Сейчас популярны прогнозы, что в ближайшем будущем подавляющую часть новых врио губернаторов будут составлять люди, в недавнем прошлом работавшие в силовых структурах. В качестве аргумента в пользу такого кадрового подхода часто приводят необходимость более жесткого контроля за регионами на фоне проведения спецоперации на Украине. На момент подготовки этого текста врио глав регионов, где 10 мая прошли губернаторские отставки, еще не назначены. Исключать назначения в некоторые из этих регионов врио губернаторов с силовым бэкграундом, конечно, нельзя. И все же есть ряд факторов, почему массовый переход силовиков в губернаторский корпус пока может не стать доминирующим трендом.

Во-первых, именно в нынешних условиях наиболее эффективно работающие руководители могут понадобиться Кремлю внутри самих силовых структур, а также для работы с территориями, которые перешли под контроль российских военных в ходе спецоперации на Украине.

Во-вторых, ключевые вопросы, связанные с обеспечением безопасности регионов (в том числе приграничных), в любом случае будут замыкаться на действующих руководителей территориальных подразделений силовых ведомств. Переход высокопоставленных силовиков в сам губернаторский корпус для этого не обязателен.

В-третьих, как показал опыт в том числе ряда регионов, где недавно прошли кадровые перестановки, по-прежнему проходят локальные протестные кампании по социальным и экологическим вопросам. Насколько можно судить, от губернаторов по-прежнему ждут раннего выявления таких протестных точек и работы с общественностью. Безусловно, среди отставных силовиков также найдутся управленцы, способные к такой работе. Тем не менее есть примеры, когда решение подобных задач становилось проблемой для губернаторов с силовым бэкграундом. Это еще один аргумент для центра, чтобы сделать ставку на дифференцированный подход при обновлении губернаторского корпуса, не делая ставку исключительно на выходцев из силовых структур.

В-четвертых, постепенно вновь возрастает активность действующих глав регионов по контактам с зарубежными инвесторами и даже руководством государств (вспомним рабочие поездки губернатора Омской области Александра Буркова в Казахстан, а главы Татарстана Рустама Минниханова — в Туркменистан). Конечно, в целом ряде стран Азии, с которыми, вероятно, могут активизироваться контакты глав российских регионов в ближайшем будущем, среди чиновников и представителей бизнеса немало управленцев как раз с силовым бэкграундом. Тем не менее нередко как раз губернаторы с «гражданской» биографией могут иметь определенные имиджевые преимущества для развития таких контактов.

В-пятых, в условиях внешнеполитических вызовов для государства важен высокий авторитет силовых структур. Но если переход силовиков в губернаторский корпус станет массовым явлением, ворох региональных и местных проблем, с которыми сталкиваются главы регионов, также будет чаще ассоциироваться у населения с выходцами из этой профессиональной среды.

При этом чуть позже, в 2023–2024 годах, вполне вероятен переход в губернаторский корпус отдельных высокопоставленных фигур из силовых структур, принимавших участие в военной спецоперации на Украине. В качестве аналогии можно вспомнить, как после операций конца 1990-х – начала 2000-х на Северном Кавказе губернаторами стали Владимир Шаманов в Ульяновской области и Георгий Шпак в Рязанской, а примерно через два года после присоединения Крыма к России Тульскую область возглавил Алексей Дюмин (в качестве врио губернатора получив это назначение в феврале 2016 года). Причем, скорее, участники данной спецоперации могут стать губернаторами не столько приграничных регионов, сколько субъектов РФ, где расположено большое число военных городков или предприятий ВПК, для местных жителей характерно особое отношение к воинским традициям (прежде всего это относится к ряду территорий СКФО и ЮФО), либо центру будет важно продемонстрировать намерение жестко, практически в режиме «ручного управления» контролировать ситуацию в таком регионе.