Региональная составляющая акций протеста 26 марта оказалась одной из самых интересных для анализа. Обращает на себя внимание сам факт того, что акции охватили десятки российских городов, приобретая местами радикальный характер и завершаясь столкновениями с полицией. Такого, пожалуй, в российских регионах не видели давно, а КПРФ, при всей регулярности своих попыток организовать тот или иной протест, такого не добивалась с 1990-х гг.
Из случившегося можно сделать несколько выводов. Во-первых, крупные и средние города остаются центром протестной активности, потенциал которой не следует недооценивать. При этом, несмотря на различные усилия (такие как благоустройство городов), власти отнюдь не сняли проблему городского протеста, а во многом ее усугубили своей политикой в сфере ЖКХ. Во-вторых, антикоррупционная повестка, которую в последние месяцы упустили власти, является удобным триггером для запуска протестного движения, поскольку каждый участник акции придает ей свое содержание, привносит в нее свое раздражение и фрустрации, связанные с особенностями жизни в каждом конкретном городе.
В этой связи наличие острых и политизированных локальных проблем непосредственно в городе приводит к росту числа участников протестных акций, а тема коррупции уходит на второй план, становится фоновой. В частности, вполне возможным мотивом для включения в протестную волну для граждан становятся проблемы ЖКХ, а они распространены очень широко (примером стали акции в Новосибирске, да и во многих других городах, особенно Сибири и Дальнего Востока). Или же конъюнктурные события, раскалывающие общество, как борьба против передачи Исаакиевского собора РПЦ в Санкт-Петербурге.
В-третьих, вполне действенным ресурсом мобилизации остаются социальные сети, и их «невидимая рука» способна собрать людей на весьма крупные акции. Попытки ввести ограничения в этой связи вряд ли будут иметь позитивные результаты, а также могут вызвать свой протест. В-четвертых, лояльность подрастающего поколения, которое оказалось самым восприимчивым к акции, может стать своей серьезной проблемой для властей. Очевидно, что существуют проблемы с политической социализацией подростков, и они создают потенциал для развития протестного движения на всю обозримую перспективу. Городская молодежь явно не находит выхода для своей социальной энергии, и как раз эта проблема обострена в провинции.
Нельзя сказать, что прошедшие акции что-то серьезно изменили в стране, привели к резкому росту протестной активности или же, например, сделали Навального мощным политическим лидером. Скорее, они обозначили ряд важных тенденций, суть которых можно свести к тому, что сконструировать протестное движение с развитой региональной сетью в стране можно, что социальная база для этого есть, и что умелая и, в общем-то, несложная работа с целевой аудиторией, по примеру Навального, может дать свои плоды. Вряд ли это означает необходимость срочной «борьбы» с этими тенденциями в стиле жесткого контроля и подавления. Налицо глубокие социальные проблемы, питающие и городской, и подростковый протест, и именно они нуждаются в решении. Причем особого внимания начинают требовать неблагополучные и проблемные региональные столицы.