Стенограмма семнадцатого заседания Экспертного клуба «Регион»


Дмитрий Орлов, генеральный директор
Агентства политических и экономических коммуникаций, член Высшего совета партии
«Единая Россия» (модератор дискуссии):
 Уважаемые коллеги, мы начинаем очередное
заседание экспертного клуба «Регион», и оно посвящено важнейшей теме, которая
определяла, собственно, содержание информационного поля, политической повестки в
последнее время, −
президентской кампании. Естественно,
поскольку специфика нашей работы, нашего клуба региональная, то и тема нашего
сегодняшнего заседания посвящена президентской кампании в регионах и
региональным аспектам. Мы представляем доклад президентской кампании в
регионах, особенности явки, результаты и активность кандидатов на доклад АПЭК.

Преждевсего, об основных трендах. Я постараюсь быть достаточно кратким, насколько этовозможно, потому что текст доклада есть и в три часа он будет опубликован настраницах нашего партнера − агентства REGNUM, на корпоративном сайте АПЭК и напортале «Региональные комментарии». Кроме того, он есть у вас в распоряжении.

Основные
тренды. Опровергнуто ожидание рекордно низкой явки, которые долгое время
циркулировали в медиа и экспертном сообществе. И мы выделяем активность в целом
ряде регионов. Недавно в ходе думских выборов, например, в ХМАО были достаточно
небольшие, скромные показатели по явке −
39,3, а сейчас, так сказать, очень значительные. На рост явки сработал целый
комплекс факторов, но, прежде всего, дифференцированный подход властей и
избирательных комиссий по привлечению избирателей на участки. Что имеется в
виду. Дифференцированный по группам избирателей, таргетированный.
Дифференцированный в географическом смысле, и во многих смыслах еще так же.

Очевидна
широкая консолидация избирателей вокруг Путина. Очевидно, что его поддержала
умеренная часть электората, которая голосовала в 2012 году, очевидно, за
Геннадия Зюганова и Михаила Прохорова. Далее прямая коммуникация сыграла роль.
Шестнадцать регионов, напомню, Путин посетил, хотя он не был лидером по
количеству посещений, мы это специально анализируем в соответствующем разделе
доклада. Далее, укрепление путинского большинства за счет молодых избирателей.
И добавим еще, насчет избирателей, − мобильных, активных, не привязанных к
месту.

Крымский
консенсус не ушел в историю, но в некотором смысле изменился, видоизменился и
превратился в новый феномен, который я назвал патриотической мобилизацией. Есть
инерция кампаний, и в 2018 году последствия президентских выборов будут
работать, прежде всего, на результаты «Единой России», в Заксобрании, имею в
виду, хотя у КПРФ и ЛДПР есть шанс отыграть хотя бы часть потерянных позиций,
сейчас потерянных в ходе выборов и в ходе региональных кампаний.

Отсутствовали
информационные поводы в повестке. Положение Путина, как основного игрока,
который задает повестку, укрепилось. Пятеро из восьми кандидатов впервые
участвовали в кампании.

Дифференциация
по регионам. Здесь мы два аспекта выделяем, это динамика региональной явки, и
выделяем кластеры и структурные факторы, два следующих подраздела. Что
очевидно? Высокая активность избирателей в более урбанизированных и
индустриальных районах. Отличающихся при этом, особенно прежде отличавшихся
ростом протестных настроений. И при этом некоторое снижение явки в ряде
национальных республик, которые до этого выступали рекордсменами, такими цитаделями
явки.

Зонами
высокой явки по-прежнему остается большинство патерналистских регионов, то есть
можно что сказать? Произошло такое выравнивание явки. И те очевидные кластеры
(мы о кластерах еще поговорим), но разрыв по явке в кластерах, который был
раньше, он, конечно, меньше, менее заметен, менее имеет кричащий, скажем так,
характер. Сохраняются высокие показатели явки в тех национальных республиках,
которые и раньше были рекордсменами, но не первого эшелона, скажем так. Тува в
этом смысле классический пример.

Удерживают
позиции национальные регионы более урбанизированные, и ранее выделявшиеся более
высокими показателями протестного голосования, − это Северная Осетия, Башкирия,
Татарстан. И патерналистские регионы – Тюменская, Кемеровская, Краснодарский
край.

В
Уральском федеральном округе ситуация существенно изменилась в благоприятную, с
точки зрения урбанизации, сторону. И в ХМАО, и в Челябинской, и в Свердловской
областях главную роль в масштабной мобилизации, которая привела к росту явки в
сравнении с 2012 годом, сыграл намного более эффективный, чем прежде,
политический менеджмент. Скандалы, которые отличали эти регионы, прежде они
однозначно ушли в прошлое.

Экзамен
для врио губернаторов, назначенных осенью 2017 года наиболее, конечно, здесь
показателен пример Азарова, вызов, который перед ним стоял. Примет, так
сказать, он эти прекрасные подходы по поводу того, что есть. Добро хорошо, но
всегда лучше добро с гречкой. Примет он этот вызов, так сказать, даст на него
ответ? Дал ответ и, конечно, более тонкий метод работы с избирателями. Тем не
менее, регион опережает собственные показатели 2012 года – 67,65 против 60,77. Заметный
рост явки в ряде регионов Центрального федерального округа. В крупнейших
городах тоже заметен, и в Москве, и в Петербурге.

Естественно,
мы при этом делаем вывод, что показатели явки не стоит проецировать на
региональные кампании 2018 года. Рост активности, временный всплеск, который со
специфическими усилиями власти, Центризбирком и, вообще, система избирательных
комиссий, связаны.

Кластерные
и структурные факторы. Прежде всего, самая большая и самая низкая явка,
колоссальный разрыв, − 37% между Тывой (93,55) и Иркутской область (55,68). С
помощью какой-то универсальной схемы подобного рода колебания объяснить нельзя,
мы и не пытаемся это сделать.

Кластеры
в группе регионов с традиционно высокой явкой, это национальные республики.
Прежде всего, конечно, республики Северного Кавказа, а также Мордовия, Тыва,
Татарстан, Башкирия, Чувашия, Бурятия, Якутия. Высокая явка в национальных
республиках объясняется тем, что политический процесс в таких регионах более
упорядочен и иерархизирован. Много аспектов мы здесь характеризуем, клиентские
отношения, сдерживание протестной повестки, которая не везде сыграла, даже в
Татарстане не удалось тему языка разыграть. При этом в Мордовии, например, явка
стала более органичной при том же консолидированном голосовании.

Далее.
Регионы Центральной России, Поволжья и юга с ориентацией на сельское хозяйство
и с традиционной этикой населения, − это
Белгородская, Пензенская, Брянская, Тамбовская, Орловская, Липецкая области,
Краснодарский и Ставропольский края. Есть, конечно, здесь и факторы личного
авторитета губернаторов, тот же Савченко, но в большинстве регионов это
инерционный сценарий.

Далее.
Регионы условно патерналистского типа. Тулеев в Кузбассе. И корпоративная
мобилизация – Тюменская область, Ямало-Ненецкий округ, Магаданская область,
Чукотский округ. В группе регионов с низкой явкой кластеры столичные города и
региональные центры, − это Москва, Санкт−Петербург, Екатеринбург. Здесь
показатели всегда одни из самых низких, что объясняется слабость формальных
механизмов мобилизации. Тем не менее, 60% для Москвы это, в общем-то, максимум,
наверно, того, что можно было бы обеспечить, с учетом и мобильности, и
сложности мобилизационных механизмов, и так далее.

Далее.
В группах регионов с низкой явкой, регионы Русского Севера, Сибири и Дальнего
Востока, они названы в докладе. Отдельно стоит выделить регионы, которые нельзя
отнести в строгом смысле к выделенным кластерам, но в которых фиксируется
позитивная динамика явки, вопреки сложившейся тенденции, прогнозам. Прежде всего,
это промышленные регионы Урала и Поволжья, со сложной элитной конфигурацией и с
крупной протестной динамикой. Классический пример здесь Челябинская область,
явка 66,4, на 10% выше показателей 2012 года, при всех проблемах. В Самарской
области 66,9, почти на шесть процентов рост явки, что связано, конечно, со
сменой руководства и последующими реформами, которые еще разворачиваются.

Значительный
рост политического участия в ХМАО и Югре, 39% на выборах в Госдуму, 69,74 –
сейчас. В Смоленской, Новгородской. Тверской областях явка сохраняется на
невысоком уровне в силу тяжелого экономического наследия и ограниченных
возможностей, собственно, для его преодоления, которые имеются в распоряжении
губернаторов. Тем не менее, и там она не катастрофическая отнюдь.

Региональная
специфика. Прямой зависимости между показателями явки и поддержки Путина нет.
Архангельская область – классический пример. Путин получил 75%. При этом, при
высокой явке в Якутии результаты Путина одни из самых низких – 54,38. И,
кстати, Якутия, вообще, пример негативных следствий той информационной
кампании, которую вел Борисов в своих интересах. Она чрезмерно, конечно,
повлияла, мне кажется, на сложившуюся конфигурацию итогов выборов. И это
протест против Борисова, так бы я сказал.

Сократился
разрыв между результатами действующего президента в традиционных центрах лояльного
голосования, прежде всего, в республиках национальных, патерналистских
регионах, с одной стороны, и крупнейших городах с другой. И, конечно, фактор
Путина, фактор, точнее, внешнеполитических угроз и патриотической мобилизации
по их поводу, стал триггером более благоприятного результата президента. Не
какие-то усилия, скажем, московских или петербургских властей, а именно
внешнеполитический фактор.

ЛДПР
часть голосов перераспределилась. Павел Грудинин, вопреки прогнозам, куда лучше
воспринимался избирателями крупных городов, чем малых населенных пунктов и сел.
Это, кстати, во многом предопределяет его не очень благоприятный результат в
целом. Я не исключаю, что к Грудинину, мы не исключаем, примкнула часть
протестных либералов, которые компенсировали отток более умеренного
лево-консервативного электората в лагерь Путина.

Анализируя
опорные регионы для компартии, Приморье, Алтайский, Хабаровский края, Алтай,
Амурскую область и Якутию. Есть прямая зависимость между высоким показателем
кандидата от КПРФ и сравнительно низким результатом Путина. Здесь зависимость
есть, мы ее фиксируем. Не оправдались надежды на то, что Жириновский сможет
удержать заметную часть своих новых сторонников, которые привлечены были ЛДПР
на выборах 2016 года. И даже в регионах ЦФО не удалось удержать благоприятную
для ЛДПР тенденцию думской кампании.

Показателен
результат Собчак в Питере. Мы это объясняем, значит, региональной
солидарностью, некоторыми другими факторами.

Далее
в разделе «Электоральное послание, агитационная кампания кандидатов.
Региональный аспект», мы анализируем, собственно, ту повестку, которую
транслировали кандидаты. Детально анализируем, надо сказать. Она в таблицах.
Допустим, путинская повестка анализируется по регионам, о чем он говорил, какие
были приоритеты. Но основные тренды следующие, − это поддержка инфраструктурных
проектов от ВСМ Челябинск, Екатеринбург и региональных аэропортов, тот же
«Платов», допустим, до даже таких проектов, как крупная ТЭС в Калининградской
области.

