В Сибирском федеральном округе завершили работу над проектами региональных бюджетов на 2026 год. Суммарный дефицит 10 субъектов составил 185,79 млрд рублей, что на 10,2 млрд рублей больше, чем годом ранее. Регионы ищут дополнительные способы повышения доходов и сокращения расходов.

Иркутская, Новосибирская и другие области, по сути, реализуют две группы мер. Первая – ручная работа с крупным бизнесом. В Иркутской области губернатор прямо говорит о поиске точек роста внутри региона и об отдельной работе с крупнейшими налогоплательщиками и инвесторами. В Новосибирской области Минфин начинает пересматривать режим инвестиционного налогового вычета: выяснилось, что ряд компаний, воспользовавшись льготой, не увеличили налоговую отдачу, а, наоборот, сократили платежи из-за падения прибыли.

Регионам больше не хватает того потока налога на прибыль, который автоматически отчисляли экспортеры и сырьевые компании. Приходится идти к ключевым игрокам и договариваться: где ускорить уплату, где отказаться от слишком щедрых льгот, где синхронизировать инвестиционные планы с бюджетными обязательствами. Это может смягчить ситуацию, но не переломит ее. Кузбасс из-за кризиса в углепроме недополучит около 32 млрд рублей, притом что по итогам девяти месяцев дефицит уже почти 44 млрд, то есть 23,5% от расходов. Даже идеально выстроенная работа с крупнейшими налогоплательщиками добавит лишь несколько процентов к доходам.

Вторая группа мер – режим строгой финансовой дисциплины. Это уже не про рост, а про тормоз: жесткий приоритет соцвыплат, сворачивание части инвестпрограмм, отсрочка стройки, экономия на всем, что не подпадает под национальные проекты и обязательные расходы. Прямо об этом говорят и в Иркутской области, и в Красноярском крае.

Эти меры действительно снижают остроту проблемы, но ценой проедания будущего. Минфин ужесточает доступ к бюджетным кредитам, привязывая его к доле рыночного долга, это заставляет регионы играть осторожнее, а не заливать дыру коммерческими займами под высокий процент.

Данные меры помогут удержать систему от текущего острого кризиса: невыплат, кассового коллапса, аварийного секвестра посреди года. Но они не решают главную проблему – падение налога на прибыль в сырьевых и экспортных отраслях на фоне санкций и высокой ключевой ставки. Это грамотное управление кассовым разрывом, а не выход из кризиса.

На бумаге Томск – единственный сибирский регион, заходящий в 2026 год с бездефицитным бюджетом. Но есть нюансы. По итогам 10 месяцев 2025 года область имеет дефицит более 10 млрд рублей и госдолг около 54–56 млрд. В структуре доходов за январь – октябрь заметный баланс: 23,8 млрд дает НДФЛ, 12,3 млрд – налог на прибыль, около 11 млрд – акцизы, 6,7 млрд – имущественные налоги, почти 24 млрд – безвозмездные поступления. При этом в основном долг – дешевые бюджетные кредиты, а не дорогие рыночные займы. Томск опирается не на одну ключевую отрасль. Падение прибыли в одной сфере бьет по бюджету, но не как кувалда.

Теоретически бюджетный кризис может стать поводом для отставок глав регионов, практически – это всегда комбинация факторов. В логике федерального центра цифры бюджета сами по себе – это еще не приговор. Когда вся Сибирь показывает рост дефицита, сложно сделать отдельного губернатора крайним только за то, что у него дыра в бюджете.

Но бюджетный кризис становится политическим, когда он начинает превращаться в социальные и управленческие сбои: задержки зарплат бюджетникам, срыв нацпроектов и масштабных строек, конфликты с крупным бизнесом и муниципалитетами, рост протестной повестки вокруг тарифов, закрытие соцобъектов.

Для части сибирских губернаторов нынешняя бюджетная ситуация – это не автоматический приговор, а стресс-тест. Тот, кто сумеет превратить антикризисный план в рабочую схему с бизнесом и Минфином, выйдет из истории ослабленным, но живым. Для тех, кто провалится, уже не цифры бюджета будут решающим аргументом, а политические риски, которые эти цифры породят.