евгении Чириковой (лидера до недавних пор несистемного экологического движения). Несмотря на относительную неудачу на выборах, и «Республиканская партия», и Чирикова получили возможность для адекватной оценки собственной общественной поддержки и могут работать над её расширением.
Первые выборы губернаторов прошли в условиях усилившейся конкуренции, которая была несколько институционально ограничена «муниципальным фильтром». В ходе избирательной кампании июля-октября 2012 года возродились традиционные технологии 90-х, в том числе коалиционные соглашения и «кадровые сделки». Это свидетельствует о значительном интересе старых и новых игроков к участию в выборах и о дополнительных возможностях, которые открылись для них в результате принятия новых правил игры.
«Пакт нормализации»: сдерживание «большевистского» протеста
После принятия законов о либерализации политической системы (а главное, после реального начала этой либерализации) представители радикальной части протестного движения оказались в трудном положении. Они могут без-каких либо затруднений регистрировать партии и участвовать в выборах, но результаты такого участия при наличии четырех парламентских партий и более 120 относительно небольших определенно не будут для них благоприятными. Вероятнее всего, гипотетические партии Удальцова или Навального не только не преодолеют 5-процентный барьер, но получат поддержку в пределах статистической погрешности. Радикализация протестного движения весной 2012 года была обусловлена прежде всего электоральными и ресурсными ограничениями.
Осознавая эти ограничения, в конце весны 2012 года лидеры оппозиции, не желающие принимать новых правил игры, решили выйти за рамки этих правил и инициировали качественно иной по характеру протест, стилистически схожий с действиями большевистской партии в 1905 и 1917 годах. Показателен пример Ильи Пономарёва, который, несмотря на свой системный статус депутата Госдумы, публично говорил о необходимости силовых акций и восхищался большевистской революцией. Показателен и выбор в качестве реального лидера радикального протеста Сергея Удальцова, политика очевидно революционного толка, который делает ставку на радикально левый электорат и люмпенов.
Произошло возрождение «профессиональных революционеров» — деклассированной группы численностью (оценкой) от 2 до 7 тысяч человек, которые занимались только организацией протестных акций и ничем иным. На встречах лидеров оппозиции обсуждались большевистские по сути методы действий – создание ячеек на крупнейших предприятиях и в вузах России.
Заимствовались с минимальными изменениями и большевистские лозунги образца 1905 и 1917 годов (прежде всего – «Вся власть Советам!», под которым состоялась акция 6 мая). Показателен и лозунг «мы здесь власть», напоминающий ленинскую фразу «большевики готовы взять власть всю, целиком». Обращение к революционной фразеологии и практике РСДРП(б) могло быть обусловлено лишь необходимостью перехода к силовой тактике организации протестных акций.
Революционная риторика и принятая дополнительно тактика «локального протеста» (выявление наиболее острых проблем территорий и подъем граждан на борьбу с местной властью) были единственной возможной стратегией действий «новых большевиков» в условиях расширения партийного спектра и либерализации системы. Общеполитический протест не находит поддержки среди граждан.
Ответом на угрозу «большевизации» протеста стал пакет законопроектов, принятый Государственной думой летом – в начале осени 2012 года. Условно он может быть назван «пактом нормализации» и состоит из законов о митингах, деятельности НКО, регулировании распространения информации в Интернете, о клевете в сетевых ресурсах и социальных сетях. Эти законы, которые изначально были восприняты общественностью как «закручивание гаек», оказались направленными не на ужесточение системы, а на создание/уточнение ряда норм (например, в сфере регулирования массовых акций) и на борьбу с незаконными методами захвата власти. Всему политическому классу «пакт нормализации» адресован не был, он имел явного адресата — «новых большевиков», деятельности которых был нанесен существенный удар. Эти законы никак не затрагивают группы, ориентированные на легальную политическую деятельность.
Все эти инициативы были необходимы для нормализации ситуации в России, но их принятие не обошлось без эксцессов – уже имеются прецеденты необоснованного блокирования интернет-сайтов, которые, правда, были быстро исправлены. При этом коммуникация власти с обществом по поводу «пакта нормализации» затруднена, она до сих пор характеризуется неопределенностью содержательного послания. На наш взгляд, Кремлю необходимо ясно и четко обозначить цели и границы действия «пакта нормализации», показать, что этот курс осуществляется для стабилизации политической системы и перехода к политике Развития.
Системная политика нормализации и переход к Развитию
Системная политика нормализации должна заложить основу курса Развития. Это означает:
определение целей долгосрочного Развития,
общую стабилизацию политической системы,
появление дополнительных электоральных каналов и каналов коммуникации, в том числе механизма национального диалога о целях Развития,
создание институтов, гарантирующих благоприятную инвестиционную среду.
Прежде всего должен произойти переход к новому качеству публичной политики в центре и в регионах.
Курс «национализации элиты» приводит к тому, что Кремль делает ставку на ту часть элиты, которая руководствуется в своей деятельности публичными общественными, а не иными интересами (корпоративными, семейными, интересами иных юрисдикций).
