Если говорить о результатах партий на выборах в Госдуму в 2016 году на региональном уровне, то есть ряд факторов, влияющих на расклад сил в конкретном регионе. И в любом случае любой прогноз будет полон допущений, так как экономическая и политическая ситуация за год может измениться радикально.

Вспомните, что в октябре 2014 года доллар стоил около 40 рублей, а в октябре 2013 года не было никаких «событий на Украине» как фактора внутренней политики в России.

Фактор первый, назову его "общестрановой": динамика социально-экономической ситуации в стране и регионе, как следствие реакция на нее политического менеджмента страны и регионов. В силу инерции, экономические ожидания избирателей осенью следующего года будут сформированы ситуацией примерно середины 2015, а она крайне негативна. Любой рост в 2016 году, кроме взрывного, не создаст социального и экономического оптимизма.

Чтобы к выборам в Госдуму избиратели почувствовали невероятный оптимизм, нужно чудо. Как следствие, уровень протестного голосования, которое уже проявило себя на прошедших 13 сентября выборах, только вырастет. Сравнение не совсем корректное, но если в сентябре из 21 губернатора, один проиграл, а четыре избрались с очевидными трудностями, то протестный потенциал для 85 регионов составляет 15-17 регионов.

В зону риска, на мой взгляд, попадают регионы — экономические середняки по ВРП на душу населения (с 11 по 70 места). Лидеры либо будут слабее ощущать спад ((НАО, ЯНАО, ХМАО и т.д.), либо к этому моменту лучше адаптируются к новым реалиям (Москва, Санкт-Петербург).

Хвост списка (национальные республики, депрессивные регионы) либо не заметят особых изменений, либо настолько зависимы от федеральных дотаций, что о протесте говорить не приходится. Из примерно 60 регионов — середняков в наибольшей зоне риска находятся субъекты с высокой долей городского населения, сосредоточенного в трех-пяти крупных городах. Пример: Челябинская область, где доля городского населения составляет 82,54%, а в пяти крупнейших городах живет больше половины населения.

Далее на высокую урбанизацию и средние результаты следует наложить структуру экономики региона. Если она зависима от сервисных (услуги, строительство и т.д.), или импортозависимых (отверточная сборка автомобилей например) отраслей, то жители такого субъекта федерации острее всего почувствуют спад, а значит будут настроены негативно на предстоящих выборах. Например, в Московской области доля рынка недвижимости в экономике региона, испытывающего сейчас серьезные трудности, составляет почти четверть ВРП.

И, наконец, для взрывной смеси из падающей экономики, высокой урбанизации и впадающих в кому целых отраслей производства, нужны еще две вещи: катализатор в виде конфликта больших групп элит и слабость каркаса региональной системы управления. Именно конфликт в элитах «взорвал» Иркутскую область. Слабость же каркаса управления сейчас во многих регионах достигла критического уровня: субъектовые власти стараются забрать себе максимум полномочий с местного уровня, мэры слабо заинтересованы в активном избирательном менеджменте.

Если раньше оппозиционные политики и общественники на муниципальном уровне тонули в местных вопросах, то сейчас им проще задавать общерегиональную повестку.

Нельзя и скидывать со счетов реакцию политического менеджмента страны. ОНФ оттянет на себя часть протестного голосования (а так как часть фронтовиков пойдет по спискам «Единой России», то их победа будет автоматом зачислена в актив этой партии).

Исходя из этих факторов, можно обозначить три сценария. Первый — оптимистический: при смене тренда экономического развития на положительный в 2016 году протестное голосование серьезно повлияет на результаты выборов в 5-7 регионах. Пессимистический сценарий — это дальнейшее падение экономики и все более острая реакция на него у избирателей. В этом случае мы можем увидеть победу протеста и в 15 и в 20 регионах. Если же ситуация будет развиваться как сейчас, то количество полностью протестных регионов может составить от 7 до 15.