Аналитический доклад: «Выборы 8 сентября: новое качество электоральной поддержки власти»
Региональные и муниципальные выборы 8 сентября стали важнейшим политическим событием 2013 года в России. Ход кампании и ее результаты позволяют говорить о новом направлении развития российской партийной системы, новом состоянии политической конкуренции в стране, новых отношениях между элитами — как по вертикали, так и непосредственно на территориях.
1. Политическая конкуренция: общий рост и разные уровни
Одной из главных тенденций сентябрьских выборов стал существенный рост политической конкуренции, который был обусловлен целым рядом причин. Среди них можно назвать и заметный фон протестных настроений в ряде регионов, и расколы внутри элиты, что повлияло на активность партий и кандидатов, привело в некоторых регионах к очень острой борьбе. Однако это причины консервативные, действующие достаточно давно. Прежде всего важно то, что власть – в широком определении: федеральная, региональная, муниципальная — сама проявила заинтересованность в повышении политической конкуренции, которая в ином случае могла бы оказаться жестко заблокированной с помощью муниципального фильтра или административного давления. Возникла парадоксальная ситуация, при которой в некоторых регионах власти сами помогали в регистрации кандидатов, которые затем выступали в роли их жестких критиков. Подобного в российской политике еще не было.
Позиция власти объяснялась ее желанием повысить легитимность выборов, способствовать участию в них как можно большего количества политических игроков, тем более что их число резко выросло в условиях либерализации партийного законодательства. Однако это не отменяло и традиционной ставки на сохранение политической стабильности и недопущение раскола в элитах, в связи с чем уровень конкуренции имел до определенной степени регулируемый характер. При этом слабое развитие публичной сферы во многих регионах и не могло привести к высокой конкуренции в силу отсутствия серьезных политических сил и харизматических лидеров.
В результате регионы, где проходили выборы, достаточно четко можно разделить на группы в зависимости от уровня конкуренции. Конкуренция была ниже на губернаторских выборах, где в ряде случаев победа сильных действующих глав считалась предопределенной, а также свою роль играли ограничения, связанные с муниципальным фильтром. Наиболее высоким уровень конкуренции оказался на муниципальных выборах, где проще правила регистрации кандидатов, и нередко разворачивается очень острая борьба между не столько партиями, сколько различными группами влияния. Выборы в региональные законодательные собрания продемонстрировали средний уровень конкуренции. С одной стороны, в них участвовало рекордное для последних лет число партий. С другой стороны, «Единая Россия» сохранила во всех регионах ведущие позиции и осталась наиболее популярной партией.
Возросший уровень конкуренции не привел к катастрофическим результатам для власти. Напротив, он способствовал укреплению ее легитимности. На губернаторских выборах все действующие главы одержали победу в первом туре. На выборах в региональные законодательные собрания «Единая Россия» повсеместно одержала верх над остальными партиями и смогла сформировать абсолютное большинство в региональных парламентах. Только на выборах мэров региональных столиц в двух случаях из восьми кандидаты «Единой России» потерпели поражение, причем только в одном случае – в Петрозаводске – с крупным счетом. В условиях конкурентных выборов поддержка власти выросла не везде. Однако главный результат успешных выступлений представителей власти в регионах и муниципальных образованиях состоит в том, что поддержка власти стала более структурированной и надежной. Существенно выросло качество электоральной поддержки власти, и именно на повышение этого качества была сделана ставка.
Регионы, в которых проходили губернаторские кампании, можно разделить на три группы в зависимости от уровня конкуренции. Относительно более низкий уровень конкуренции отличал те регионы, в которых действующие главы получили свыше 70% голосов. Это Чукотка (79,8%), Московская (78,9%) и Владимирская (74,7%) области, Магаданская область (73,1%) и Забайкальский край (71,7%). Средним можно назвать уровень конкуренции там, где поддержка действующих глав составила немногим более 60%, — Хабаровский край (63,9%) и Хакасию (63,4%). Высокий уровень конкуренции характеризовал Москву, где С.Собянин получил 51,4% голосов.
Неудивительно, что в Москве, которая отличается своей оппозиционностью, либеральное отношение властей к электоральной конкуренции привело к ее высокому уровню. Противоположный пример Чукотки также неудивителен, поскольку в этом регионе практически отсутствует политическая жизнь, а партии не ведут какой-либо работы с избирателями — по сути их там нет. Ненамного отличается от Чукотки соседняя Магаданская область, в которой только КПРФ смогла заявить о себе на выборах. Интересно попадание в число регионов с низким уровнем конкуренции территорий гораздо более сложных – Московской и Владимирской областей и Забайкалья. Но в этих регионах успешная кампания действующих глав, показавших себя перспективными лидерами, сочеталась с их эффективной работой по консолидации элиты и созданию предвыборных коалиций с другими политическими силами. В результате конкуренция с заведомо успешными политическими лидерами стала практически бессмысленной, что привело к пассивным кампаниям оппонентов, фактически отказавшихся от борьбы.