Далее
приоритеты по волонтерам, добровольцам, с молодежной аудиторией, второй
приоритет. Далее экологический, третий приоритет, экологические проблемы и
проблемы, собственно, жизни, быта, благоустройства. И четвертое, − снижение
тревожности среди сотрудников предприятий ВПК, тоже здесь был совершенно
очевидный месседж президента. Он, собственно, был заявлен в Послании Президента
Федеральному Собранию. Там уже две компоненты. Первая – щит для населения в
целом, я гарантирую вам защиту, да? «Только я могу вам гарантировать защиту, и
вы должны поэтому за меня проголосовать», − такой месседж.

А
второй месседж – оборонные компании крупнейшие российские будут загружены. Так
что здесь мы анализируем в этом контексте действия президента, которые были
направлены на снижение тревожности среди сотрудников ВПК, предприятий ВПК, и
программа поездок, она в очень значительной степени тоже была на это
ориентирована, которую мы ниже анализируем.

По
поводу агитационной кампании и электорального послания кандидатов
оппозиционных, значит, зоны протестных настроений, первая тенденция. Апелляция
прежде всего к муниципальным элитам. Вторая, значит, точечный и вообще
кратковременный характер интересов региональной кампании к задолженности,
например, карты бюджетной обеспеченности Явлинского. Это неплохой материал. Или
месседж Жириновского простить дотационным регионам все долги. Это, в общем,
тоже неплохо прозвучало, хотя и не сильно увеличило поддержку.

Хотел
бы обратить внимание, что показывает наш анализ. Конкуренция между кандидатами,
даже претендующими на близкие сегменты электората, чаще наблюдалась по вопросам
именно федеральной, а не региональной повестки. И предвыборные кампании, мы их
анализируем достаточно детально. Есть
здесь лидеры, типа Титова, который посетил много регионов, и Собчак. Еще раз
хочу напомнить, Путин посетил 16 регионов. И вероятные причины интереса к
территории у отдельных кандидатов мы тоже анализируем. Причем иногда, это тоже
можно очевидно выявить, причины этого интереса были едины для различных
кандидатов, что тоже интересный, в общем, феномен, на мой взгляд.

Доклад
у вас есть в распоряжении, предлагаю все-таки высказываться не по нему, а по
основным трендам к кампании, которую мы выделяем, и итоговую кампанию, которую
выделяем в регионах. Хотел бы передать слово Ростиславу Туровскому, затем,
Евгений Борисович.

Ростислав Туровский, вице-президент
Центра политических технологий, доктор политических наук:

Я в
своем выступлении хотел бы выделить несколько тенденций на основе тех расчетов,
которые я сделал по итогам выборов воскресных. И помимо, собственно, анализа
межрегиональных различий, здесь важно, на мой взгляд, обратить внимание на
динамику развития электоральной ситуации в регионах, и, в частности, сравнению
кампании 2018 года и президентской кампании 2012 года. И получилось следующее.

Во-первых,
и Дмитрий Иванович тоже отмечал это в своем докладе, произошло заметное
сглаживание различий между российскими регионами. И, конечно, среди прочего,
это можно объяснить тем мощным консолидационным эффектом, который имела
президентская кампания Путина. В частности, заметные изменения произошли со
столичным голосованием, которое уже перестало выделяться в качестве наиболее
оппозиционного голосования в России, как это было раньше. И при этом, если
говорить о минимумах поддержки Путина, то это результаты на уровне почти 65%,
то есть в любом случае, даже в самых, условно, неблагоприятных регионах можно
говорить о полном превосходстве.

Если
анализировать электоральную динамику, то Путин продемонстрировал способности к
формированию широкой электоральной базы за счет, во-первых, мобилизации новой явки.
Во-вторых, перехвата части электората КПРФ, в-третьих, перехвата части
электората ЛДПР, и, в-четвертых, вероятно, по итогам прошедших выборов можно с
некоторой осторожностью говорить о появлении либерально-патриотического
электората, который характерен для столиц, и который при этом тоже
демонстрирует лояльность Путину. Это первый тренд.

И
произошла как бы сшивка краев нашего электорального пространства, в том смысле,
что и более оппозиционное столичное голосование стало более лояльным, и более
лояльным стало голосование прежнего красного пояса, что связано, с другой
стороны, с серьезными проблемами, связанными с формированием электората
Грудинина. Об этом я чуть позже отдельно скажу.

Второй
тренд, на мой взгляд, это повышение качества выборов в республиках. Заметен
отказ от гонки за процентами, как по явке, так и по основным кандидатам. И даже
возникла ситуация, когда для республик вполне допустимо снижение результатов,
вполне нормально снижение результатов. Республики остаются в лидерах, но не
выбиваются так сильно, так откровенно, как это было раньше. Скажем, можно
обратить внимание на значительное снижение показателей явки по таким трем
знаковым регионам, как Чеченская республика, Татарстан и Мордовия.

И в
этой связи вопрос, скорее, возникает к прежним кампаниям, которые проводились в
этих регионах, в то время как, на мой взгляд, к этой кампании вопросов должно
быть гораздо меньше. И, кстати, если говорить о той же самой явке и уже не
только о республиках, то не будем забывать, что рост не был повсеместным. И это
тоже, на мой взгляд, позитивный тренд, поскольку нельзя говорить, что была
повсеместная накачка явки и во многих вполне себе стабильных и вполне лояльных
регионах, например, совершенно явно власти не стремились к тому, чтобы довести
явку до каких-то запредельных параметров.

Третья
тенденция, уже менее приятная для властей, связана с наличием хронических
проблем в восточных регионах страны. И получается так, что как раз на фоне
роста лояльности столичного голосования наиболее рельефным образом проблемы у
власти высветились именно на востоке, в основном, в Западной Сибири и на
Дальнем Востоке. Интересно, что Восточная Сибирь на этом фоне как раз и по
Красноярскому краю это видно, и по Иркутской области, оказалась достаточно
лояльной, в то время как в Западной Сибири кластер оппозиционных регионов
сохранился, и на Дальнем Востоке аналогичная ситуация.

Причем,
эту ситуацию я назвал хроническим, поскольку отчуждение от центра в этих
регионах стало формироваться буквально с начала нулевых годов. Это мы отмечали
еще во время президентской кампании Путина самой первой, в 2001 году. И
получается, что эту проблему, связанную с отчуждением восточных регионов от
власти преодолеть за все эти годы не удалось. Более того, на фоне тех мощных
проектов, которые реализуются сейчас на Дальнем Востоке. Есть ощущение, что эти
проекты даже стали вызывать некое новое раздражение у избирателей, поскольку
они не имеют явного и моментального социального эффекта. И поэтому на фоне всей
той рекламы, которая идет по поводу дальневосточной политики, а также вполне
реальных действий, которые предпринимаются, отсутствие в них социального
эффекта приводит к тому, что у населения растет раздражение.

И в
итоге мы получаем достаточно высокий уровень оппозиционности в восточных
регионах страны, в том числе на Дальнем Востоке, в том числе, например, в
Приморском крае, как будто должен служить витриной новой дальневосточной
политики, а для выборов, получается, и наоборот.

И
четвертая тенденция, это обострение электоральных проблем у оппозиции, причем,
буквально, у всех ее игроков, которые принимали участие в выборах. Здесь
наиболее интересной является ситуация с КПРФ, учитывая, что КПРФ пошла на
замену своего кандидата. И в результате получила не просто относительно слабый
результат, дело не в этом. Дело в происхождении этого результата, и дело в том,
что получается при сравнении этого результата и результата Зюганова и КПРФ на
прежних выборах.

Из
этого ясно следует дальнейшая потеря коммунистами электората прежнего красного
пояса, то есть традиционной русской глубинки, юга Центральной России, Поволжья,
русских регионов Северного Кавказа, которые в 90-е года были самыми
благоприятными для КПРФ, в нулевые годы постепенно шел переток электората в
пользу власти. И можно сказать, что в 2018 году этот процесс практически
завершился полной победой на поле вот этой традиционной глубинки, полной
победой Путина над КПРФ.

Более
того, можно убедиться в том, что перестал работать фактор Зюганова, поскольку
одна из наиболее крупных потерь в Орловской области, то есть на родине
Зюганова. Не работает фактор прокоммунистических губернаторов, поскольку в
Иркутской области результат оказался довольно слабым для КПРФ, и по Орловской
области, как я уже сказал, произошло резкое изменение расклада в пользу Путина
и не в пользу КПРФ.

И в
итоге выходит, что Грудинин на этих выборах, будучи новым кандидатом,
мобилизовал не столько ядерный электорат КПРФ, наоборот, по итогам этих выборов
можно говорить о дальнейшем размывании электората КПРФ и о его продолжающемся
перетоке на сторону Путина, переходе на сторону Путина.

Насколько
Грудинин мобилизовал ситуативное протестное голосование, и вот оно как раз
оказалось наиболее характерным для сибирских и дальневосточных регионов, причем
вне зависимости от того, что в некоторых регионах Грудинин бывал и работал, а в
некоторых, например, на Дальнем Востоке, он никак не проявлялся входе кампании.
Тем не менее, как раз эти регионы оказались благоприятными, и практически весь
список регионов, где Грудинин добился хороших результатов, это все сибирские и
дальневосточные регионы, за единственным исключением, − Костромская область.

Поэтому,
по сути, завершился процесс, на мой взгляд, размывания традиционного электората
КПРФ и смена кандидата коммунистами только этот процесс усугубила и привела к
некоему логическому завершению.

А
что касается остальных кандидатов, если говорить про Жириновского, то электорат
у него оказался как раз устойчивым, но он и сам участвовал в выборах, но явно
остаточным, то есть это, так сказать, крохи, по сравнению с тем, что было
раньше. И аналогично, но в еще меньших пределах в отношении электората Собчак и
Явлинского, поскольку там сплошь традиционные регионы с более высоким уровнем
поддержки либералов, но сами по себе уровни голосования крайне низкие.

Поэтому,
если говорить о четвертой тенденции, которую я вывел на основании своих
расчетов, то получается, что оппозиция стала еще слабее. Но дело не только в
этом, дело не только в том, что результаты оказались невысокими, но еще и в
том, что можно доказать ухудшение результатов и перспектив оппозиции, с точки
зрения объема и устойчивости ее ядерного электората.

Дмитрий Орлов: Спасибо
большое, Ростислав Феликсович. Несколько высказанных идей, соображений, прежде
всего, по оппозиции и оппозированию в регионах требует обсуждения, на мой
взгляд. Евгений Борисович, прошу вас.

Евгений Сучков, Директор Института избирательных
технологий:

Я
хотел бы два момента проговорить. Первое, то, о чем не сказано было предыдущими
двумя докладчиками, в чем все-таки причины такой высокой явки. Не открою
никаких секретов, просто упомяну то, о чем говорят мои коллеги. Конечно,
первое, это внешнеполитическая ситуация. У Путина и так был достаточно высокий
рейтинг накануне голосования, и, в том числе, и в этих стенах я говорил, что я
не вижу никаких причин, почему Путин наберет меньше 70% на этих выборах. У меня
были сомнения по явке, да, были. Но вот насчет рейтинга президента России
сомнений не было.

