Заявлению вице-премьера России Марата Хуснуллина о целесообразности нового объединения регионов предшествовали попытки федерального центра переложить бОльшую часть расходов региональных бюджетов на сами субъекты Федерации, мотивировав их наращивать долю собственных доходов.

Деньги же федерального бюджета приоритетно должны были идти на реализацию нацпроектов и государственные инвестиции в решение масштабных инфраструктурных задач. — Тот же самый МТК «Север-Юг», если мы говорим о Нижней Волге.

Начато это было еще в пору премьерства Дмитрия Медведева, однако ожидаемых результатов достичь не удалось.

Где-то решить поставленную федеральным центром задачу оказались не в состоянии главы регионов и их команды.

Где-то вместо создания условий для роста регионального валового продукта предпочли выжимать последнее из реального сектора и следствием этого стал массовый исход (перерегистрация) крупного бизнеса в соседние регионы, а малого и среднего — в теневой сектор.

Где-то же попросту нет базиса для формирования точек роста, достаточных для перехода на «хозрасчет».

Ну, а затем грянула пандемия новой коронавирусной инфекции и обусловленный принимаемыми антиковидными мерами экономический кризис, когда повестка ставила иные срочные задачи.

По прошествии года — после того, как удалось переломить ситуацию и постепенно возвращаться к допандемийной повестке, ее региональная составляющая вновь обрела актуальность. Подтверждением чему служит и значительность времени, уделенного этому вопросу в недавнем Послании Президента России Федеральному собрания, когда Владимир Путин публично поставил перед Правительством России задачу оказывать регионам всестороннюю помощь.

Понятно, что непублично премьер Михаил Мишустин и его министры приступили к выполнению поручения главы государства задолго до 21 апреля.

Перекредитование регионов за счет средств федерального бюджета позволит спасти систему от цунами дефолтов региональных бюджетов и направить высвободившиеся от обслуживания коммерческих кредитов средства на «латание дыр». Однако это не решает кардинально самой проблемы.

Неспособных к работе в новых условиях губернаторов можно попытаться заменить (что тоже крайне сложно, учитывая качество нового поколения государственных управленцев) .

Там, где есть возможность для относительно быстрого запуска новых солидных точек экономического роста — это несомненно будет сделано при максимальной поддержке со стороны федерального центра.

Где это невозможно даже в отдаленной перспективе — будут применяться иные методы выхода из кризиса. В т.ч., вероятно, и через озвученное вице-премьером Хуснуллиным укрупнение субъектов Федерации.

Мера эта вынужденная и удобная, прежде всего именно для Правительства России.

Во-первых, с позиции администрирования: меньше число регионов (особенно со сложной социально-экономической ситуацией) — меньше «геморроя» федеральным ведомствам. Им вообще, наверное, мечтается укрупнить регионы до формата федеральных округов.

Во-вторых, переложить значительную часть «головняка» в работе с проблемными (дотационными) субъектами Федерации на их богатых соседей. Вряд ли получится во всех случаях, но есть к чему стремиться.

Понятно, что пробовать тормозить данный процесс станут элиты дотационных регионов, «приговоренных» к поглощению более успешными соседями. Кому же из них хочется оказаться на вторых ролях у себя же дома и делиться тем, что сегодня принадлежит полностью. Речь не столько о собственно властных полномочиях, а о тех возможностях, которые они дают.

В тоже время без особого оптимизма встретили затею федерального центра об укрупнении и в регионах-донорах, поскольку новые территории и новые жители — это лишь в теории новые возможности. На практике же — новые серьезные проблемы.

Особо болезненным представляется вопрос укрупнения субъектов Федерации в части поглощения национальных республик. На Юге России речь может идти о Калмыкии и Адыгее. Хотя последняя давно уже фактически является одним из районов Краснодарского края.

Даже с учетом того, что национальные республики будут сохранять статус автономий внутри укрупненных субъектов Федерации, почти наверняка этим не преминут воспользоваться внешние недружественные силы для попыток раскручивания протестов именно на национальной почве.

В отношении калмыцкого народа, пережившего ликвидацию Калмыцкой АССР в конце 1943 года, страшную трагедию депортации и невозвращение части территории после восстановления автономии в 1957 году, данный проект представляется крайне болезненным и имеющим опасные последствия.