В Хабаровском крае и Хакасии с их средним уровнем конкуренции не были выполнены все условия по консолидации элиты. Это открыло оппонентам дополнительные возможности для продвижения; если в Хабаровском крае смог выделиться один кандидат, притом, что необычно, от ЛДПР, то в Хакасии протестное поле было сильно фрагментировано, и, несмотря на не самый высокий результат В.Зимина, никто не может быть назван его реальным соперником.
Наивысший уровень конкуренции продемонстрировали выборы мэров, что объяснялось как более высоким уровнем протестных настроений в городах, так и более слабыми лидерскими и управленческими характеристиками российских муниципальных глав. Во многих случаях свою роль играли и сложные отношения между региональными и городскими элитами, не позволявшие мэрам взять ситуацию в городе под полный контроль. Политические партии, не будучи скованными муниципальным фильтром, тоже чувствовали себя свободнее, выдвигая кандидатов и позволяя себе жесткую критику властей.
В результате выборы мэров региональных столиц оказались на аналогичном или даже еще более высоком уровне конкуренции, чем выборы мэра Москвы. Результат мэра Н.Булакина в Абакане (81,8%), который, кстати, был зарегистрирован в качестве самовыдвиженца, оказался исключением из правила (к подобным примерам можно добавить победу С.Кузнецова в таком крупном промышленном центре, как Новокузнецк, с результатом 86,7%). Но даже такой опытный и сильный мэр, как А.Соколов в Хабаровске, получил 67,9% голосов, а его коллега из Владивостока И.Пушкарев – 59,45%.
В большинстве случаев действующие главы и/или кандидаты «Единой России» не сумели преодолеть условный планку в 50% голосов избирателей, но выиграли в условиях однотуровой системы. Если в Вологде и Воронеже уровень конкуренции можно признать просто высоким (в Вологде мэр Е.Шулепов набрал 48,3% голосов, в Воронеже кандидат «Единой России» А.Гусев – 43,6%), то в других городах он оказался сверхвысоким. Причем если мэр Великого Новгорода Ю.Бобрышев все-таки выиграл в острой конкурентной борьбе, набрав 38,6% голосов, то глава Петрозаводска Н.Левин потерпел поражение от самовыдвиженца Г.Ширшиной, получив только 28,9%.
Ярким примером выборов с очень высоким уровнем конкуренции, притом проходящих в мегаполисе, стали выборы главы Екатеринбурга. На них кандидат «Единой России» вице-губернатор Я.Силин, получив 29,7%, уступил известному местному политику, кандидату «Гражданской платформы» Е.Ройзману (33,3% голосов).
Конкуренция на выборах мэров свидетельствует о весьма высоком накале политической борьбы. Эта борьба в современной России имеет преимущественно «городской» характер, что сближает выборы мэра Москвы с выборами глав муниципальных образований.
2. Легитимность и законность выборов
Наряду с ростом конкурентности отличительной чертой прошедших выборов стало повышение их легитимности и законности, что взаимосвязано. По большому счету выборы не вызвали значимых претензий по поводу их результатов. Там, где оппозиция выиграла, как в Екатеринбурге и Петрозаводске, она вполне удовлетворена. Там, где оппозиции не удалось одержать победу, перевес является столь большим, что ситуация не вызывает вопросов. Главным свидетельством чистоты полученного результата стало отсутствие жалоб в Центризбирком.
Выборы показали, что масштабная победа власти может иметь совершенно легитимный характер. Практически никто не ставит под сомнение сокрушительный успех А.Воробьева, С.Орловой, К.Ильковского, В.Печеного, Р.Копина и др. Результат в 70-80% на нынешних российских выборах — это отнюдь не результат фальсификаций или «полной зачистки» политического поля. Это показатель реальной поддержки власти и ее наиболее сильных представителей. Здесь особенно интересен итог голосования в Подмосковье, где также мог бы произойти всплеск протестных настроений. Однако в регионе не оказалось лидеров, готовых бросить перчатку А.Воробьеву, а попытка участия в выборах Г.Гудкова оказалась откровенно провальной.
Единственной кампанией, в которой часть оппозиции попыталась поставить под сомнение результат, стала кампания по выборам мэра Москвы. При этом речь не о превосходстве С.Собянина над А.Навальным, которое было подавляющим. Речь идет лишь о 2-3% голосов, которые, с точки зрения штаба А. Навального, могли быть приписаны С.Собянину с целью не допустить проведения выборов в два тура.
При этом очевидно, что именно городские власти приложили усилия и к формированию на выборах конкурентной среды, включая допуск А.Навального, и к обеспечению прозрачности избирательного процесса. В Москве усилиями властей были обеспечены условия для наблюдения на избирательных участках, включая видеонаблюдение, широко распространены КОИБы, минимизировано количество открепительных удостоверений. Официальные итоги выборов, подчитанные Московской городской избирательной комиссией, не имеют существенных отличий от данных «Народного избиркома». При всех издержках, характерных для избирательного процесса в современной России, выигрыш С.Собянина «за явным преимуществом» сомнению не подлежит.