Это,
значит, внешнеполитическая ситуация, далее высокий рейтинг лично Путина, это
его заслуга большая, будем откровенны, в относительной степени. Правильно
проведенная, о чем тоже не было сказано, избирательная кампания президента.
Кампания была проведена практически без ошибок. Технологических ошибок, я сам
внимательно ее отслеживал, и с коллегами обсуждал, технологических,
подчеркиваю, не политических, а технологических ошибок в этой кампании мы
практически не обнаружили.

Дмитрий Орлов: В
докладе об этом есть, я просто не стал на этом останавливаться, про анализ
региональных штабов кратко.

Евгений Сучков:
Третья причина, немаловажная, это уверенность, относительная хотя бы
уверенность избирателей в том, что выборы будут честными и прозрачными. Вот
кампания, которую начала Памфилова и которую поддержала Администрация
Президента по повышению прозрачности выборов, она, на мой взгляд, себя тоже
проявила. Об этом почему-то мало кто говорит.

Когда
избиратель верит, что его голос будет подсчитан правильно, что выборы не будут
нарисованы, вот тогда получается приход на выборы. В противном случае, как это
бывало во многих других историях наших, федеральных, в том числе, мы видели
соответствующую явку.

И
четвертый момент, тоже очень важный, это качественная работа, в большинстве случаев, региональных
администраций. Тоже это отмечено, Дмитрий Иванович в докладе это комментировал.
Что сработало. В том числе, сработало то, что в очень многих регионах работали
профессиональные политтехнологи.

И
те задачи, которые ставил центр, это федеральные проекты, например, селфи на
избирательном участке для молодежи, комфортная городская среда, лучший учитель
года, и плюс некоторые свои региональные проекты, там, где они были качественно
реализованы, качественно, подчеркиваю, то есть доведены до логического
завершения, там это тоже сработало на повышение явки.

Я
вам привел четыре критерия, которые, на мой взгляд, технологически, я же
технолог, я не политолог, чтобы было понятно, на мой взгляд, сработали на
повышение явки. У меня есть предложение к Дмитрию Ивановичу в то же время. Вот
много говорилось о прозрачности выборов и о честности подсчета голосов. У меня
есть предложение. У Дмитрия Ивановича очень большая сеть по России, и здесь
сидящие тоже владеют определенными связями в регионах. Коллеги, запросите
данные с участков, где бы стояли КОИБы, протоколы КОИБов, и сравните их с
результатами голосования в регионе в целом, или, что еще лучше, в сельской
местности.

Дмитрий Орлов: А
почему Дмитрий Иванович этим должен заниматься? Я думаю, Центризбирком…

Евгений Сучков:
Может быть, Центризбирком это и сделал, но вряд ли он огласит эти результаты
здесь (смеется). И мы как бы будем
иметь возможность что-то обсуждать.

Что
касается термина, который меня резанул в докладе Ростислава Туровского.
Либерально-патриотический электорат. Вот я такого пока не слышал, будем
откровенны. Если он существует, ну, хорошо, можно назвать его либерально-патриотическим.
У населения в той атмосфере антироссийской истерии, которая захлестывает Запад,
по каким причинам я не буду комментировать, я беру факт наличия ее, у населения
страны волей-неволей появляется консолидирующие такие моменты, настроения в
массовом сознании, я подчеркиваю, в массовом сознании.

Население
страны осознает, что можно быть либералом, можно быть демократом, можно быть интернационалистом,
можно быть ура-патриотом, кем угодно. Но осознание того, что Россия может
существовать только как великая держава и как никакая иная, мне кажется, это
осознание не вербально существует в массовом сознании. Это очень важный фактор,
и называйте его как хотите, какими угодно терминами.

Теперь
об угрозах, о чем не было сказано. Может быть, это не является прямой темой
этого доклада. Я провел три часа с девяти вечера до двенадцати на «Первом
канале», на «ОРТ» под камерами, и там одновременно и параллельно ведущие
проводили интерактивный опрос зрителей, избирателей, точнее. Первое место
заняла, как ни странно, борьба с коррупцией, и это сильно удивило. На второе
место вышла социальная составляющая – низкие зарплаты и пенсии. На третьем
месте оказалась медицина. И практические все интервьюеры ожидали каких-то
изменений очень быстрых в результате этих выборов.

На
мой взгляд, это самая большая угроза. Все дебаты, которые мы с вами наблюдали,
сопровождались раздачей кандидатами заведомо невыполнимых обещаний. Всеми. В
начале кампании наш президент тоже малость грешил этим, будем откровенны,
вначале, потом как-то близко к нулю встало. Никаких изменений реальных в
ближайший год не будет. Это всем понятно, по-моему. Не будет построены новые
десятки миллионов квадратных метров, не будут кардинально повышены зарплаты, не
будут кардинально повышены пенсии. А патерналистские настроения в обществе
возбуждены.

И
как это аукнется к сентябрьским выборам, я не знаю. Как это аукнется к выборам,
тем более в следующую Государственную Думу, это очень большой вопрос. Но это, я
понимаю, что это тема отдельного доклада. Спасибо, коллеги.

Дмитрий Орлов:
Спасибо, Евгений Борисович. Евгений Борисович, на самом деле, поднял две
серьезных проблемы, которые требуют детального обсуждения. Первая проблема –
что, собственно, первично в успехе Путина и в мобилизации, те проекты, которые
были мобилизованы на участках – селфи, голосование по благоустройству, много
чего еще, или та работа, которая велась в регулярном режиме штабами. Я склонен
как раз к тому, чтобы высказаться в пользу второго варианта.

Я
убежден в том, что реальный успех, реальный результат был там, где система
власти, система избирательных комиссий работали на явку в течение всего времени
кампании, а не только в день голосования, накануне его. А штабы кандидата
работали на кандидата Путина, а тоже не на день голосования и не на организацию
праздника. Но при этом, естественно, те проекты, назовем их так, праздничными,
празднично фиксирующими, они тоже сыграли, конечно, свою роль. Я просто к тому,
что первично здесь. Это интересный вопрос. Я свою точку здесь высказал и,
думаю, что и коллеги могли бы высказать.

Второй,
не менее важный вопрос, − это, собственно, о структуре большинства, каким
образом большинство сформировалось, новое большинство. И это, так сказать,
требует тоже обсуждения. Игорь Евгеньевич Минтусов, прошу вас.

Игорь Минтусов, Президент Европейской
ассоциации политических консультантов, председатель совета директоров «Никколо
М»:

Спасибо
большое, добрый день. Хотя Дмитрий Иванович так рекомендовал не апеллировать к
докладу, я и не буду к нему апеллировать, за исключением следующего акцента.
Два акцента.

Первый
акцент, что, как всегда, доклад фундированный, прописанный, точный, что
касается, в первую очередь, работы с регионами. С другой стороны, я ловлю себя
на мысли, что это в данном случае никакого отношения к докладу не имеет, что в
России, к сожалению, в профессиональном сообществе пока проводится очень
небольшой, если не сказать, маленькое количество постэлекторальных
исследований. Все выводы, которые здесь звучат, и сделаны, они делаются
исключительно на основе экспертных оценок, и плюс большого интуитивного опыта
профессионального. Это аналитические гипотезы.

Я
допускаю, что, может быть, 70% из них, может быть, 90, пять процентов из них
соответствуют «реальности». Реальности, в кавычках. Но, к сожалению, это
вопросы к отсутствующим здесь представителям другого профессионального
сообщества, которое очень важно политическим аналитикам, − это к политическим
социологам. Поэтому я с большим нетерпением жду, если эти структуры будут
проводить исследования постэлекторальные, исследования ФОМ, исследования ВЦИОМ,
исследования «Левада-центра» (организация включена в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента, по решению Министерства юстиции РФ от 05.09.2016). Почему это важно.

Потому
что, в частности, в этом докладе сейчас среди выступающих звучит достаточно
много очень разумных, интересных гипотез, почему повысилась явка, почему голосовали
люди так, либо так, либо так, и так далее. Но все эти гипотезы, как раз скажу
несколько обидных слов, но это чисто полемически, носят умозрительный характер,
потому что я не вижу под ними эмпирического базиса.

А
эмпирический базис, его нельзя получить, его очень сложно получить на уровне
электоральной статистики, и должно быть проведено исследование, чтобы,
например, на репрезентативной выборке в Москве, чтобы понять, почему там 70%
населения проголосовало за Путина. На самом деле, совокупность интервью
определенных, чтобы потом количественно выстроить вес этих факторов. Набор,
который здесь говорится, он исчерпывающий набор, поле просто очень-очень плотно
с точки зрения содержания покрытия. Но вопрос остается, не понятен вес этих
факторов, и поэтому вес этих факторов, хорошее слово, зависит исключительно от
субъективных акцентов, которые делает тот, либо иной мой коллега, выступающий.
Это такая общая методологическая ремарка.

Второе.
Что мне, действительно, было бы интересно узнать, как специалисту, и я здесь
пытаюсь в максимальной степени абстрагироваться, соответственно, от
политических каких-то пристрастий. Действительно, большие подвижки в
электорате. В частности, за президента России в Москве, в Санкт-Петербурге
проголосовало в значительном большем количественном измерении избирателей.
Очень интересный вопрос – почему эти люди, с каких флангов они пришли.

Здесь,
повторяю, и в докладе, и среди выступающих были некоторые гипотезы высказаны,
что Путин подобрал часть правого фланга, часть левого фланга. Но вот интересны,
еще раз повторяю, цифры. В данном случае, мое обращение к отсутствующим здесь
коллегам, которые этим профессионально занимаются. Это было бы очень интересно,
откуда пришли, действительно люди и в каком объеме, если говорить про путинское
большинство, о котором Дмитрий Иванович, к слову, очень достаточно точно и
аккуратно говорил. Просто хочется увидеть цифры.

Мои
коллеги здесь сделали несколько акцентов, и я не могу на них не отреагировать,
− относительная честность выборов. Первое. Скажу редко встречающуюся точку
зрения, возможно, вы ее слышите в первый раз, честность этих выборов у меня
вызывает в каком-то смысле сомнение. Оно вызывает сомнение. Два аргумента.
Первый аргумент объективный, второй аргумент субъективный. Первый объективный
аргумент, я сейчас говорю не про явку. В данном случае явка меня никогда не
интересовала, это отдельная чисто техническая тема, которой увлечены,
соответственно, представители, работники, региональные сотрудники администраций
для того, чтобы решать свои административные задачи. Я сейчас говорю о
процентах, которые получил Владимир Владимирович Путин.

Меня
смущает, первое, что этот процент существенно больше, чем самые оптимистические
прогнозы, которые дали профессиональные постеры, профессиональные компании,
которые занимались и занимаются прогнозами. Я имею в виду ФОМ, и я имею в виду
ВЦИОМ. Там самые верхние позитивные цифры, не позитивно, а цифры голосования за
ВП были, по-моему, 72%. Реально – 76. Поэтому интересно спросить у коллег, то
есть вот откуда такое расхождение. В предвзятости эти компании сложно
упрекнуть. И почему в эту сторону уход.

А
второе, чисто субъективно, я, может быть, даже не стал бы заострять на этом
внимание, но уж коль мне дали слово, так приятно говорить долго, когда тебя внимательно
слушают, и никто не перебивает. Чисто субъективно, я в первый раз, когда пришел
на избирательный участок, я голосовал в Москве в этот раз, я первый раз за 15
лет не обнаружил своей фамилии в списке избирателей. Мне это объяснили, да, тут
же меня привели, соответственно, к отдельному столу, я внес себя в
дополнительные списки. Мне очень вежливо объяснили, что эти списки составляются
на основе данных, которые поступают из МФЦ, из ГАС «Выборы», и еще из какой-то
третьей организации.

