В России возобновилась практика публичных прокурорских протестов против решений губернаторов. В Запорожской области прокуратура оспаривает увольнение главы регионального избиркома, указывая на незаконность решения губернатора Балицкого. В Ярославле прокуратура вмешалась в процесс слияния театров в связи с нарушением  пенсионных прав артистов.

Ситуация, когда прокуратура указывает губернаторам на что-то неправомерное, только внешне непривычна для российской аудитории. Если смотреть шире, разрыв тут, скорее, между официальными полномочиями и сложившейся практикой.

Российская управленческая практика и властный modus operandi предполагают кулуарный формат разрешения споров. Проблемные вопросы взаимодействия между различными ветвями и структурами власти выходят в публичную плоскость в нашей действительности в нескольких случаях. Во-первых, когда кулуарно решить проблему оказывается невозможно. Например, кто-то не хочет договариваться. Если в этом случае противоречия копятся, то отзвуки прорываются в публичное пространство, что может быть попыткой одной из сторон эскалировать ситуацию, направить ее выше, но так, чтобы источник слива был неочевиден. Во-вторых, когда в силу обстоятельств одной или всем сторонам спора необходимо послать сигнал, что проблема замечена. Например, если ситуация социально или политически значима и в нее вовлечена широкая аудитория. Но если до этого дошло, то адресат сообщения уже в черном списке. И в-третьих, когда в силу каких-то причин непубличное решение не представляется целесообразным. Тогда наступает время стратагемы «Пустая лодка». Суть этого приема в том, чтобы, организовав цепь событий, быть субъектом, которого эти события никак не касаются. Иными словами, если по каким-то причинам у одной стороны есть обязательства перед другой и они первую сторону уже тяготят, необходимо так обставить ситуацию, чтобы избавиться от обязательств, а первая сторона не имела бы к этому никаких отношений, ведь это формальная процедура.

В текущей ситуации нет нужды в каких-то специальных мерах давления на губернаторов. Они встроены в систему публичной власти, и для управления большинством из них достаточно имеющихся инструментов. Но некоторые губернаторы находятся на особом счету, обладая более широкими возможностями. В этом смысле то, что делает прокуратура в приведенных кейсах (реализация ее полномочий и официальной миссии), – это надзор за соблюдением законности. Что это означает на аппаратном языке, надо смотреть контекст. Например, в случае с объединением театров это, на мой взгляд, сигнал не губернатору Ярославской области, а региональному Минкульту, для которого подобная практика стала слишком распространенной, а успех ее неочевиден. А вот в ситуации в Запорожской области сигнал, скорее, персонально губернатору Балицкому. Какой из трех вышеприведенных сценариев реализуется в его случае, пока непонятно.

Если смотреть шире, то такие ситуации показывают, что прокуратура и судебная система, как институты защиты законности, очень полезны для власти и общества.