Победа С.Собянина носит легитимный характер, а то, что она далась в нелегкой борьбе, лишь укрепляет позиции главы города. При этом московская кампания качественно отличалась от выборов в Московскую городскую думу в 2009 году. Тогда выборы ознаменовались большим числом скандалов и обвинений в фальсификации и привели к политическому скандалу федерального масштаба с публичными демаршами оппозиционных партий. Именно выборы 2009 года, собственно, и заставили власти задуматься о необходимости изменения партийной и электоральной политики. В сравнении с ними новые московские выборы демонстрируют совершенно другие тенденции – открытость властей, прозрачность электорального процесса, ставку на участие максимального числа значимых игроков, даже неприятных для власти.
3. Дискуссия о явке. Явка и легитимность результатов
Дискуссионной проблемой становится явка на выборы. Ее снижение стало одной из основных характеристик прошедшей кампании. На губернаторских выборах явка, как правило, находилась в диапазоне 32-38% (Москва, Московская область, Хакасия, Забайкальский и Хабаровский края), а во Владимирской и Магаданской областях не достигла и 30-процентной отметки. На этом фоне выделялись только выборы на Чукотке с явкой в 58%. Выборы мэров ознаменовались еще более низкой явкой, которая в Вологде и Владивостоке не превысила 20%, составила лишь 24-26% в Воронеже, Новгороде, Хабаровске и Петрозаводске. На уровне губернаторских выборов — 30 с небольшим процентов — явка была в Екатеринбурге и Абакане. Не блистали высокой явкой и выборы в региональные законодательные собрания, исключениями стали только Кузбасс и Чечня. Во всех остальных регионах, кроме указанных выше и Башкирии, явка не превышала 50%. Она не достигла и 30% в четырех регионах: Архангельской, Смоленской, Владимирской и Иркутской областях. Еще в пяти регионах явка оказалась на уровне 30-40% — в Хакасии, Забайкалье, Ивановской, Ульяновской и Ярославской областях.
Не следует считать низкую явку фатальной проблемой прошедших выборов. В большинстве регионов предыдущие выборы проходили в один день с федеральными, думскими или президентскими, на которых явка всегда выше по причине более высокого интереса избирателей к избранию главы государства и парламента. Поэтому говорить о повсеместном «катастрофическом» снижении явки не вполне корректно – речь идет о кампаниях разного типа. Для тех кампаний, которые в прошлый раз не совпадали с федеральными, снижение явки не всегда было характерным. Например, в Кемеровской области явка, напротив, выросла, причем превысила не только результат прошлых региональных выборов, но и федеральных думских. Во Владимирской области низкая явка была типична и для предыдущих выборов (28,5% сейчас и 33,9% в прошлый раз). Но все же отмечается немало случаев, когда явка на региональных выборах действительно упала. Особенно резким был спад в Ульяновской области – с 62,1% до 35,4%. В других регионах он был гораздо более умеренным, однако превышал 10 процентных пунктов.
Влияет ли низкая явка на легитимность выборов? С нашей точки зрения, прошедшие выборы были вполне легитимными, несмотря на снижение активности избирателей. Если брать уровень поддержки оппозиции от всех избирателей, то он оказывается предельно низким. Очевидно, что это очевидная проблема оппозиции и ее слабых мобилизационных возможностей. Кроме того, низкая явка в мировой практике является характеристикой многих зрелых демократий, где граждане не видят необходимости в том, чтобы менять существующий порядок. Характерны примеры очень низкой явки в таких странах, как США и Швейцария. В других демократиях даже есть обязательное голосование, но в России, где партийная система еще не вполне сложилась, этот институт вряд ли целесообразен.
4. Коалиционная политика и согласование интересов
Ключевой характеристикой избирательной кампании стала коалиционная политика власти, свидетельствующая о ее стремлении не к подавлению оппонентов, а к сотрудничеству и интеграции различных политических сил.
Гораздо более гибкой оказалась тактика властей на губернаторских выборах. Если в прошлом году повсеместно губернаторы представляли «Единую Россию» и выдвигались от нее, то теперь ситуация стала иной. Впервые главой региона стал представитель «Справедливой России» К.Ильковский, успешно проведший кампанию и одержавший абсолютную победу в Забайкалье. В Москве С.Собянин пошел на выборы в качестве самовыдвиженца.
Сохранение в нынешнем виде муниципального фильтра по-прежнему способствовало достижению между игроками договоренностей об участии в выборах. Отличие от прошлых выборов в том, что власти стали гораздо активнее сотрудничать с парламентскими партиями, а также допускали до выборов выходцев из непарламентской оппозиции. Напротив, стало меньше игр с выдвижением никому не известных технических кандидатов, представляющих неавторитетные партии. В результате парламентские партии представлены в подавляющем большинстве регионов. Только на Чукотке не прошел регистрацию представитель КПРФ, а во Владимирской области своего кандидата не выдвинула «Справедливая Россия». Выросло участие непарламентских партий, сыгравших важную роль в московской и подмосковной кампаниях. Получило возможность участвовать в губернаторских выборах «Яблоко», а новая партия «РПР-ПАРНАС» выдвинула А.Навального в Москве. При этом повсеместно, учитывая специфику муниципального фильтра, власти оказывали кандидатам от партий помощь, создавая и укрепляя основы для взаимодействия.