Я,
может быть, не обратил бы на это внимание, но у нескольких моих знакомых, чисто
визуальных знакомых, друзей тоже они себя не обнаружили в традиционных списках,
где они голосовали много лет. Если это не единичный случай, то у меня возникает
вопрос, не появление ли это какой-то новой технологии, косвенным свидетелем
которой я оказываюсь. Просто любопытная история. Мне просто интересно у коллег
присутствующих, никто себя, у всех остальных все в порядке было, все обнаружили
в списках, да?

В
данном случае, это, что называется, чисто фоновый такой штрих. И почему я на
этом заостряю внимание? Потому что монополия на создание, контролирование
списков, она по-прежнему существует и очень жесткая. Здесь я привожу совершенно
конкретный также эмоциональный пример московский.

Одна
моя знакомая, у которой муж умер в 2009 году, она, когда пришла, почему-то до
этого она не голосовала, хотя достаточно молодая женщина, когда она пришла на
избирательный участок, она с удивлением обнаружила мужа в списках для
голосующих. Когда она сказала, что его нет, ей сказали: «Ничего не знаем,
давайте приносите справки, мы еще не знаем, вычеркивать не будем». Так как
женщина оказалась настойчивой, она в этот же день поехала в МФЦ, и ей сказали,
что давно это МФЦ уже много-много лет назад послало информацию, соответственно,
на данный избирательный участок, что этот человек умер, отсутствует, и дала ей
еще в очередной раз справку, она сказала, что ее послали.

Почему
люди, которые умершие, по-прежнему остаются в списках, а те люди, которые много
лет голосуют, себя в списках не обнаруживают, это загадка. О’кей, это была
такая, очень, может быть, слишком длинная история. Но на основе этих
субъективных качественных историй неплохо бы просто зафиксировать внимание, что
формирование списков избирателей – дело, что называется, ясное, что дело
немного темное.

И
несколько последних тезисов, чтобы не занимать ваше время. Опять не могу не
отреагировать на выступление уважаемого Евгения Сучкова, который сказал, что
все кандидаты на дебатах давали заведомо невыполнимые обещания. Ответственно
говорю, что это не так. Я, чуть не сказал, по долгу своей службы, по долгу
работы, смотрел все дебаты на центральных каналах всех кандидатов, то есть
потратилось на это где-то порядка более 25 часов. И хочу сказать, что целый ряд
кандидатов не давал невыполнимых обещаний, − Титов, Явлинский. Поэтому так, мне
кажется, не очень правильно экспертам огульно говорить, что все они давали
невыполнимые обещания, потому что тогда мы уже начинаем заниматься
политизацией, уж не хочу совсем об этом говорить.

Давайте
вспомним, какие обещания давал нынешний президент в 2012 году, выполнились они,
либо не выполнились по сравнению с ростом ВВП, и так далее. Поэтому, Евгений, я
думаю, что здесь не стоит такого рода давать оценки. В противном случае, может
пасть тень на вашу, вне сомнения, абсолютно чистую репутацию, что вы просто
политически заангажированы, если такого рода даете установки и так далее, про
невыполнимые обещания, установки от ACES. Извините, за резкость.

И
последнее, что я хотел сказать… Вот ничего я вам не скажу в последних, пусть
этот конец моего выступления будет открытый, чтобы у меня осталась возможность
еще что-то добавить к выступающим. Спасибо.

Дмитрий Орлов:
Евгений Борисович?

Евгений Сучков:
Быстро. Да, речь идет не о моей заангажированности, я не являюсь членом
правящей элиты и правящей партии. Речь идет о том впечатлении, которое у меня
сложилось по результатам этих дебатов. Речь идет о том, какое впечатление у
меня сложилось от самого начального этапа кампании президента. О впечатлении. Я
на это имею свое право.

Дмитрий Орлов: Спасибо,
Евгений Борисович. Я хотел еще обратить внимание на один аспект, который тоже
затронул Евгений Борисович Сучков, − о вызовах, которые связаны с теми
обещаниями, которые прозвучали. Собственно, Игорь Евгеньевич тоже сейчас об
этом сказал, и возможными рисками, которые с этим связаны, на региональном
уровне. Давайте вспомним, что прозвучало, это 80 лет плюс к 2030 году.
Значительное изменение в образовании, здравоохранении, изменение в инфраструктуре,
ну, много в чем.

При
этом были названы источники роста тоже в Послании, причем главный источник,
главный из источников, − это прирост темпов ВВП выше среднемировых. Вопрос,
который поднят, и который, на мой взгляд, тоже требует обсуждения, вот эта
естественная волна социальных ожиданий, которая появилась. Она своим следствием
уже на сентябрьских региональных выборах будет иметь что? Какие могут быть
следствия? Это интересный вопрос. И не будет ли эффекта разочарования.

Я
хотел бы, чтобы дискуссия по этому поводу прозвучала, что здесь, так сказать,
есть. То есть риски длительные, естественно, есть всегда. Есть ли риски
краткосрочные на горизонте прямо к сентябрю? И я хотел еще обратить внимание
коллег, что в этом году (это организационное замечание) мы по-прежнему, или
снова делаем сборник «Региональная политика». И здесь в зале сидит аналитик
Анастасия Салаватова, которая занимается его формированием, и всех коллег
призываем в нем всячески поучаствовать. И хотел бы слово Максиму Жарову передать.
И затем Андрей Максимов.

Максим Жаров, политолог:

Добрый
день. Выборы прошли, результат Путина он весьма существенный, в принципе. Но
мне хотелось бы обратить внимание на несколько региональных аспектов, которые,
собственно, заинтересовали всех нас с самого начала, с самого утра выборов, это
тот, собственно, подъем резкий явки на Дальнем Востоке и соответствующие
результаты голосования за Путина и Грудинина в дальневосточных регионах и в
регионах Сибири.

Дело
все в том, что социология, в принципе, перед выборами, о которой Игорь
Евгеньевич говорил, он говорил, правда, о социологии поствыборной, да. Но
предвыборная социология оказывала постепенный, небольшой хотя, но постепенный
рост недовольства людей ситуацией в своем регионе. Опрос ФОМ у меня есть 10-11
марта, с 50 до 53% увеличивается количество людей, которые недовольны ситуацией
в регионе в своем. Это, собственно, раскладка только по общей федерации.
Региональной раскладки я, к сожалению, в открытом доступе не обнаружил. Но есть
как бы и свидетельство того, что идет раздражение у респондентов ФОМ и ВЦИОМ в
окружении. То есть недовольство властью.

Все
эти показатели, как мне кажется, мы видим в результатах Павла Грудинина на
Дальнем Востоке, в Приморье, собственно, все те результаты, о которых мы
говорили, это, конечно, действительно, я согласен с Ростиславом Туровским, что
Грудинин аккумулировал ситуативное протестное голосование. Тем не менее, на
регионах, где Павел Грудинин, собственно, показал достаточно хорошие
результаты, больше 20%, с моей точки зрения и как региональным, так и
федеральным властям стоит обратить особое внимание, потому что есть масса
проблем.

Если
мы говорим о Якутии, где Грудинин получили 27 с небольшим процентов, посмотреть
если на проблемы, не на кампанию губернатора, о которой, собственно, Дмитрий
Иванович говорил, а на проблемы, которые людей волнуют, там проблемы достаточно
существенные. Допустим, превращение унитарных предприятий в акционерные
общества. Люди боятся, что социалку отцепят в связи с этим. Есть проблемы и с
долгами по ЖКХ, есть проблемы долгов стратегических предприятий республики. То
есть там масса проблем, о которых люди знают хорошо. Люди эти проблемы
испытывают на себе и они, соответственно, в протестном голосовании за Грудинина
об этих проблемах федеральной власти сигнализируют.

Поэтому,
с моей точки зрения, Владимир Путин собирается после инаугурации провести
«Прямую линию», и вот это как раз показатель хороший. Это дело очень хорошее,
и, мне кажется, что подобные прямые линии должны проводить сейчас и губернаторы
еще даже до инаугурации президента в тех регионах особенно, где зафиксированы
высокие результаты оппозиционных кандидатов…

Дмитрий Орлов:
Рецепты доктора Жарова звучат.

Максим Жаров: Не
сочтите за нескромность, но мне кажется, что с населением, с людьми нужно
работать вне зависимости от результатов выборов. Я, в принципе, эту идею с
прошлого лета продвигаю, − проведение регулярных прямых выборов губернаторов, а
не только в связи с тем, что к ним едет президент, не только в связи с тем, что
у них какие-то проблемы, а губернаторы должны постоянно быть в прямом контакте
с населением. Технократы они там, не технократы, они должны уметь слушать,
слышать людей, общаться с ними, понимать их и так далее, и тому подобное.
Только тогда вот это социальное недовольство, этого раздражения людей
оторванностью, если мы говорим про Дальний Восток, раздражение людей
оторванностью от центра, невнимания центра, как они считают, к их проблемам,
только тогда это раздражение может быть каким-то образом минимизировано или
даже ликвидировано. Спасибо.

Дмитрий Орлов:
Спасибо, Максим Викторович. Андрей Альбертович Максимов, и затем Эдуард
Коридоров.

Андрей Максимов, руководитель компании «Максимов
консалтинг»:

Добрый
день, уважаемые коллеги. Честно сказать, я опоздал, приношу свои извинения,
поэтому не совсем в курсе того, что было сказано предыдущими ораторами. Но с
точки зрения использования чисто электоральных инструментов и механизмов в
данной кампании является ярким примером того, что административный ресурс и
информационное доминирование в событийном плане и в освещении событий, оно
совершенно дезавуирует и дезорганизует любых оппонентов, работающих с повесткой
и с технологиями чисто избирательными.

Я
бы хотел обратить внимание на инструменты электоральной кампании Владимира
Владимировича в социальных сетях, например, и в интернет-пространстве. То есть
то, что сейчас является основным трендом, использование всех этих инструментов.
Если кто-то не наблюдал сайта Putin Team, команды Путина, и сайт официального
штаба Владимира Владимировича, то, наверно, он был крайне удивлен отсутствием,
во-первых, каких-либо событий, каких-либо действий, каких-либо ярких заявлений,
какой-либо массовости на этих сайтах. То есть практически эти два инструмента
электоральных, они не работали вообще, ни тот, ни другой.

Дмитрий Орлов:
Кстати, раз уж зашел разговор, а сами-то порталы, сами сайты как вы оцениваете?
Качество работы?

Андрей Максимов: Я
бы, мягко говоря, сказал, что это сделано на коленке, но я не хотел бы
оскорблять тех коллег уважаемых, которые наверняка…

Дмитрий Орлов: На
коленке которых это делалось, да?

(смеются)

Андрей Максимов:
Да. А если мы обратим внимание на зеркала этих сайтов в социальных сетях, то
есть это отражение, то там еще более обескураживающая картина, то есть реальные
активности электоральные сторонников ни вокруг самих сайтов, ни вокруг их
зеркал не наблюдалось вообще. В то же время, на что стоит обратить внимание,
что значительная часть интернет-активностей, как правило, традиционно
приписываемых троллям так называемым, или ботам, то есть роботам, работающим в
социальных сетях, она была сосредоточена вокруг кандидатуры Павла Грудинина.
Особенно на старте кампании.