Системный антикоррупционный курс стал по существу частью политики «национализации элиты». Президент Владимир Путин, фактически уже начав его, должен более четко о нем заявить. Полностью решить эту проблему не удалось даже в странах с наиболее низким уровнем коррупции. Реальная задача – резко снизить уровень коррупционного давления на экономику. Это позволит и стимулировать экономический рост, и улучшить имидж власти, и сделать ее более эффективной. «Единая Россия» при деятельном участии ОНФ должна разработать систему антикоррупционных законопроектов. Правящая партия в любом случае должна избавляться от коррупционеров, вина которых доказана судом, а также от тех, кто наносит партии репутационный ущерб. Политические возможности антикоррупционного курса весьма ограничены: общество может легко перенести неприятие коррупционеров на всю правящую элиту и даже на всю политическую систему России. Прецедент существует: неудачно закончившаяся «борьба с привилегиями» конца 1980-х годов.
Политика перестает интересовать людей, причем степень падения интереса усиливается от более старших возрастных групп к более молодым. Так что необходимы стимулы – такие, например, как более энергичное движение к вершинам власти для молодых политиков, «ускоренный социальный лифт». В технологическом смысле это означает специальную систему обучения (партшколы), определенную систему отбора кадров, реальную и публичную конкуренцию за важнейшие партийные посты, начиная с поста секретаря политсовета регионального отделения «Единой России».
Обновление правящей элиты и правящей партии необходимо. Но не по принципу «меняем всех старых на любого нового любой ценой». Главный критерий – чтобы партийная элита пользовалась доверием. Прежде всего – доверием граждан, во вторую очередь – доверием членов партии. Если политик был и остается лидером общественного мнения (и тому есть зримые подтверждения), он может оставаться на своем посту максимум времени. К тому же обновление – процесс многоплановый. И если речь идет о конкурентном выдвижении новых игроков, зачастую лучше, чтобы условия, рамки этого выдвижения задавали игроки старые, ведь они выходят из игры. Это гарантирует определенную стабильность процесса и определенную преемственность.
В ходе подготовки к выборам губернаторов позиции КПРФ, «Справедливой России» и особенно ЛДПР стали более ответственными; произошло постепенное дистанцирование от радикалов, и эта тенденция, вероятнее всего, продолжится.
Востребовано системное изменение избирательного законодательства – для канализации с помощью представительной власти активности ярких политиков-«одиночек» и небольших, но влиятельных в регионах политических групп. Предоставление харизматичным политикам, не имеющим отношения к крупным партиям, и представителям региональных политических групп возможности избрания в Государственную думу вне партийных структур способствовало бы и общему снижению протестного потенциала.
Возможно снижение «муниципального фильтра» на губернаторских выборах до 5%; это будет стимулировать участие в выборах новых политических игроков.
Востребовано начало постоянного национального диалога о целях Развития. Необходим коммуникативный интерфейс власти для взаимодействия с политическим классом и обществом – благожелательный и активный интерфейс. Таким интерфейсом может стать Общероссийский народный фронт, на основе которого может быть создана коалиция Развития.
Механизмы работы коалиции Развития, на наш взгляд, должны быть следующими: максимально детальная межпартийная коммуникация, диалог во властной элите, диалог с бизнесом; одним словом, национальный диалог, ориентированный на формулирование целей Развития.
Путин как надпартийный президент и ОНФ как потенциальный институт межпартийного диалога обречены на позицию, учитывающую интересы различных политических групп и социальных сред.
Диалог власти с инвестиционным сообществом и бизнесом в целом должен расширяться с помощью новых институтов. Цель диалога с инвестиционным сообществом и бизнесом – благоприятная институциональная среда. Теперь определенно достигнуто понимание того, что наряду с финансовыми и монетарными властями созданием этой среды должна заниматься власть в целом. Политическая нормализация должна обеспечить условия для системной деятельности в этом направлении.
Созданное Путиным одновременно с ОНФ Агентство стратегических инициатив во взаимодействии с «Деловой Россией» постепенно стало активным интерфейсом власти во взаимоотношениях с инвестиционным сообществом.
Уполномоченный по правам предпринимателей и экономический экспертный совет при президенте – это новые структуры, призванные обеспечивать максимально благоприятную по отношению к бизнесу институциональную среду.
«Институциональная среда» — отнюдь не абстракция: в выступлении на Петербургском экономическом форуме Путиным заданы конкретные индикативные показатели, которых необходимо достичь России, чтобы стать «страной для инвесторов».
Власть инициирует большую оперативность и большую открытость судебной системы, прежде всего системы арбитражного судопроизводства. С недавних пор в открытом доступе находится 16 млн. судебных актов.
***
Проводя курс нормализации, Владимир Путин становится гражданским лидером – рациональным политиком, готовым к постоянному диалогу с обществом (и профессиональными сообществами, включая инвестиционное и бизнес-сообщество) для достижения целей Развития. Начало этой политики положено, теперь важно обеспечить единство этих целей и создать механизмы, гарантирующие качество национального диалога.
