Знаете ли вы, что такое уссурийская тайга? «Северная Амазонка», уникальное место на Земле, где тропики встречаются с тайгой, где лес живет 4000 лет, где еще есть нетронутая, первозданная природа, где еще живы, хотя и находятся на грани исчезновения, амурский тигр и амурский леопард. Увы, но эти сведения пора уже изымать из учебников географии и переносить в учебники истории. Уссурийской тайги за десятки лет варварского хозяйствования практически не осталось.

Отсутствие достоверной и подробной официальной статистики заставило дальневосточных ученых проанализировать состояние лесного хозяйства Приморского края с помощью снимков из космоса с высоким разрешением. Выводы, к которым пришли исследователи, неутешительны: 40 % лесов почти полностью уничтожены вырубками и пожарами.

За 70 лет интенсивного освоения каждый их участок уже рубили не меньше двух раз, а чаще пять-шесть раз, то есть каждые 10 лет. К тому же на юге края леса выгорели до состояния степей, а на севере огромные пространства на вулканических плато так и не восстановились после пожаров в суровых климатических условиях. Еще 40 % лесных территорий – это так называемые вторичные леса. 50 лет назад они были той самой уссурийской тайгой с богатым набором уникальных растений. Теперь вместо могучих елей на старых лесосеках выросли чахлые березы. А вместо богатых смешанных лесов – отдельные корейские кедры, через два-три года засыхающие и падающие от ветра. Конечно, здесь можно еще года два-три что-то заготавливать, но это неминуемо приведет эти леса к полному уничтожению. Уже сейчас они быстро деградируют и не могут восстановиться без усилий человека.

15 % – это верхние части гор, крутые склоны и затапливаемые долины больших рек, где, к счастью, заготавливать лес экономически нецелесообразно. И наконец, всего около 5 % – это та самая нетронутая или почти нетронутая уникальная уссурийская тайга, немногим меньше века назад покрывавшая почти весь огромный регион. Система лесного хозяйства развалена, государство не имеет полной информации о состоянии отрасли, а лесозаготовители ориентированы на быструю прибыть в результате варварских рубок. При этом древесина многих дальневосточных пород котируется на мировом рынке, цены на отдельные виды достигают 700–800 долларов за кубометр. Неудивительно, что незаконные вырубки достигли критических масштабов. Только за  2004–2011 годы объем экспорта древесины ценных пород с Дальнего Востока в Китай превысил объем разрешенного лесопользования в несколько раз. Спасению дальневосточной тайги мы посвятили отдельную часть нашей концепции «Русский лес – 2030». А что же местные власти?

Да и сейчас, при новом губернаторе, мало что меняется для региона. В крае по-прежнему нет работы, нет никакого роста производства ни в промышленности, ни в сельском хозяйстве, муниципалитеты в долгах, а наполнение бюджета происходит за счет сырьевого экспорта. Это лес и рыба. На севере края лес-кругляк за границу идет через порты, на юге – по железной дороге.Чтобы избежать страшных последствий, нужны немедленные шаги, но простые решения лишь усугубят проблемы. В лесной отрасли Приморья трудятся около 10 000 человек. Вместе со смежниками это уже порядка 50 000. А с членами семей, социальной инфраструктурой городов и поселков и так далее счет пойдет уже на сотни тысяч. Все эти люди неизбежно лишатся работы в ближайшие годы, поскольку лес заканчивается. А значит, они уедут из своих поселков или покинут Приморский край вообще.

Делается ли властями что-то, чтобы избежать этих катастрофических последствий? Идут ли масштабные работы по восстановлению лесов? Два раза нет. Команда губернатора Кожемяко исповедует другой стиль работы и руководства: пустые невыполненные обещания, полумеры, пиар и латание дыр за счет федеральных субвенций. Ряд лет это позволяло ему пересаживаться из одного губернаторского кресла в другое, нарабатывая себе репутацию «антикризисного менеджера». Но во Владивостоке это не работает. Тут действительно нужны срочные серьезные меры и политическая воля. И чем скорее, тем лучше. Иначе – катастрофа.