С
моей точки зрения, если вы посмотрите, анализ YouTube проведете, то сейчас вы
обнаружите, они уже начали закрываться, но я насчитал около 9,5 тысяч
плейлистов с прямой или косвенной рекламой в поддержку Грудинина. То есть такой
тотальный натиск рекламного, именно в соцсетях, и именно в YouTube, такого я не
наблюдал нигде. Причем надо отметить, что очень хорошая согласованная была
работа. То есть с точки зрения технологий продукт, который создавался одним
ботом, немедленно тиражировался чуть ли не в тысячных экземплярах и начинал
транслироваться везде, включая внешние сети. То есть не только в самом YouTube,
но и уходил в Facebook, «ВКонтакте», и уходил в «Одноклассники».

Причем
надо отметить, что в этот раз практически все, кроме господина Бабурина, имели
реально работающие пропагандистские аккаунты во всех социальных сетях, основных
отечественных и в Facebook. То есть господин Бабурин, проявляя русский характер
и патриотизм, отказался, видимо, работать с этим инструментом. В общем, это
его, конечно, право.

При
этом надо опять же отметить, что, например, Ксения Анатольевна, она
значительной долей своего успеха обязана хорошей работе с Instagram. И опять
же, тем, что она приняла на вооружение такой формат, как ежедневный ролик
«Дневник кандидата», визуальный, который Крассовский снимал. И это достаточно
хороший был продукт, который значительную часть первоначально оппозиционно
настроенной к ней молодежи из лагеря Навального она замотивировала к участию в
голосовании, и к участию в голосовании за себя. И в общем-то, по большому
счету, она у Навального отобрала Петербург.

То
есть это не война с Жириновским была, это была война с Навальным. Она подняла в
значительной степени и явку в Петербурге, и в значительной степени свой процент
там завоевала в борьбе по большому счету. То есть у нее 5,5 млн фолловеров в
Instagram, это, в общем-то, рекордно. То есть до того уровня поддержки,
действительно, серьезная политика, даже я бы сказал, европейская политика.

У
Григория Алексеевича лучший результат из этого либерального лагеря, это
Facebook, около 144 тысяч его читателей, то есть совершенно несравнимая весовая
категория. И мы видим результат, что те люди, которые, в основном,
заориентированы на получение информации из современных медиа электронных, они в
значительной степени переориентированы, в основном, на новое совершенно лицо,
которое первоначально встретило в штыки вообще. То есть у нее главная и самая
сложная задача была – ребрендинг, то есть человек светской тусовки должен был
превратиться, так сказать, в борца за свободу и борца, мягко говоря, с
несправедливостью, и стать оратором и политиком популистского толка. То есть я
не сказал бы, что на финише кампании она была либералом.

То,
что мы видели ее в том же Волоколамске, это была обновленная и очень хорошо
заряженная версия Жириновского Владимира Вольфовича, а вовсе не Алексея
Навального. Можно посмотреть просто в YouTube ролики по ее выступлению по
поводу, там, во-первых, толпа собралась около 6 тысяч, такого, в общем-то, митинга не удавалось даже
Грудинину собрать даже в многомиллионной Москве. А, во-вторых, вся толпа была
крайне заряжена протестно. Единственный человек, который к ним вышел из
кандидатов в президенты, это был кандидат Собчак, который был уже не против
всех, а, наоборот, за всех. То есть у нее ошибочно стартовое позиционирование
«Собчак против всех» сменилось на «Собчак за свободу, за молодость, за
справедливость, за жизнь». Это достаточно эффектное эволюционирование.

Такая
же проблема ребрендинга практически была у Григория Явлинского, он ее не смог
решить. То есть у него несколько попыток было, начиная от смены цветовой гаммы,
он отказался от зеленого яблока и ушел в желто-коричнево-оранжевый цвет, то
есть гнилое яблоко. Я не знаю, зачем он это сделал, но потеря цветового
доминирования сразу озадачила довольно многих.

Потом
он ушел от смыслов. То есть первоначально он пытался двигать смысл экономиста,
потом понял, что это никому не интересно, потому что все это слушают уже 20 лет
с лишним, и попытался, так сказать, уйти на мобилизацию кухонных оппонентов
через «Кухонные монстры», у него сериал был такой, если видели в YouTube.

Второе,
так сказать, это работа серия роликов «10%», которые в принципе хорошо пошли,
легли на молодежь, но очень поздно были запущены. И, кроме того, они начали
использовать достаточно интересные визуальные эффекты, которые, опять же,
позволили части этих роликов стать вирусными и которые пошли достаточно хорошо
в молодежной среде. Но запущены они были всего дней за 10-15 до финиша
кампании, и никакого влияния на итоги голосования уже не оказали.

А
главный наш кандидат, с моей точки зрения, говорю, инструмент у него был
слабенький, зато у него была информационная повестка. У него были враги по всем
периметрам России, которые не давали нам спокойно спать. И у него был такой
инструмент, как Послание Федеральному Собранию, который позволил ему
презентовать свою предвыборную программу гораздо эффективнее, чем семь
кандидатов, вместе взятых, в ходе всех дебатов, которые прошли на всех
телеканалах. То есть я думаю, что количество зрителей у него было на порядок
больше, чем у всех, вместе взятых.

И
здесь озадачивает несколько отсутствие каких-либо попыток со стороны оппозиции,
прежде всего, Грудинина и примкнувших к нему Болдырева, ПСР и Зюганова, начать
действовать в оппозиционном поле в классическом понимании, то есть создать
теневое правительство, выступить с альтернативным посланием Федеральному
Собранию, народу, миру, и так далее, и тому подобное. То есть у нас технологии,
которые могли бы быть эффектными, и, учитывая их фабрику троллей, которая работала
идеально, могла бы быть донесена до значительной части аудитории, смыслов
именно, они не были сделаны.

А
та программа, которая у них была озвучена, она в значительной степени повторяла
программу Геннадия Андреевича Зюганова с кампанией 2012 года, ничего особо не
дала. Главная зацепка, что у них впервые, конечно, за последнее время был
человек, у которого было хоть какое-то конкретное дело за плечами, и они его в
этом плане презентовали. Такая реклама губернатора, сильного хозяйственника с
90-х годов в чистом виде, как они тогда работали, в общем-то, мы видели и
сейчас, реинкарнация вторая. В общем, так примерно. Спасибо за внимание.

Дмитрий Орлов: Спасибо
большое, Андрей Альбертович. Мне вспомнилась замечательная поговорка советских
времен: да, пылесос не работает, пока не смогли, но какой богатой жизнью живет
коллектив завода по сборке пылесосов. Это к вопросу о фолловерах, так сказать.
Там Собчак и прочее. Уважаемые коллеги, конечно, фолловеры это прекрасно.
Активность сетей прекрасно, просмотр роликов. Но это была большая кампания во
всех смыслах, тщательно спланированная и так далее. И на ее выходе этот политик
должна была заявку на консолидацию либерального электората на основе
собственной партии, на каких-то других основаниях, заявку эту реализовать. А
для того, чтобы реализовать заявку, надо было иметь от трех до пяти процентов
избирателей хотя бы. А она получает менее двух.

Фолловеры
фолловерами, а все-таки дефицит предложения на наших электоральных рынках, он
совершенно очевиден, потому что ясно, что левый политический спектр шире, чем
Грудинин и Сурайкин. Либеральный спектр, несомненно, шире, чем Собчак, Титов и
Явлинский. Но дефицит предложения, он, как видим, сохраняется уже не первый
даже электоральный цикл. Да и он связан не с проблемами административного
давления, а, я думаю, все-таки с тем, что то предложение, которое есть, те
политики, которые, если не в полной мере просто, или вообще не удовлетворяют
общественному запросу.

Потому
что Собчак проводила очень качественную избирательную кампанию. Удушение в
объятиях Навального на первой фазе, потом фаза консолидации, потом
психологизация образа и попытка забрать интеллигенцию Явлинского. Все было
выстроено очень элегантно. Но где результат-то? Где он? Понятно, что если
считать результатом убиение Навального и Явлинского, то это состоялось. Но
ее-то где, собственно, результат?

Игорь Минтусов: Я
одну реплику скажу

Дмитрий Орлов:
Пожалуйста, Игорь Евгеньевич.

Игорь Минтусов:
Парадоксально, что мы здесь совсем не говорим об избирательных кампаниях в
узком смысле этого слова, то, о чем начал говорить сейчас Андрей и Дмитрий
продолжил. Я как раз и цепляю за последние слова Дмитрия Ивановича. Если говорить,
как принято выражаться о смыслах, то у Собчак была, конечно же, не эффективная
выборная кампания. Подчеркиваю то, что было сказано, начинать кампанию с
главным месседжем «Против всех» и заканчивать кампанию, что «Я за всех», на
этом можно анализ и закончить, в самом деле.

В
этом смысле слова я согласен с Дмитрием Ивановичем, что количество фолловеров,
количество последователей, это все мило и здорово, но на уровне смыслов,
кампания была совершенно по критериям, профессиональным критериям, она,
конечно, была очень низкого уровня и качества, если мы посмотрим. И любые
ролики, где в течение 30 секунд нам сообщается пять, либо шесть слоганов, то за
красоту, за молодость, это в конце. А вначале за свободу, за что-то еще,
совершенно кампания была в этом смысле размытой и невнятной. Только ее личная
харизма, и только ее, действительно, выдающиеся качества, как оратора
политического, профессионального, смелые заявления, они ей этот процент, на мой
взгляд, и принесли маленький. Спасибо.

Дмитрий Орлов:
Спасибо. Эдуард Анатольевич Коридоров, пожалуйста, затем Михаил Нейжмаков.

Эдуард Коридоров, политконсультант:

Я
как раз и хотел сказать, что Путин, который давным-давно у власти, и от
которого, наверно, меньше стоило ожидать каких-то новых смыслов, как раз на
этих выборах умудрился их предложить в достаточно широком ассортименте. И это
совершенно бросающаяся в глаза диалогичность Путина. Он постоянно был с
кем-нибудь в диалоге, с какими-то сообществами, с какими-то людьми. И таких
форматов было не один и не два в ходе кампании.

Это
обновление в широком смысле. Пожалуйста, привлечение огромных масс волонтеров,
конкурс «Лидеры России», который я лично ставлю очень высоко. Мне кажется, он
большую роль сыграл в кампании. И все остальные кандидаты, в том числе и новые
лица, которые появились в политической орбите, от которых, собственно, мы все,
и избиратели тоже, ждали чего-то новенького, и этого новенького, кроме такого
ажиотажного старта их кампаний, собственно, не было. Выступили, появились, все
похлопали в ладоши, все вроде как бы сели у телевизоров ждать, а ничего и не
последовало. Они поехали по регионам и все, и пропали.

И
я, кстати говоря, хочу сказать, что не совсем я согласен с тем выводом, который
прочитал в отчете, относительно региональной составляющей Путина с точки зрения
поддержки инфраструктурных проектов. Это, наверно, конечно, какую-то роль
сыграло в кампании. Но, как мне кажется, за исключением Керченского моста, вряд
ли определяющую в большинстве регионов.

