Политический транзит на Северном Кавказе в 2020 году был крайне медленным. Можно по пальцам пересчитать новые политические фигуры. Например, Михаил Бабич и Сергей Меликов (хотя их с трудом можно назвать новыми, скорее, вернувшимися на Кавказ), осетинский бизнесмен Владимир Гуриев (известен он давно, просто в 2020 году заговорили о наличии у него политических амбиций). Реально новых влиятельных фигур на Кавказе практически не было.

Интересным трендом, на мой взгляд, было территориальное переустройство. Так, в Ставропольском крае завершилась муниципальная реформа, начатая еще в 2015 году (16 районов преобразованы в округа), а в Дагестане Меликовым ликвидированы территориальные округа, созданные еще при Абдулатипове.

Обозначились новые точки перспективного развития. Это, например, Верхний Ларс (граница России и Грузии), в который сейчас Москвой инвестируются средства с перспективой роста логистики.

Это Южный Дагестан, особенно Дербент, особое внимание которому обещал уделить все тот же Меликов. Это Каспийск, куда сейчас переводится Каспийская флотилия ВМФ. Это Кисловодск, мастер-план развития которого утвержден на уровне «ДОМ.РФ».

Ну и традиционно горные территории: Мамисон, Архыз, Домбай, Приэльбрусье, где будут либо развивать, либо строить новые горнолыжные курорты. Вместе с тем приоритизация таких локаций на Кавказе окончательно обозначила диспропорцию территориального развития региона. Грубо говоря, где-то густо, а вокруг все пусто. Собственно, то же самое и в публичной политике: все яркие фигуры одни и те же, а вокруг них – пустошь…