Губернатор Нижегородской области Глеб Никитин объявил об изменении структуры регионального правительства. Так, Управление по труду и занятости населения региона с 1 января 2026 года станет Министерством демографии и развития человеческого капитала. Министерство социальной политики преобразуют в Министерство развития и семейной политики. Нижегородское Министерство образования и науки с 1 января 2026 года разделят на два: Министерство образования, которое сосредоточится на дошкольном, школьном и среднем профессиональном образовании, и Министерство науки и высшего образования.

Изменения в структуре нижегородского правительства выглядят как новость, но это старая история. В Советском Союзе дефицит решался созданием министерства. Логика была железобетонной: нет рыбы – создадим Министерство рыбного хозяйства. Рыбы как не было, так и нет, зато появился министр с аппаратом, коллегией и отраслевыми институтами. В пиковые годы существовало девять министерств машиностроения одновременно: тракторное, автомобильное, сельскохозяйственное, тяжелое, транспортное. Видимо, считалось, что, если разделить проблему на девять частей, она станет в девять раз меньше. Практика не подтвердила гипотезу.

Нижегородская реформа – чистая иллюстрация той же логики. Демография проседает? Переименуем службу занятости. Чем масштабнее название, тем очевиднее отсутствие реальных инструментов. Вопросы демографии регулируются на федеральном уровне: налоговая политика, материнский капитал, ипотека, здравоохранение, доступность жилья. Не говоря уже о социальном оптимизме граждан, который, по данным федеральных социологических служб, сейчас в дефиците. Региональное министерство здесь исполнитель федеральных трансфертов. Дефицит детей не лечится наличием министра по детям.

Разделение Министерства образования следует той же логике дробления. Формально есть резон: массовая система требует операционного управления, высшее образование – другой специфики. Практически возникает вопрос координации. Кто согласовывает учебные планы школ и требования вузов? Два параллельных контура теперь нуждаются в координирующих структурах, что порождает новые транзакционные издержки. Девять министерств машиностроения, напомню, не сделали больше машин.

Реальные мотивы лежат в другой плоскости. Это сигнал федеральному центру: «Мы в тренде, мы думаем о демографии». В условиях конкуренции регионов за трансферты такие жесты имеют значение – в смысле не реальной политики, а позиционирования. Это кадровая история: новые министерства – это новые руководящие позиции, возможность разместить лояльных людей, сбалансировать группы влияния. Это бюрократическая мимикрия под ожидания центра.

Эффективность определяется тремя факторами: реальными полномочиями, финансированием и качеством кадров. Нижегородская реформа меняет только вывеску. Система самовоспроизводящаяся, как в Советском Союзе, плановая экономика порождала дефицит, дефицит требовал контроля, контроль материализовался в виде нового министерства, министерство создавало новые планы, планы создавали новый дефицит. Не хватало только того, что пытались произвести. Современный административный театр работает по тем же правилам. Создание правильной видимости считается результатом.

Но главное для Глеба Никитина, что со своей демографической инициативой он уже попал в федеральные новости. А реальные результаты Нижний Новгород в любом случае сможет увидеть лишь через несколько лет и, вероятно, уже при другом губернаторе. Будет демографический рост положительным или отрицательным, для сегодняшней региональной номенклатуры не так важно.