Например,
если говорить о Свердловской, Челябинской областях, поддержка высокоскоростной
магистрали Челябинск-Екатеринбург вещь, наверно, интересная, серьезная. Но, как
мне кажется, в этих регионах она далеко не в приоритете стоит у избирателей,
чтобы услышав о поддержке Путина этого проекта, бежать голосовать. По крайней
мере, с точки мобилизации точно не было это главным решающим моментом.

Если
говорить об оппозиции, я считаю, что две главные ошибки было сделано этими
людьми. Во-первых, конечно, снова в очередной раз было продемонстрировано
полное рассогласование и идеологическое, и технологическое между разными персоналиями
на этом поле. Никак они не могут объединиться ни тактически, ни стратегически.
Совсем никак. Ни в чем. И растаскивают и без того маленький ресурс между собой.

И,
во-вторых, безусловно, совершенно не понятно, зачем они такой трип
предпринимали по России-матушке, когда нужно было сконцентрироваться, конечно
же, на городах-миллионниках, совершенно ясной протестной доминантой на этих
территориях.

Почему
бы там не развернуть было полевую работу, почему бы не опереться хоть на
каких-нибудь лидеров общественного мнения, которых не было, от слова совсем.
Понятно, что с Путиным сложно состязаться на этом поле, но, Боже мой, одного,
двух, трех, пять таких ярких представителей можно же было найти! Я, кстати,
поскольку сам из Екатеринбурга, приведу пример. В Екатеринбурге на дебаты
пришел человек, представитель Бориса Титова, который на вопрос о программе
Бориса Титова на голубом глазу сказал: «Так а я не читал, не знаю». Ну, так
бывает.

Очень
слабая была работа с этой точки зрения. Формальная была работа. И это,
собственно, принесло этот результат. Я считаю, что при таком более серьезном
ответственном подходе, прежде всего, Ксении Собчак, ее результат точно мог бы
быть раза в два выше в этих центрах. Спасибо.

Дмитрий Орлов:
Спасибо, Эдуард Анатольевич. Я не вполне здесь соглашусь по поводу
высокоскоростной магистрали, и не только ее. Там, значит, аэропорты, много чего
было заявлено. Здесь, понимаете, эффект был косвенный кумулятивный, на мой
взгляд. То есть это сигнал региональным элитам, что она пользуется доверием,
что она будет реализовывать эти проекты. Элита консолидируется, в том числе, по
поводу этих проектов. И дальше уже усиливается мобилизационная кампания. В этом
логика, а не то, что, конечно, население здесь и его роль, она воспринимающая и
трудно его прямо в этом видеть. Но элита, элита – это очень важный момент.

Вообще,
экономические послания, не связанные с прямой социальной поддержкой, конечно,
населением не считывается. Зачем это им? Речь же об элите. Значит, Михаил
Нейжмаков и затем Сергей Заславский. Прошу вас.

Михаил Нейжмаков, ведущий аналитик Агентства политических
и экономических коммуникаций:

Что
хотелось бы отметить в связи с прошедшей кампанией. Во-первых, возвращаясь к
кампании Грудинина. Если мы вспомним один из материалов Зюганова в 2012 году,
там более ярко выражена была апелляция к протестным либералам, что, кстати, в
итоге отразилось и на результатах
кампании. Поскольку мы помним панельные исследования ВЦИОМ, скажем, где
было хорошо видно, что заметная часть именно протестного либерального
электората в тех же самых крупнейших городах, − Москва, Петербург, отдало свои
голоса не Прохорову, а Зюганову. Вспомним, скажем, в плане позиционирования
здесь ролик «Стыдно» Геннадия Андреевича в 2012-м, где половина персонажей была
молодого возраста, где мелькала фраза, что одна перспектива – уехать за
границу, такая популярная идея среди молодых протестных либералов.

В
кампании Грудинина как раз этого было незаметно, наоборот, в большей степени мы
видим уход в такую советско-консервативную упаковку, по крайней мере, если
смотреть на печатную продукцию и на ролики, скажем, ту же лексику в роликах
можно вспомнить – острова социализма, предали в 90-е, труженики народного
предприятия, советский опыт. То есть в принципе, все попытки команды Грудинина
выйти за пределы электоральной ниши, они сконцентрировались на стремлении
показать вот этому протестному избирателю более крупных городов, что Грудинин –
это, скажем, ведущий оппозиционный персонаж, за которого стоит голосовать, чтобы
высказаться против всех. То есть такой фактически кандидат «против всех», но
покрупнее, чем Ксения Собчак.

Отсюда
продвижение, скажем, ссылок на некие закрытие соцопросы через соцсети. И нельзя
сказать, что, конечно, не сработала полностью эта кампания в работе с таким,
более молодым и более либеральным электоратом у Грудинина. Например, есть такой
интересный участок в Подмосковье, в Долгопрудном 338-й, на территории МФТИ
находится. Традиционно отличается он протестным голосованием, причем
либеральным протестным голосованием.

И
здесь мы видим, что это место, где Грудинин набрал заметно больше, чем КПРФ там
же в 2016 году. То есть около 25% вместо около 15-ти. В то время как результаты
Явлинского там в несколько раз меньше, чем результаты «Яблока» в 2016-м, а
результат Ксении Собчак не вышел за пределы тех цифр, которые там, например,
РПР ПАРНАС набирал в том же 2016 году. То есть в принципе, определенный
потенциал за выход за пределы электоральной ниши у Грудинина был, но он не был
реализован.

Что
касается кампании Собчак и Явлинского, здесь мы видим стремление обоих
кандидатов выйти за пределы опять же своих идеологических узких квартир, и в
обоих случаях это было все-таки не очень удачно. То есть Явлинский, здесь был
упомянуто про его стремление привлечь более такой молодой электорат, вот эти
ролики со сметаной. Но был и противоположный вектор. Скажем, нельзя не
вспомнить выступление Явлинского на последних дебатах, его итогового
выступления, которое он начал со слов, что «Я слесарь-электрик, моя советская
юность», и все остальное, то есть попытка к более такому даже
советско-консервативному избирателю обратиться.

Дмитрий Орлов:
Поверьте десантнику Серёжке Миронову, да? Тот же жанр.

Михаил Нейжмаков:
Да, но для Миронова это более органично все-таки. С другой стороны, если у того
же Явлинского мы выделили попытку привязаться как-то к региональной специфике,
вот по Подмосковью он там выступал, и на сходе жителей одного из сельских
населенных пунктов, которые протестовали против муниципальной реформы. Там еще
ряд проблем поднимал. Но другое дело, что у Явлинского это вышло еще менее
удачно, чем у Ксении Собчак, то есть если мы по тому же Подмосковью посмотрим,
разброс голосования за Явлинского, даже в тех точках, где у «Яблока» на
муниципальных выборах прошлых, думских выборах, результаты были достаточно
неплохие, у Явлинского выступление крайне слабое. Можно вспомнить хоть Химки,
хоть Чехов, где на местных выборах «яблочники» неплохо отработали еще несколько
месяцев назад.

В
принципе, уже не работает привязка активностей местных региональных отделений
«Яблока». Она не трансформируется в результаты Явлинского. То есть в принципе
успех Собчак, относительный, относительно Явлинского успех, он заключался в том,
что ее кампания получилась менее удачной в этом плане. То есть хотя бы где-то у
нее получилось за пределы своей квартиры идеологической выйти, скажем,
Волоколамск уже упоминался, и там, действительно, не просто ее результат в
полтора раза больше, причем по региону в целом, но хотя чуть больше трех с
половиной процентов, тем не менее. Но и, в принципе, это город, в котором на
тех же думских выборах результат всех либеральных партий в целом был очень
небольшим. То есть здесь не либеральный избиратель перетек к Собчак, а она в
кои-то веки со стороны каких-то людей смогла перетянуть к себе. Но в то же
время успех опять же ограничен.

И
третий момент, все-таки есть большой соблазн, глядя на те же самые ролики
кандидатов, где гораздо больше в этот раз, по сравнению с 2012 годом,
партийность подчеркивалась, за Жириновского, за ЛДПР, и логотипы КПРФ, которые
были гораздо более ярко выражены в роликах Грудинина, чем у Зюганова шесть лет
назад. Большой соблазн здесь увидеть попытку некую стратегию со стороны системной
оппозиции выстроить на ход вперед, работать на региональные выборы уже в
президентской кампании. На самом деле как раз не очень прослеживалась эта
тенденция. То есть кандидаты в президенты от системных оппозиционных партий не
особо активно посещали как раз те регионы, где должны пройти региональные
выборы в сентябре.

Скажем,
внимание тех же кандидатов к Башкирии, оно не с тем связано совсем, что там
выборы в Народный Хурал с таким федеральным позиционированием этих кандидатов. Или
посещение Жириновским Смоленской области, конечно, не с тем, что там выборы в
Облдуму в сентябре, а просто потому, что не мог он не приехать в регион, где
его однопартиец…

Дмитрий Орлов:
Михаил, там Госсобрание все-таки, Хурал это в Бурятии, нет-нет, Курултай там не
формально. Там Госсобрание в Башкирии, Государственное собрание. А Хурал – это
Бурятия. Продолжайте.

Михаил Нейжмаков: Да,
извините, оговорился. Значит, в принципе, мы все-таки не увидели здесь
какого-то системного подхода со стороны той же парламентской оппозиции, даже за
стремлением преобразовать однозначно вот эту энергию президентской кампании в
некие результаты на региональных. Поэтому, конечно же, влияние определенные
президентские выборы нынешние на тенденции региональных кампаний окажут, но для
протестного поля они будут не так ярко выражены, как, может быть, это часто
предполагалось.

Дмитрий Орлов:
Спасибо, Михаил Игоревич. Сергей Евгеньевич Заславский, затем Юрий Леонтьевич
Загребной. Прошу вас. Коллеги, у нас не так много времени осталось, давайте
чуть-чуть лапидарнее.

Сергей Заславский, научный руководитель Центра
общественно-политических проектов и коммуникаций, доктор юридических наук:

Коллеги,
выборы состоялись, результат известен, очевиден. В основе – консолидация.
Консолидация имеет в основе тот самый крымский консенсус, который мы видели на
выборах думских, отчасти наблюдали на выборах региональных, но еще не наблюдали
на выборах президентских, по причине того, что консенсус сам, в той
модификации, какая есть, сложился уже после выборов 2012 года.

И этот
консенсус не оставлял иным кандидатам, находящимся вне путинского большинства в
том виде, в каком он существует последние несколько лет, на существенное
расширение базы поддержки. По сути, они делили небольшой сегмент, участок,
клочок электорального пространства. Были у них возможности выхода за рамки?
Были. Но не очень большие. Почему? Дело в том, что совершенно иная мотивация
голосования на президентских выборах, чем на парламентских.

На
парламентских выборах многие относятся с интересом и симпатией, совсем не
против, чтобы они были оппозиционными, готовы их поддержать, и готовы
голосовать за них в парламенте. Но совершенно не готовы поддержать их даже,
скажем так, если не как реальных претендентов, то как их соискателей, их
амбиции поддержать не готовы на выборах главы государства. Здесь все-таки выбор
серьезный.