Коалиционная политика и согласование интересов определили и правила игры во внутриэлитных отношениях. В наиболее сложной ситуации на старте кампании находились главы, ранее не имевшие отношения к региону и назначенные сравнительно недавно: К.Ильковский, С.Орлова, А.Воробьев. Отчасти это относилось и к Москве, учитывая также особый статус столичной кампании и внимание к ней со стороны различных групп федеральной элиты. Итоги выборов показали, что все исполняющие обязанности губернаторов успешно справились с договоренностями и коалиционными соглашениями.
Одним из способов согласования интересов стало продвижение кандидатами в губернаторы претендентов на места в Совете Федерации. Таким путем были созданы коалиции во Владимирской области (кандидат «Справедливой России» А.Беляков отказался от борьбы за губернаторский пост и был выдвинут С.Орловой в Совет Федерации), Забайкальском крае (К.Ильковским назван ведущий представитель бурятской элиты, сыгравший также важную роль в урегулировании внутриэлитных отношений и проведении избирательной кампании, — Б.Жамсуев), Московской области (А.Воробьев, стремясь наладить отношения с «громовскими» элитами, предложил стать членом Совета Федерации Д.Саблину). Это позволило нейтрализовать появление влиятельных контрэлит.
Согласованию интересов способствовало также проведение одновременных выборов. Например, в Хакасии и Хабаровском крае в тот же день проходили выборы мэров, и действующие главы городов предпочли участвовать именно в них, одержав, заметим, уверенные победы, как и действующие главы регионов. Совмещение выборов губернатора и законодательного собрания дало возможность развести потенциально конфликтующие интересы в Забайкальском крае, Хакасии и Владимирской области. Особенно четко это проявилось в Забайкалье, где «Единая Россия» отказалась от выдвижения своего кандидата и поддержала К.Ильковского, взамен получив возможность провести активную и успешную кампанию, сохранить большинство в региональном парламенте. На продвижении в парламент «Справедливой России» К.Ильковский особенно не настаивал, в результате чего его партия ограничилась выдвижением своего кандидата только в одном округе, но, конечно, преодолела барьер на выборах по спискам. Во Владимирской области в рамках отношений между С.Орловой и КПРФ было достигнуто согласие о том, что бывший губернатор возглавит список коммунистов на выборах в законодательное собрание. В случае Московской области, где в тот же день проводилось большое количество выборов местных глав, А.Воробьев не стал проводить политику жесткой «зачистки» сложившегося корпуса муниципальных руководителей, которую ему поначалу атрибутировали, и это позволило провести целый ряд успешных «параллельных» кампаний.
Коалиционная политика имела успех и в Москве, где поначалу прогнозировались возможные проблемы по линии отношений между «новыми» и «старыми» элитами. С.Собянин сделал ряд грамотных ходов. Во-первых, его предвыборный штаб возглавила Л.Швецова, бывший заместитель Ю.Лужкова, а ныне не только вице-спикер Госдумы, но и один из руководителей ОНФ. Во-вторых, пост бизнес-омбудсмена был предложен представителю «Гражданской платформы» М.Вышегородцеву, который также является выходцем из «лужковской» элиты.
Можно говорить о политических и имиджевых издержках коалиционной политики, но они невелики. В частности, уступка в Забайкалье в пользу «Справедливой России» привела к размыванию идентичности властей и «Единой России» как правящей партии. Но важнее всего то, что достигнутые коалиционные соглашения существенно повысили эффективность избирательных кампаний на всех этапах. Их конечным результатом стало то, что победители выборов, от кого бы они ни выдвигались, смогли консолидировать массового избирателя, симпатизирующего самым разным партиям.
5. Роль Кремля: гарантии «честной игры»
Активную роль в избирательном процессе играл Кремль. Во многих случаях именно федеральный центр выступал инициатором или гарантом коалиционных соглашений, обеспечивавших согласование интересов потенциально конфликтных или уже конфликтующих групп элиты.
Ключевую роль Президента РФ обеспечивает уже порядок назначения временно исполняющих обязанности глав субъектов. В.Путин активно участвовал в обновлении губернаторского корпуса: если в прошлом году ставка делалась на сохранение статус-кво, то незадолго до выборов были проведены замены глав в Забайкалье, Владимирской и Магаданской областях, а также в связи с повышением С.Шойгу – в Подмосковье. В принципе рискованная операция по замене главы незадолго до выборов оказалась тем не менее успешной и в силу ярко выраженной поддержки новых глав Кремлем (например, В.Путин лично два раза посетил Забайкалье), и уже упомянутых внутриэлитных и межпартийных соглашений.
Активная роль Кремля заключалась не только в урегулировании элитных отношений, но и в обеспечении конкуренции на выборах с целью повышения их легитимности. Центр чаще, чем сами региональные элиты, настаивал на повышении уровня конкуренции на выборах. Очевидно, что власти некоторых регионов, не будь влияния Кремля, сделали бы все возможное, чтобы ограничить масштабы конкуренции.
