В понедельник 23 мая в Кремле состоялась встреча президента РФ Владимира Путина с главой Ингушетии Юнус-Беком Евкуровым. В северокавказских республиках были прецеденты, когда цифрами откровенно играли, а иногда и попросту выдумывали их. Поэтому есть определенные сомнения, например, касательно безработицы, которая, якобы, упала на 4 пункта. Даже официальная статистика по безработице на Северном Кавказе имеет двузначные цифры. В таких условиях любое, пусть и небольшое, снижение уровня безработицы, в целом ситуацию не меняет. 
Главная проблема Северного Кавказа, и, в первую очередь, Чечни, Ингушетии и Дагестана – доминирование теневого сектора в экономике. Там очень многие производства находятся в «тени» и не являются регулярными налогоплательщиками, не влияют на региональные бюджеты, торгово-экономические отношения протекают вне официальной статистики, которую потом очень сложно назвать соответствующей реальности.
Серьезная проблема Северного Кавказа в том, что большая части жизнедеятельности, в первую очередь, социально-экономической, проходит вне официального поля. Многие финансовые операции просто не фиксируются в этой статистике, поэтому она не всегда отражает реальность, и Ингушетия не исключение.
Что касается фигуры самого Юнус-Бека Евкурова, то эта встреча с президентом РФ Владимиром Путиным вряд ли может считаться какой-то выдающейся или знаковой. Это стандартная процедура отчета, никаких серьезных вопросов к Евкурову со стороны Москвы нет. Он является ставленником федерального центра, ему оказывается поддержка и никаких туч, которые бы сгустились над его головой, я не вижу, за исключением конфликтов регионального характера, но они не являются критичными для него.
Понятно, что идет определенный конфликт с руководством соседней республики, достаточно серьезный конфликт в Ингушетии в религиозной сфере, где ему даже пришлось высказаться. Но все это дежурная работа руководителя республики.
Что касается инвестиций, то этот вопрос регулярно педалируется федеральным центром, поэтому руководители северокавказских республик регулярно пытаются отвечать на него. Понятно, что какие-то инвестиции приходят, но они носят локальный характер, общая же тенденция для региона заключается в том, что никто из крупных частных инвесторов в регион не приходит. Бывают редкие примеры, но если разобраться в природе этих инвестиций, то они связаны с каким-то местным уроженцем, который, например, достаточно длительно делал бизнес за пределами республики и решил вернуться.
Подобные случаи нередки для северовосточных кавказских республик, сплетение бизнеса и власти присутствует и в Чеченской республике, и в Дагестане, и в Ингушетии, и это не удивительно. Кроме того, размер данных инвестиций не позволяет говорить о том, что социально-экономическая ситуация будет изменена в лучшую сторону.
Ингушетия продолжает сохранять свой дотационный статус, и перспектив переменить эту ситуацию я пока не вижу. Чисто техническое увеличение суммы транша это, скорее всего, фиксация прежнего уровня дотаций из-за падения курса рубля. В связи с достаточно серьезным ростом инфляции и продолжением социально-экономического кризиса на территории всей России, а не только в СКФО, простое увеличение финансового транша ничего не изменит.
Кроме тог, надо понимать, что этими деньги во многом распоряжаются местные чиновники, а это никак не подпитывает реальный экономический сектор. Очень многие экономические инициативы приходят «снизу», и успех их реализации зачастую зависит лишь от того, удастся ли договориться с местными чиновниками. Если бы федеральные деньги шли напрямую в реальный сектор, может и был бы реальный экономический эффект, но большая часть этих денег в силу дотационного статуса республики идет на поддержание бюрократического аппарата, социального сектора и так далее. Напрямую на экономическое развитие региона эти деньги не влияют.