Что
не получилось. Не получилось ни у кого выйти за рамки той усеченной ниши,
которая у них была на старте кампании. Некоторым удалось потерять, может быть,
даже какие-то потенциально возможные рычаги влияния. Они вышли на дебаты, и на
этих дебатах, в общем-то, получили больше минусов, чем плюсов. Многих из них
заочно воспринимали, как протестные фигуры. Они вышли на дебаты и не очень себя
там показали. Потом их там заставили спорить между собой, и заочно обращаясь к
другому кандидату, в то время как кандидат обращался к более широкой аудитории
с более широкой повесткой, он ее формировал. У всех остальных была, в сущности,
рефлексия на эту повестку. Они шли по лекалам этой повестки, по вопросам этой
повестки. Говорили, что они здесь в чем-то против, в чем-то, за, но, в
общем-то, они не формировали каких-то иных объяснительных моделей. Активно
пытались это сделать, но не получалось.

Суть
в том, что консолидация, которая есть сейчас, − 76%, это консолидация вокруг
ключевых вопросов федеральной повестки, по вопросам федерального уровня и
международного уровня. Первый и основной риск, − не нужно думать, что этот
результат консолидации может быть транслирован на выборы парламентские, по
ощущениям на выборы региональные. Это не так. В ином раскладе вне наличия
личного электорального рейтинга главы государства, поддержка будет меньше, а у
коллег появляется больше шансов. Просто на этих выборах протест, оставаясь
эмоциональным состоянием, перестал быть неким активным электоральным действием.
На этих выборах. На других выборах, на других раскладах есть возможность у
оппозиции попытать какое-то счастье. Но это счастье не будет радикально
отличаться от того, что они получили сейчас. Спасибо.

Дмитрий Орлов: Спасибо.
Счастье, вообще, штука эфемерная. Должен сказать, что к вопросу об
альтернативах в референдуме. Референдум это характер этой кампании. Он сложился
де-факто, между прочим, а не в самом начале. И Грудинин мог играть на
альтернативах. Были ожидания, с этим связанные. Была фигура вполне подходящая
для такой игры. Но реализовать это он не смог. Это первое.

Второе,
конечно, удивительна кампания. Очень запертые инертные ниши, очень
технологически слабая, а, главное, совершенно ясно же, что если у тебя есть
скелеты в шкафах, то они посыплются. Значит, нужно было сформулировать ясную,
какую-то не противоречивую картину, самому ее изложить относительно активов,
имущества, авуаров, и так далее. Вместо этого, по каждому уколу штаб Грудинина,
сам Грудинин оправдывались, что смешно, в общем, тоже. Но это частное
замечание.

Юрий
Леонтьевич Загребной. И затем Андрей Тихонов. Прошу.

Юрий Загребной, главный редактор ИА «Моссовет»:

Добрый
день. Вначале я бы сформулировал, на мой взгляд, главный итог этих выборов,
очень мягко обозначенных в докладе. Я бы это назвал феноменальный ошеломляющий
рост поддержки действующего президента Путина, в первую очередь, в столичном
регионе, это Москва и Московская область. И в крупных городах,
городах-миллионниках. Соответствующим ошеломляющим падением поддержки, в первую
очередь, либеральных и демократических партий этого спектра, и отчасти правого
спектра. Я чуть позже поясню это на цифрах.

И
как вывод, на мой взгляд, появляется спрос на объединение внутри левого фланга,
это уже отвечая на вопрос Дмитрия Ивановича, какие следствия. Появляется спрос
на объединение внутри левого фланга, внутри правого фланга. Если трансформация
партийной системы пойдет по этому направлению, а не по какому-то
реформированию, скажем так, партии власти и КПРФ, но при условии и, на мой
взгляд, это стало главной проблемой либерально-демократических сил на этих выборах,
при условии ответственности лидеров этих структур, которые мы последнее время
не наблюдали, потому что многое, что происходило, это были просто какие-то
крайние формы безответственности.

Прежде
чем еще несколько пунктов сказать, какие следствия, в первую очередь, на
предстоящих выборах в Москве и Московской области губернатора и мэра, я бы два
момента, связанные с тем, что Игорь Евгеньевич Минтусов по поводу явки и
списков отметил. На мой взгляд, нет никакого существенного увеличения явки и в
целом по России, и по Москве на предстоящих выборах. Я поясню по цифрам. Если
мы сравниваем выборы президентские 2012 года и выборы президентские 2018 года.
На мой взгляд, сравнение и некоторые тезисы о сильной явке при попытке
сравнения с выборами Госдумовскими 2016 года, они более чем не корректны. Это
совершенно разные истории.

Если
мы смотрим выборы президентские 2012 и 2018 годов, цифры сложновато, но я их
попробую укрупнить. Общее количество избирателей в 2012 году было показано 109
млн 860 тысяч. Я беру отчет по России, 109 млн 860 тысяч избирателей было по
данным уже отчета Центризбиркома, вы можете ознакомиться. 70 млн 860 тысяч
проголосовало. Это было 63,6%. Сейчас показали 109 млн ровно, с учетом уже тех
цифр, которые последний день пришли из-за рубежа, 72,7 млн проголосовало. То
есть общая численность по сравнению с 2012 годом, действительно, выросла, и,
действительно, 2,9 млн это немало. Но это никакой не повод говорить о каком-то
значительном росте.

Это
приблизительно в рамках той же погрешности, если мы обратим внимание, я почему
говорю тему, которую Игорь Евгеньевич поднял, что произошло со списками.
Обратите внимание, у нас за это время убавилось даже количество избирателей на
860 тысяч. Казалось бы, мы прибавили Крым, Севастополь, где избирателей 1 млн
840 тысяч. Мы говорим о том, что у нас растет рождаемость, мы говорим о том,
что у нас падает смертность. И в то же время мы потеряли эти вещи.

Я к
тому, что эти 2 млн это и есть вполне понятная, на мой взгляд, необходимая нормальная работа Центризбиркома
по наведению некоторого порядка в списках.

Игорь Минтусов:
Юрий Леонтьевич, я имел в виду, что произошло со списками на 118 участке города
Москвы, где я голосовал в Москве, я об этом. Меня интересует мой мелкотравчатый
узкотравчатый участок, вот и все. Это был вопрос, спасибо.

Юрий Загребной:
Это отдельная тема. Я вынужден еще раз к вам апеллировать, отвечая на вопрос
Дмитрия Ивановича, какие следствия. Дело в том, что мы сегодня об этих
следствиях без детального анализа голосования, волеизъявления тех людей,
которые пришли, ну, то, что может социология замерить сейчас, после выборов, не
ответим.

Почему?
Потому что сегодня коллеги, и такая версия может быть, много говорили, а куда
ушли люди, голосовавшие раньше за либералов, за демократов, где-то за КПРФ? А я
вам задам встречный вопрос, − а вообще, они куда-то уходили? Может, они вообще
никуда не приходили голосовать, а пришли голосовать те люди, которые в 2012
году не сделали окончательного выбора за президента. Они были между, грубо
говоря, белыми и черными, а теперь они увидели, что по сравнению с той
оппозицией, лицо которой достаточно четко сформировалось, они могут поддержать
только Путина. На мой взгляд, существенный рост голосов произошел именно за
счет этой части населения, а не за счет того, что «яблочники» стали голосовать
за Путина.

Последний
момент. Часть вещей пропускаю существенных. Какие возможные следствия на
предстоящих выборах мэра Москвы в сентябре, губернатора в сентябре.

Дмитрий Орлов:
Губернатора какого?

Юрий Загребной:
Московской области. Кстати, важную область я должен сказать в подтверждение
темы роста феноменальной поддержки Путина в столичном регионе. В 2012 году за
президента в Москве проголосовал 1 млн 994 тысячи человек. Меньше двух
миллионов. Восемнадцатого числа проголосовало 3 млн 205 тысяч, то есть больше
миллиона.

Дмитрий Орлов:
Эти цифры известны.

Юрий Загребной:
Это серьезный рост.

Дмитрий Орлов:
Понятно, понятно.

Юрий Загребной: И
по процентам это с 46,9%, как у вас в докладе, до 70,8%. Практически столько же
и на миллион голосов в Подмосковье. Я посмотрел рост в Екатеринбурге, в Питере,
он чуть меньше, потому что в предыдущие выборы чуть больше голосовали за
президента. Но это тоже очень значительный рост.

Дмитрий Орлов: Вы
сказали про мэра и губернатора, вы полагаете, что здесь есть какая-то часть,
которая связана с усилением лояльности Собянину и Воробьёву, и вы проецируете
это на мэрские выборы, правильно или нет?

Юрий Загребной: Я
как раз, Дмитрий Иванович, и задаю вопрос, может ли быть и в какой степени
проекция вот этой поддержки сейчас за оставшиеся месяцы. Я тут вернусь к одной
из тем, если применительно к Собянину, когда где-то дней восемь-десять назад
мэр выступил с большим письмом в поддержку президента, в том, что нужно за него
голосовать. Многие говорили, в том числе, сидящие в этом зале…

Дмитрий Орлов: Вы
его знаете по телевизору, а я 20 лет лично. Колоритное письмо, да.

Юрий Загребной:
Да. Многие говорили о том, насколько это было корректно, в том числе и
председатель Центризбиркома, насколько это в поддержку президента и так далее.
Но результат мы видим. И теперь возникает вопрос, насколько захочет, позволит и
сможет Сергею Семёновичу вот эту необъявленную тему «только вместе» выносить на
выборы мэра Москвы.

Применительно
к губернатору Подмосковья такой темы не просматривается. Там есть усиливающиеся
проблемы с мусорными свалками. И она на финише выборов еще больше усилится, с
учетом того, что губернатор взял обязательство не от хороших, видимо,
политологических консультаций, 1 сентября в День знаний, за две недели до
выборов, всем школьникам прочитать лекцию.

Дмитрий Орлов:
Завершайте, Юрий Леонтьевич.

Юрий Загребной:
Главной проблемой, на мой взгляд, на то, как трансформируются эти выборы,
является степень и желание Кремля влиять на эти выборы или дистанцироваться,
потому что ключевая проблема для двух регионов, а для Москвы она просто
невообразимая проблема, − это муниципальный фильтр. Сегодня в Москве его может
пройти только «Единая Россия». Отсюда есть две схемы. Либо «Единая Россия»
кому-то еще из своих спойлеров, парламентских партий этот фильтр частично
подарит. Либо до июня месяца федеральный центр начнет реформы муниципального
фильтра в рамках законодательства. Мы как-то некоторые варианты здесь на
круглом столе рассматривали.

И
мне кажется, до того, как этот вопрос решится, все прогнозы по московским
выборам, и в какой-то степени подмосковным, не имеют большого смысла. Спасибо.

Дмитрий Орлов:
Спасибо, Юрий Леонтьевич. Я маленькую позволю себе ремарку. На мой взгляд,
вообще, все обсуждения, связанные с Москвой и Подмосковьем, они будут выборами
в этих двух регионах, будут логичны только после того, как президент России
Владимир Путин ясно и недвусмысленно поддержит выдвижение Сергея Собянина и
Андрея Воробьёва на выборах в этих регионах. Я, например, ничего о такой
поддержке, ясно и публично высказанной, пока не слышал.

Хотел
бы предоставить слово Андрею Тихонову, затем Евгений Забродин и Алексей Громский.
Коллеги, очень призываю вас к лапидарности.