Там, где коалиционные соглашения оказывались невозможными, приоритетными становились задачи обеспечения политической стабильности и недопущения раскола элит на открыто враждующие группировки. В неудачном положении оказалась в этом контексте «Гражданская платформа», претендовавшая на нишу партии региональных контрэлит. В одних случаях партия пошла на договоренности с федеральными и региональными властями и приняла решение о неучастии в выборах, как это случилось в Москве и Подмосковье. В других, — там, где, по мнению властей, «Гражданская платформа» могла сыграть потенциально деструктивную роль, — она не получила поддержки при преодолении муниципального фильтра и не смогла зарегистрировать своих кандидатов. Это произошло в Забайкальском крае с А.Кошелевым и во Владимирской области с А.Филипповым.
Очевидным изменением в политике Кремля стала и готовность поддержать законно избранных оппонентов. Это ярко продемонстрировала ситуация в Екатеринбурге. И до, и после победы Е.Ройзмана федеральный центр в лице В.Володина выражал готовность к взаимодействию с ним. У федеральных властей определенно нет необходимости в сдерживающих, а тем более репрессивных мерах в отношении «неугодных» победителей. Напротив, победы оппозиционеров не мешают стабильному развитию политического процесса. К таким победам лучше готов и сам федеральный центр. При этом оппозиционеры демонстрируют интерес к конструктивному взаимодействию с вышестоящими властями.
В условиях повышения уровня конкуренции меняется не только рисунок, но и содержание избирательных кампаний. Эти кампании открывают возможность для участия, а в некоторых случаях и для победы новых лидеров — как со стороны власти, так и со стороны оппозиции. Об этом свидетельствуют успехи Е.Ройзмана, Г.Ширшиной, а также высокий результат А.Навального. С другой стороны, явным успехом стало участие в выборах таких новых выдвиженцев правящей партии, как А.Воробьев и С.Орлова.
Повышение конкуренции возрождает запрос на прямую коммуникацию кандидатов с обществом. Удачные выступления упомянутых выше кандидатов стали ярким тому примером. Общество стало гораздо больше нуждаться в личном общении с кандидатами, на чем успешно сыграл тот же А.Навальный. В результате кампании стали более агрессивными и популистскими, хотя, конечно, в очень разной степени. Гораздо больше стали практиковаться встречи с избирателями. Напротив, привычная политическая реклама, в том числе телевизионная, и стандартные агитационно-пропагандистские материалы начинают играть второстепенную роль. Иногда формирующийся запрос на публичность принимает крайние формы (А. Навальный) именно потому, что он возникает по сути заново.
6. «Единая Россия»: высокие результаты и проблемы в городах
Состоявшиеся выборы не привели к радикальным изменениям в российской партийной системе. «Единая Россия» заметно улучшила электоральные результаты в сравнении с прошлыми федеральными выборами и сохранила полный контроль над региональным депутатским корпусом. Очень существенно выросли ее показатели в сравнении с думскими выборами в Ростовской, Ульяновской, Ивановской и Ярославской областях. Особенно важен пример Ярославской области, которая считалась одной из самых проблемных для власти и правящей партии: снятие с дистанции «Гражданской платформы» не привело к всплеску оппозиционного голосования за другие партии — раскол в обществе оказался сильно преувеличенным. Проблема ослабления электоральной поддержки «Единой России», проявившаяся на выборах 2011 г., частично решена, и негативные тенденции не являются необратимыми.
Однако в сравнении с предыдущими выборами в региональные законодательные собрания, которые состоялись в 2007-2008 годах, регионы, как правило, не в состоянии повторить достигнутые тогда уровни поддержки «Единой России». Только в Кемеровской области результат улучшился. Иными словами, проблема мобилизации лояльных сторонников в некоторой степени затронула и «Единую Россию», хотя проявилась в меньшей степени, чем у остальных партий. Наиболее заметными негативные тенденции заметны в Калмыкии, где на них повлияли раскол элиты и конкуренция между командами бывшего и нынешнего главы республики. Была потеряна устойчивость позиций партии в Бурятии, что также можно признать результатом недостаточно выстроенных внутриэлитных отношений после замены главы региона, а также в связи с межэтническими противоречиями. Некоторое ослабление позиций «Единой России» произошло в Якутии — также в связи с заменой главы региона. Эти примеры являются немногочисленными, но они подтверждают тезис о том, что коалиционные соглашения в элитах обеспечивают значительную часть успеха «Единой России».
Проблемой «Единой России» остается невысокая поддержка в городах, что приводит к относительно неблагоприятным результатам некоторых муниципальных кампаний. Это показали выборы городских собраний, особенно в Екатеринбурге и Новгороде, где партия не смогла набрать 30% голосов, а также в Красноярске, где результат незначительно превысил эту отметку. Не получилось набрать 40% голосов на выборах в Архангельске, Волгограде и Якутске. Впрочем, еще в двух региональных столицах результат превысил 40% (Белгород и Майкоп), а в четырех – 50% (Рязань, Тюмень, Абакан, Кызыл).
Тем не менее «Единая Россия» демонстрирует сейчас высокий уровень эффективности в работе с массовым избирателем. Но актуализация вопроса о достижении общественного и межпартийного консенсуса делает необходимой более гибкую политику. В одних случаях это может быть формирование под эгидой «Единой России» более широких коалиций, объединяющих различные группы элиты и общественные движения, но в рамках одной партии, возможно — с привлечением Общероссийского народного фронта. В других оправдано формирование межпартийных коалиций, созданных в ряде губернаторских кампаний.
7. Региональные выборы и кризис парламентской оппозиции
Гораздо большей проблемой является сегодня положение парламентской оппозиции. Ослабление парламентских партий приводит к снижению качества избирательного процесса и уровня проводимых кампаний.
Заметной тенденцией стало практически повсеместное ухудшение позиций КПРФ, традиционной главной оппозиционной партии. Выборы показали, что в обществе существует запрос на новые оппозиционные силы и на более ярких оппозиционеров.
Претензии И.Мельникова, одной из ведущих фигур в партийной иерархии, претендовать на второе место на выборах мэра Москвы закончились безрезультатно: кандидат КПРФ не смог мобилизовать даже весь партийный электорат, часть которого голосовала за А.Навального, а часть, притом, вероятно, более существенная – за С.Собянина. В других регионах ситуация была столь же неблагоприятной: кандидаты КПРФ получали повсеместно 8-11%.
В частности, в Московской области, где КПРФ имеет традиционно хорошие позиции и относительно высокий уровень поддержки, ее кандидат К.Черемисов показал наихудший результат в сравнении со всеми своими коллегами в других регионах. Только в Магаданской области, где у власти фактически не было никаких других оппонентов, представитель коммунистов С.Иваницкий вышел на уровень 15%, но и это, конечно, не блестящий результат. Совершенно невнятным было выступление КПРФ на выборах мэров; только в Воронеже в результате устойчивой поддержки партии избирателями ее кандидат К.Ашифин набрал 18% голосов, но это позволило занять лишь третье место. В остальном кандидаты КПРФ в лучшем случае получали около 10% голосов, а в ряде случаев всего лишь 5%.
Негативный тренд ясно продемонстрировали и выборы в региональные законодательные собрания, позволяющие говорить об уровне и динамике реальной поддержки партии. Конечно, КПРФ смогла преодолеть не только заградительный барьер, но и 10-процентную отметку везде, кроме Кемеровской области и Чечни. Но на этом она и остановилась: почти непреодолимым стал для нее барьер в 15% (его удалось с запасом преодолеть в Бурятии и Иркутской области, где результат КПРФ можно с оговорками признать успешным, а также на выборах городских собраний в Белгороде, Архангельске, Волгограде, Новгороде и Тольятти). КПРФ теряла голоса в сравнении и с думскими, и с предыдущими региональными выборами почти повсеместно. Только в Бурятии, Иркутской области и Башкирии удалось хотя бы обеспечить существенный прирост в сравнении с прошлыми выборами региональных парламентов.
Заметно ухудшились позиции «Справедливой России», которая не смогла пройти в законодательные собрания примерно в половине регионов. Причем в Хакасии, Иркутской, Кемеровской, Ульяновской областях она имела парламентское представительство — и оно было утрачено. В сравнении с думскими выборами электоральные потери отмечаются везде. В сравнении с прошлыми региональными выборами можно хотя бы отметить прирост в Якутии, Забайкалье и Ростовской области.
В сущности, единственным достижением «эсеров», притом полученным за счет решения главы государства и в условиях поддержки со стороны «Единой России», стало губернаторство К.Ильковского. В роли реального оппонента власти кандидаты партии на губернаторских выборах стали совершенно несостоятельными. Это ярко продемонстрировало последнее место, которое на московских выборах занял партийный лидер Н.Левичев. Более 5% голосов кандидату от этой партии удалось получить только на Чукотке, и то в силу спонтанного голосования части недовольных властью избирателей, поскольку сам кандидат кампании, по сути, не вел. В результате за «эсерами» остается только одна ниша – выдвижение немногочисленных активных политиков или представителей контрэлиты на муниципальных выборах. Это и продемонстрировали две наиболее резонансные кампании – в Екатеринбурге, где А.Бурков занял третье место с 20,2% голосов, и Новгороде, где Е.Кузиков вышел на второе место, получив 23,9%. На городском уровне ситуация была немного лучше и на выборах по партспискам, где удалось добиться неплохих результатов в Екатеринбурге, Новгороде и Якутске.
Низким остается и потенциал ЛДПР, хотя некоторые ее результаты превзошли ожидания. Тем не менее в пяти регионах ее список набрал менее 5%, еще в четырех – от 5 до 7%. ЛДПР, как и «Справедливая Россия» балансирует на грани прохождения в законодательные собрания. В сравнении с думскими выборами тренд у ЛДПР однозначно понижательный, за единственным исключением Хакасии. Наряду с Хакасией относительно удачным регионом можно признать Смоленскую область, где в рядах ЛДПР состоит губернатор А.Островский. Конечно, этот губернатор не мог даже пытаться сделать свою партию правящей, но на ее электоральный результат, безусловно, повлиял. В сравнении с предыдущими региональными выборами ЛДПР улучшила результат также в Забайкалье, Архангельской и Владимирской областях. На уровне городских собраний хороший результат – 18,8% был получен в Тюмени, но других заметных успехов не отмечено.
В целом динамика ЛДПР выглядит лучше, чем у откровенно проваливших выборы КПРФ и «Справедливой России», но все равно ее никак нельзя назвать укреплением позиций. На губернаторских выборах в большинстве регионов ЛДПР участвовала формально либо подыгрывая властям, но на голоса не претендуя. Тем не менее, ей повезло в том смысле, что выборы проходили в большом числе регионов Сибири и Дальнего Востока, где у ЛДПР наиболее преданный электорат. Это позволило С.Фургалу в Хабаровском крае набрать почти 20% голосов. В Хакасии, Забайкалье и на Чукотке кандидаты ЛДПР выступили неплохо для своей партии – на уровне 10%.
Выборы показали необходимость кадрового, технологического и политического обновления оппозиционных партий.
8. Непарламентские партии и лидеры протестного движения на выборах 8 сентября
Проведение выборов в столичных регионах способствовало включению в электоральный процесс либеральной непарламентиской оппозиции и лидеров протестного движения. Однако кандидаты «Яблока» и сам партийный лидер С.Митрохин выступили очень слабо; партийные списки также оказались непривлекательными (кроме успеха на городских выборах в Новгороде). Единственным серьезным примером реализации запроса на новых политиков стал А.Навальный, но его дальнейшие перспективы остаются весьма неопределенными. Его формальное выдвижение от партии «РПР-ПАРНАС» не означает, что их сотрудничество будет длительным; во всяком случае, партийный бренд в кампании никак не продвигался. Единственным локальным успехом этой партии можно считать прохождение в Ярославскую областную думу, притом с результатом, едва превышающим пятипроцентный барьер.
В целом новые партии обладают определенным потенциалом для привлечения перспективных кандидатов, которые не хотят связывать свои перспективы с испытывающими кризис оппозиционными парламентскими партиями. Например, на выборах мэров, но и только на них проявила себя партия «Альянс зеленых – Народная партия», выдвинувшая достаточно известных местных политиков – Г.Кудрявцеву и В.Черепкова на выборах мэров Воронежа и Владивостока; они заняли там вторые места. В Вологде к «Гражданской платформе» примкнул известный политик А.Лукичев, также занявший второе место. В то же время потенциал «Гражданской платформы» остается пока очень ограниченным. Там, где ей удалось привлечь на свою сторону относительно влиятельные элиты, она смогла пройти в региональные законодательные собрания (Калмыкия, Иркутская область). Даже в Тольятти, где с партией связан мэр города, она заняла только третье место. Партия пока пробивается скорее на муниципальном уровне, чем на региональном, и участие в выборах в городские собрания было для нее более успешным (Екатеринбург, Красноярск, Якутск).
«Гражданская платформа» пока далека от того, чтобы претендовать на статус парламентской партии. Но у других новых партий дела обстоят еще хуже. Весьма неясными остаются перспективы таких партий, как «Родина», Партия пенсионеров, Российская партия пенсионеров за справедливость, которые лишь в единичных регионах или городах получали существенный процент голосов. Например, «Родина» только в Архангельской области набрала более 6%.
Постоянными участниками политического процесса стали только спойлеры, работающие на левом фланге. И на прошлогодних выборах, и сейчас их результат был довольно существенным, свидетельствуя о том, что запрос на новые партии возникает во многом из-за ослабления КПРФ. Голосование за КПСС и «Коммунистов России» в лучшем случае находится на уровне 2-3%. Единственным, но важным примером превращения спойлера в относительно значимого игрока стали «Коммунисты России» в Хакасии, которые сыграли на расколе в КПРФ и к которым примкнул достаточно активный местный политик. Это позволило «Коммунистам России» первый и единственный пока раз стать не спойлером, а «новой левой» партией, которая прошла в парламент республики; ее кандидат не так уж много уступил кандидату КПРФ на выборах главы Хакасии. Что касается более опытной партии – «Патриотов России», то она добивается лишь точечных успехов (получила более 5% голосов в Калмыкии и Чечне, а главный успех, на выборах в городское собрание Красноярска, был обусловлен только тем, что партию поддержал известный местный «авторитетный» политик А.Быков).
Таким образом, новые партии, равно как и старые непарламентские партии, пока далеки от того, чтобы повысить свой статус. В партийной системе возникает заметный вакуум, особенно если учесть снижение популярности парламентской оппозиции. С одной стороны, это позволяет «Единой России» по-прежнему доминировать. Но с другой — делает неизбежным появление новых игроков либо качественный ребрендинг старых. Основная часть избирателей сейчас «спит», но нужно быть готовыми к тому, что она может «проснуться».
9. Региональная дифференциация
Оценивая прошедшие выборы, можно отметить существенные региональные различия, с которыми связаны разные электоральные запросы. Явно выделяются богатые мегаполисы, Москва и Екатеринбург, где особенно ярко выражена потребность в новых политических игроках, подпитываемая протестными настроениями, а договоренности между элитами достигаются с наибольшим трудом. Это заметно осложняет и решение вопросов о будущей власти.
В Екатеринбурге предстоит выстраивать отношения между новым мэром, фактически не зависящей от него городской думой, которую он формально возглавляет, областными властями и будущей городской администрацией.
В Москве начинает формироваться новая ситуация в связи с выборами в Московскую городскую думу в 2014 г. На эту ситуацию не стоит прямо проецировать итоги выборов мэра, поскольку А.Навальный вряд ли может быть интегрирован в складывающуюся систему и не располагает собственной партией. Но ясно, что «Единой России» будет трудно одержать убедительную победу по спискам; очевидно, правящей партии придется переносить центр кампании на выдвижение перспективных кандидатов в округах. Что касается протестного потенциала, то на нем вряд ли в полной мере смогут сыграть КПРФ, другие парламентские партии и «Яблоко». Пока неясно, кто сможет стать новым бенефициаром московского электорального запроса, «Гражданская платформа» или какие-то другие игроки (например, «РПР-ПАРНАС»).
Особым регионом показала себя Московская область: не только Г.Гудкову не удалось стать «вторым Навальным», но еще и перевес врио губернатора оказался сенсационно большим. Свою роль сыграли как успешная кампания А.Воробьева, так и специфика крайне фрагментированного региона, в котором нужны огромные ресурсы и усилия, чтобы завоевать поддержку на всей его территории. Никто из оппонентов такими ресурсами не располагал. А.Воробьев по сути сам реализовал запрос на нового политика, показав тем самым, что этот запрос совершенно не обязательно связан с оппозицией. Поэтому политика президента по замене губернаторского корпуса вполне может удовлетворять новые электоральные запросы — даже более эффективно и без политических катаклизмов.
Особую группу составили те регионы, которые можно назвать «коалиционными». На выборах 8 сентября это были Забайкалье и Владимирская область, где вокруг новых глав возникли многопартийные коалиции, а также обеспечивалась консолидация элиты. В сущности, такие регионы не связаны с географическим положением, главным является выполнение политических условий по формированию успешной новой власти. Это означает, что практически при любой специфике региона и любом протестном потенциале грамотная и гибкая политика властей способна обеспечить им электоральный успех.
Отдельного внимания заслуживают регионы Сибири и Дальнего Востока, на которые пришлась основная часть губернаторских кампаний и значительная часть кампаний по выборам мэров и региональных законодательных собраний. Эти регионы отличаются достаточно большим протестным потенциалом, как показали выборы законодательных собраний в Бурятии и Иркутской области, а также выборы городской думы в Красноярске. Но в целом никаких крупных прорывов оппозиции в них не случилось.
В Центральной России и на Северо-Западе ситуация была самой неоднородной и зависящей от местной расстановки политических сил. Наиболее высокий уровень конкуренции характеризовал, пожалуй, Северо-Запад, что продемонстрировали выборы мэров в Петрозаводске, Новгороде и отчасти – Вологде, а также, например, тот факт, что наихудший результат «Единой России» был получен в Архангельской области. В северо-западных регионах ярче всего выражены сейчас противоречия в элитах, обусловленные в числе прочего интенсивными процессами ее ротации в последние годы. В Центральной России эта тенденция выражена немного слабее, но также может влиять на электоральную конкуренцию. Однако процессы консолидации элит в центральных регионах проходят сейчас более успешно.
10. Правила игры: возможная коррекция
Главным достижением выборов, которое определенно необходимо сохранить, является выработка оптимальной формулы, сочетающей сохранение политической стабильности, повышение конкурентности выборов и обеспечение легитимности власти.
Возникает вопрос о возможности переноса Единого дня голосования, например, на более позднюю осеннюю дату. Но, судя по всему, требуется как минимум еще один раз провести выборы по нынешнему календарю — и не потому, что выборы оказались успешными для властей, а в связи с тем, что второе воскресенье сентября показало себя психологически комфортной датой для избирателей. Оппозиции же она не мешает проводить мобилизационные кампании, что показал пример Москвы.
Более серьезным представляется вопрос о муниципальном фильтре. Сам этот институт по-прежнему остается целесообразным, позволяя отсекать неадекватных игроков и политические силы, не имеющие реальной поддержки. В то же время нет необходимости ставить «Единую Россию» в странное положение «вынужденного делегирования» голосов муниципальных депутатов конкурентам. Поэтому имеет смысл обсудить снижение планки муниципального фильтра до 1-2% — это облегчит задачу парламентским партиям и даст шанс новым игрокам, если они начнут активнее работать на территориях.
Прямые выборы губернаторов, мэров, депутатов в мажоритарных округах ведут к формированию запроса на личность, на активного публичного лидера, способного и стремящегося напрямую работать с избирателями. Это может несколько снизить роль партий, но при этом привести к повышению легитимности власти в целом и улучшить ее обратную связь с обществом. В этой связи закономерно и очень ограниченное распространение процедуры непрямых губернаторских выборов, прошедших только в Дагестане и Ингушетии, и появление думского законопроекта, допускающего снижение доли депутатов, избираемых по партийным спискам в региональные законодательные собрания.
Конкуренция на выборах 8 сентября – при сохранении лидирующих позиций «Единой России» — имела скорее межличностный, чем межпартийный характер. Но необходимость развития партийной системы существует и даже усиливается. Партии парламентской оппозиции не утратили шанс на обновление, а новые партии отнюдь не лишены перспективы.