Андрей Тихонов, эксперт Центра
политического анализа:

Для
меня главным итогом выборов стало то, что никаких сомнений в легитимности,
собственно, произошедшего нет. Но в ходе президентской кампании участвовал в
нескольких мероприятиях, где как раз обсуждалась тема возможного давления
Запада. Будет ли Запад признавать эти выборы, будут ли какие-то провокации. И
то, что мы эту тему просто после 18 числа забыли, о ней не говорим, это, в
общем-то, для меня главный результат. Собственно, выборы прошли без сучка и
задоринки.

Также
хотел бы отметить праздничную атмосферу этих выборов. Может, я заблуждаюсь, но,
на мой взгляд, это наиболее яркие, красочные были образы, может быть, вообще в
истории России. Я практически весь день провел на ночи выборов, может, у меня
как-то аберрация сознания.

Дмитрий Орлов:
День на ночь это хорошо.

Андрей Тихонов: Но
судя по тому, что в социальных сетях это распространялось, что люди на оленях
приезжали на участки, и так далее, во всяких костюмах приходили, в смешной
обуви, это было все довольно весело. И поэтому, когда у нас начинают говорить о
том, что выборы надо перенести в формат, в общем-то, интернет-голосования,
собственно, это и Алексей Чесноков говорил в воскресенье недвусмысленно, тогда
мы потеряем просто…

Дмитрий Орлов:
Что перенести? Куда? Все выборы в интернет?

Андрей Тихонов:
Да. Полностью проводить интернет-голосование на сайте, допустим, госуслуги.
Есть такие идеи, на самом деле. Тогда мы потеряем, собственно, кратность…

Дмитрий Орлов:
Все тогда потеряем.

Андрей Тихонов:
Да, много что. Поэтому, может быть, не надо торопиться с такими решениями
прорывными. И, собственно, также выборы показали, что не стоит вводить
обязательное участие в голосовании, тоже были такие идеи. Но наш народ
проголосовал, собственно, против обязаловки, против штрафов, хотя предлагали
вообще сделать голосование обязательным, а штрафы не вводить, то есть, как это
работало бы, не понятно.

Что
касается регионального аспекта, то я хотел бы обратить внимание на итоги
выборов в Иркутске. Они, в общем-то, по сути, сенсационные. То есть там были
сенсационные выборы губернатора, а теперь сенсационные выборы, собственно,
президента. Путин прирос на 167 тысяч голосов, а в процентах почти на 20 в
Иркутской области. И в КПРФ просто провал. Грудинин получил на 76 тысяч голосов
меньше, чем Зюганов в 2012 году. С чем это связано? С тем, что красный
губернатор просто пустил кампанию своей партии на тормоза, обиделся, что его не
выдвинули в президенты или, в общем-то, свидетельствует ли это о расколе в
КПРФ, но мы узнаем, я думаю, в ближайшее время. Спасибо.

Дмитрий Орлов:
Спасибо. Хотел бы предоставить слово двум представителям АПЭК, которые в
регионах, собственно, постоянно работают, Евгений Забродин, представитель АПЭК
в ЯНАО и глава фонда «Региональная политика», прошу вас.

Евгений Забродин, директор Фонда
«Региональная политика»:

Да,
я коротко про интернет и про Грудинина. Первое, по поводу того, как строилась
работа в интернете, потому что я непосредственно этим занимался в своем
регионе. Могу сказать так, что, да, кампания Путина была скучной в интернете.
Да, она, может быть, была не очень адекватной той кислотной среде, которую
выбрасывала в социальных сетях. Но она сработала. И это мы можем сказать по тем
двум показателям, как охват (охват был очень большой), и вовлеченность. Там не
было очень большого отторжения того контента, который предлагал штаб Путина.

При
этом то, что предлагал штаб Грудинина, было гораздо больше материалов, просто я
коллегам рассказывал, просто в разы больше материалов. Но очень было серьезное
отторжение, и, на мой взгляд, штаб Грудинина сделал ошибку. Он сделал ставку на
неправильных людей в интернете. Очень часто он делал ставку на маргиналов,
считая их лидерами общественного мнения. Вот это то, что привлекло к отторжению
Грудинина.

С
другой стороны, если брать итоги выборов, честно считаю, что Зюганов, возможно,
выступил бы хуже. Возможно ведь это, правильно? И более того, не надо
сравнивать кампанию думскую с президентской, потому что, когда у тебя в
конкурентах Путин, а не «Единая Россия», у тебя шансы не сопоставимы.

И
Евгений Борисович спрашивал по поводу КОИБов. Я тут у коллег уточнил. Бьются, у
нас, по крайней мере, по Ямалу, по Ноябрьску цифры бьются. То есть там разброс
по району большой, в разных районах, но они бьются, классический и КОИБы.

Евгений Сучков: У
меня не было сомнений, на самом деле.

Евгений Забродин:
Ну, я отвечаю только за это.

Дмитрий Орлов:
Спасибо большое, Евгений Георгиевич. Алексей Громский, представитель АПЭК
Новгородской области.

Алексей Громский, представитель Агентства
политических и экономических коммуникаций в Новгородской области:

Приветствую,
коллеги. Хотел бы обратить внимание на несколько моментов, которые мне кажутся
важными именно с точки зрения кампании, как она проходила в Новгородской
области. Во-первых, я бы хотел сказать, что стоит разделять те усилия по
привлечению явки в форматах хеппенинга, да? Селфи и тому подобные вещи, и
голосование по территориям. Потому что, на мой взгляд, по крайней мере, так,
как воспринимали этот процесс люди в регионе, и как участвовали в нем, это,
скорее, стоит отнести к тому тезису, как поддержка инфраструктурных проектов.
То есть это, скажем так, для каждого микрорайона было таким небольшим
инфраструктурным проектом, который поддержал, собственно, Путин, потому что
говорилось о том, что деньги федеральные, следовательно, деньги от Путина.

И также
под этот процесс была мобилизована общественная активность, ранее имевшая
характер социального недовольства или даже протеста. А здесь она сработала в
позитив и на явку, и на привлечение, поскольку частично, скажем так, сторонники
бойкота и так называемые забастовки избирателей, они, по крайней мере, были
намерены напитаться, в том числе, из этих малых групп социального протеста. За
счет реализации этого проекта на примере Новгородской области эта история не
прошла.

Что
касается визитов Владимира Путина, и вообще визитов кандидатов в регионы, хотел
бы обратить внимание, что, об этом уже говорилось, но хотел бы
конкретизировать. Например, в Новгородской области сейчас уже можно буквально
по итогам нескольких последних недель кампании сформировать целый круг людей,
которые Путина видели. То есть они участвовали в различного формата форумах,
отраслевых или каких-то еще. И фактически лично общались с избранным
президентом, и до дня голосования на период кампании это также сыграло свою
роль, потому что в своих или отраслях, или своих каких-то направлениях
деятельности они являются лидерами общественного мнения.

Хотел
бы присоединиться к реплике Ростислава Феликсовича по либерал-патриотам, по
формированию такого сообщества, по крайней мере, в Новгородской области я его
наблюдаю. И это представители делового сообщества, предпринимательства в
области 20-45 лет. И, действительно, такое сообщество сформируется, и этот
процесс надо учитывать.

Дмитрий Орлов:
Послушайте, тут есть важный момент. Это сообщество или это электоральная
группа? Сообщество, конечно, есть.

Алексей Громский:
Это сообщество, на мой взгляд, начинает быть важным с электоральной точки
зрения, и важным, как лидеры общественного мнения, как, если угодно, агенты
влияния. То есть вот в этом плане.

И в
завершении еще одно небольшое действие, Дмитрий Иванович. На меня возложена
почетная роль передать вам призы от наших питерских коллег.

Дмитрий Орлов: Не
надо публично, давайте за кадром.

Алексей Громский:
Хорошо, за кадром.

Дмитрий Орлов:
Нет, это прекрасно, но давайте за кадром. Спасибо большое, Алексей. Я передаю
традиционно слово Дмитрию Анатольевичу Журавлёву, и давайте завершать.

Дмитрий Журавлёв, генеральный директор
Института региональных проблем, кандидат политических наук:

Заключение
должно быть кратким, я постараюсь. Во-первых, наверно, все мы согласны, что эти
выборы показали, что президентские выборы и президент у нас существенно
отличается от парламентских выборов и от роли, потому что президентские выборы,
как мы за этим столом не раз говорили, это выборы консолидации.

Я
думаю, что во многом столь скромные результаты партий связаны именно с этим
обстоятельством. Не только с ошибками конкретными, которые, конечно же, были.
Но они были от всех. Вот коллеги говорили о слабости каких-то в президентской
кампании. А именно с той ситуацией, что с позиции партии это не то, что люди
ждали. Любая партийная позиция узка. А сегодня выбирали человека, который
должен руководить не политической позицией и не каким-то направлением, а руководить
страной в целом.

Но,
мне кажется, что кризис партий тоже все-таки есть. Мне хотелось бы на этом
остановиться. Вечное противоречие КПРФ – они социал-демократы или большевики,
который всегда был, но оно сейчас обострилось настолько, я думаю, что значительную
часть своих потерь они связывают еще и с этим, потому что какая-то ультралевая
часть не могла голосовать за социал-демократов, какая-то социал-демократическая
часть за большевиков. Они никак решиться не могут, все-таки они кто, − первое
или второе?

И та
же проблема, существенная проблема с ЛДПР, потому что, строго говоря, кто,
какие избиратели КПРФ и ЛДПР? Это консерваторы. Это консерваторы, либо
социальные, либо такие вот, ура-государственные консерваторы.

Дмитрий Орлов:
Это у нас избиратели ЛДПР консервативные?

Дмитрий Журавлёв: Конечно.

Дмитрий Орлов:
Интересно.

Дмитрий Журавлёв: И
оба этих направления – ура-государственность и социальность, − они остались у
Путина, поэтому просто у обеих партий теряется объяснение, чем вы, ребята,
отличаетесь? Помните, мы здесь говорили о 50 оттенках консерватизма, которые у
нас сложились на парламентских выборах. Но это, думаю, не вопрос времени. Это
вопрос уже принципиальный, то есть это тенденция.

Старые
партии, сложившиеся в 90-е годы, в этом виде они могут существовать, они в
парламенте по большому счету. Но уже эффективными, мне кажется, не будут. Может
быть, коллеги в следующий раз со мной не согласятся, у меня последнее
выступление, но, думаю, что партийная система либо должна измениться, либо мы
останемся, вообще, без классических партий.

И,
наконец, последнее, какие у нас есть опасности. Ну, деградация партийной
системы, − это тоже опасность. Но главная, я думаю, опасность, то, о чем здесь
уже говорилось, это то, что есть, даже не вопрос, на всех выборах обещают, это
люди уже привыкли. Но дело в том, что те обещания, которые дал Путин в своем
Послании, они долгосрочные. А люди не любят ждать долго. И вот это противоречие
между ростом дерева и требованием плодов, оно может сказаться в ближайшее
время. И вот это, мне кажется, серьезные проблемы. Не смертельные, не
убийственные, но серьезные. Спасибо.

Дмитрий Орлов:
Спасибо большое. Уважаемые коллеги, мы обсудили сегодня сразу несколько важных
тем. Выявились традиционно серьезные отличия в позициях экспертов. Спасибо
большое за участие в нашем заседании, и до новых, собственно, встреч. Спасибо.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

bookmark icon

Write a comment...

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: