Дмитрий
Орлов, генеральный директор Агентства политических и экономических
коммуникаций, член Высшего совета партии «Единая Россия» (модератор дискуссии):

Добрый день! Мы начинаем
очередное заседание Экспертного клуба «Регион» – коммуникационной и экспертной
площадки, созданной совместно Агентством политических и экономических
коммуникаций, «Регнумом», порталом «Региональные комментарии». Наша тема
сегодня – это «Новые губернаторы и старые лица: политическая ситуация в
регионах накануне выборов». Мы представляем сегодня аналитический доклад
Агентства политических и экономических коммуникаций, и предлагаем его проанализировать
в том числе. Это абсолютно не является той железной повесткой, которая
ограничивает наши штудии, но можно высказаться и по его основным положениям. Мы
анализируем путь новых губернаторов, какова типология происхождения, от
силовиков и молодых управленцев до выходцев из судебной системы.

Уровень конфликтности. Я
хотел сказать несколько слов. По степени внутриэлитной конфликтности, внутриэлитной
напряженности можно разделить регионы на несколько групп.

Первая – территория с
консолидированной элитой и минимальным вниманием к региону внешних игроков (это
Мордовия).

Вторая –
консолидированная элита и заметное внимание внешних игроков региона
(Белгородская область).

Третья – регионы, где
губернатор может опереться на систему власти, отстроенную предшественником, с
высоким уровнем политической управляемости и ослабленной оппозицией, но при
этом губернатор сменился (Рязанская область и Удмуртия).

Четвертая – регионы, где
давние внутриэлитные конфликты были заморожены с приходом нового губернатора (Пермский
край, Новгородская область и Республика Марий Эл).

Пятая – регионы, к
которым проявляют интерес внешние игроки, и имеются влиятельные элитные группы
на фоне сильных оппозиций губернатора (Кировская, Ярославская, Саратовская, Томская
область).

Шестая – регионы, где
очевидны противоречия губернаторов с частью элитных игроков, но, тем не менее, эти
элитные игроки ни имеют возможности изменить ход выборов. Это Калининградская
область. Мы видим там целый ряд игр, которые элиты ведут против Алиханова, есть
встречная игра, но теперь уже очевидно, что исход выборов в высокой степени
предсказуем в пользу Алиханова.

Седьмая – это регионы с
влиятельными независимыми губернаторами, элитными группами и заметным уровнем
протестных настроений (Свердловская область, Карелия, в несколько меньшей
степени Бурятия и Севастополь).

Мы прогнозируем, что в
ряде субъектов Российской Федерации, где в сентябре пройдут выборы (до
официального старта кампании), интенсивность внутриэлитных конфликтов может
увеличиться. К ним мы относим Бурятию, Ярославскую, Кировскую область.

В Свердловской области можно
ожидать быстрые и неожиданные ходы представителей региональных элит и в рамках
избирательной кампании, и в процессе торга этих игроков с областной
администрацией. Ясно, что референдумными выборы в Свердловской области не
будут.

Кадровая политика –
несколько подходов, сценариев мы выделяем, которые губернатор использует.
Первый – осторожный, условно говоря. Губернатор не спешит к масштабному
обновлению команды. Это Любимов, Цеденов, Никитин. Связано это с несколькими
факторами: и с незначительным личным каровым резервом, и с неготовностью многих
специалистов ехать на работу в проблемные небогатые регионы, отдаленные
регионы.

Второе – масштабное
кадровое обновление с привлечением кадров со стороны. Классический пример – это
Парфенчиков. Есть еще некоторые примеры.

Третье – кадровое
обновление на фоне компромисса с региональными элитами (Пермский край, Севастополь).

В Пермском крае я ожидал
больше конфликтность с учетом значительной дисперсности распределения интересов
региональных элит. Но, на удивление, и Скриванов, и многие другие игроки
заявили о лояльности Решетникова. Степень его контроля за ситуацией в регионе
выше, чем можно было бы ожидать, и, соответственно, ситуация более благоприятная.

Экономические приоритеты.
Тут целый ряд. И инфраструктурные проекты, как «Белкомур» в Перми, специфическое
продвижение туризма в Новгородской области, и интересы «РЖД» мы специально отмечаем,
потому что они заметны во многих регионах. Важно, что выполнение экономических
задач, которое этими условно молодыми губернаторами заявлено, способно заметно
изменить баланс на уровне местных элит. А проектов, которые пока обсуждаются на
перспективу, на уровне элит региональных.

Протестное настроение анализируем.
Делаем вполне логичный вывод, что в целом акции 26 марта были связаны не с
региональной, а с федеральной повесткой, и уровень их массовости определялся не
политикой властей регионов, а традициями поддержки оппозиционных сил, которые
там уже сложились.

И позволю себе замечание,
хотя это в большей степени к федеральной повестке относится и к протестной
активности. Не видим мы протестной волны, которая пошла бы от камушка, брошенного
26 марта, не вижу я этих великих кругов, честно говоря. Есть протестные
активности иного рода, вызванные иными факторами. Это не тема нашей дискуссии. Но
26 марта камушек, видимо, был брошен, может быть, случайно, может быть, не в ту
среду, вокруг которой идут мощнейшие круги.

Тактика оппозиции.
Оппозиция, конечно, исходит из того, что всегда проще валить и играть против
губернатора, который уже занимает свой пост не один срок, либо вокруг которого
возникли значительные протестные настроения, негативизм. Классический пример в
этом смысле – Иркутская область. Против новых губернаторов, исключая, пожалуй, Козлова
в свое время в Амурской области, этих игр-то и не ведется. И мы видим, что
тактика оппозиции по преимуществу примирительная, чем конфронтационная. Мы
рассматриваем целый ряд примеров.

Конечно, есть территория,
где отношения оппозиции с врио губернатора напряженные. Прежде всего, это там, где
оппозиция имеет серьезную поддержку внешних игроков. Мархаев связан с Иркутской
областью, отсюда понятна его активность в Бурятии.

Рассматриваем три
сценария: не настроенные на конфронтацию, критика и риски для губернатора
оппозиция может создать, но при этом, скорее, настроена на торг. Это дуалистическая
конструкция – это классический эфемер Свердловской области.

Ситуация в регионах, мы
их рассматриваем, делаем некие выводы по каждому из них. Я хотел, во-первых, в большей
степени дать возможность высказаться коллегам по ситуации в регионах, не
навязывая здесь собственной точки зрения. Это первое. И, второе, – отметить, что
этот торг, о котором я говорил, он характерен для многих регионов и многих
ситуаций в регионах: это Пермь, Свердловская область, Новгородская область, Калининград.
Но торг имеет разный характер, вызван разными причинами, и приводит к
различному дифференцированному итогу этого торга. Во всяком случае, этот торг
не приводит пока к какой-то агрессивной протестной активности.

Евгений
Сучков, директор Института избирательных технологий:

Коллеги, Дмитрий Иванович
любезно ознакомил меня со своим докладом, за что я ему крайне признателен. И
редкий случай – я его прочел дважды, и отметил для себя нехарактерную для
прежних докладов Дмитрия Ивановича некую описательность процесса без вывода.
Думаю, что это было сделано сознательно. Дело в том, что уж больно большая у
нас дисперсность в регионах. Об этом доклад нам и говорит. И попытаться
вычленить что-то общее очень и очень непросто.

Что касается вообще
губернаторского корпуса как такового. Во времена моей молодости было такое
замечательное общество «Знание».

Дмитрий
Орлов: Оно и сейчас есть.

Евгений
Сучков: Даже помню, какие-то лекции меня просили все время читать. Ладно.

Один лектор приезжает в
совхоз, и рассказывает, как в Советском Союзе социализм верно побеждает, и мы
одной ногой стоим уже в коммунизме, а второй пока еще в социализме. Долго об
этом рассказывал (многие знают анекдот). Потом из зала вопрос: «Уважаемый
товарищ, а долго мы так в раскоряку-то стоять еще будем?». Ситуация с
губернаторским корпусом мне представляется в организационном кадровом плане
очень похожей на эту. Дело в том, что вроде бы формально губернаторов избирают
у нас, но все при этом прекрасно понимают, что в подавляющем большинстве
случаев губернаторами становятся те люди, чью кандидатуру одобряет
предварительно президент Российской Федерации. С одной стороны, массовое
сознание воспринимает в значительной степени это все как назначение, которое
формализовано актом избирательной кампании.

Здесь есть проблема, которая,
на мой взгляд, когда-то должна решиться: либо мы переходим на ту схему, которая
в других некоторых государствах, в том числе в соседней, например, Украине, где
губернатора просто назначает президент, как и было раньше, либо мы
по-настоящему устраиваем соревновательный процесс, и губернаторов у нас
избирает народ, причем выдвижение кандидатов тогда, понятно, должно быть
несколько иным, чем сейчас. Это общее замечание. Подчеркиваю – мне кажется, мы
посреди пути застряли: либо так, либо никак. То, что сегодня есть, не очень
хорошо, а потому, возможно, это одна из причин подобной дисперсности ситуации.

Внимательно ознакомившись
с докладом, у меня первый вывод, что ситуация в регионах России, если взять их
интегрально, носит ситуативный характер (имею в виду порядок смены губернаторов
не системный, а именно ситуативный). Хорошо это или плохо? Для переходного
периода (а в России он продолжается примерно с 1993 года) в историческом плане
это не срок, но некоторые мои коллеги считают, что процесс несколько затянулся.

Что касается череды смен,
которая прошла сейчас, и которая, возможно, в ближайшее время будет
продолжаться: дело в том, что, похоже, выборы марта месяца будущего года
подвигают нашу верховную власть к тому, чтобы избавляться от губернаторов, чей
антирейтинг может реально потянуть вниз рейтинг Владимира Владимировича на
выборах в марте 2018 года. Коллеги, это очень серьезная вещь. У нас губернаторы
и мэры крупных городов, с одной стороны, являются громоотводами для действующей
власти, на которые сознательно перекладывается ответственность за проблемы, имеющие
место быть в низах у нас. С другой стороны, эта ситуация приводит к росту
антирейтинга для действующей власти, в первую очередь в регионах, что на
выборах раз в шесть лет может очень нехорошо сказаться, и получим дисперсность
на выборах в марте месяце от региона к региону: у нас есть электоральные
заказники из зоны свободной охоты, где наберут голосов столько, сколько захотят,
а есть регионы, где подсчет голосов проходит достаточно честно.

Мы говорили об этом на
предыдущих семинарах – и коллега Шпунт, и коллега Казанков говорили об этом, – у
нас системы подготовки кадров для губернаторского корпуса. Во всяком случае,
общественность не знает о существовании подобной системы. Может быть, я плохо
информирован, и коллеги меня подправят. Но ситуативный характер имеет место и с
подбором кадров для губернаторского корпуса.

Четвертое. Губернатора
выдвинули, губернатора даже избрали нового (со старыми, кстати, та же проблема),
но пройдет некий период эйфории, связанный с появлением нового лица, а проблемы
старые в регионах останутся, и останется самая главная проблема – это проблема
межбюджетных отношений. До тех пор, пока эта проблема не будет решена, рост
антирейтинга действующей власти запрограммирован, потому что денег в регионах
реально не хватает.

Разговор о том, что «Дай
им денег, они все разворуют» – это разговоры в пользу бедных. Зачем вам милиция,
ФСБ, прокуратура и Следственный комитет? Работайте. Нужно менять кудринскую
схему, которая заложена. Ничего хорошего она не дает.

Пятый кризис. Что
касается новых и старых губернаторов. Какие функции стоят перед избранным губернатором?
Это вопросы взаимодействия с федеральным центром. Новеньким легче, как правило,
бывает, им помогают какое-то время. Это проблема межэлитных отношений в регионе.
Это проблема экономики региона, и это проблемы публичной политики, то есть
губернатор – это публичное лицо, хочет он этого, не хочет он этого. И здесь мы
имеем массу самых различных примеров, когда губернаторы, которые реально
пытаются что-то сделать для региона, имеют высочайшие антирейтинги. Не хочу
называть примеры, вы их наверняка знаете, но ситуации, когда в некоторых
регионах работают и «Лукойл», и «Газпром», а налоги платят в других регионах, мне
представляется, например, очень странной.

Какие проблемы стоят
перед вновь избранными губернаторами? Это проблемы формирования собственного
положительного образа, то есть то представление о своей функции, о своей
личности, которое формируется в сознании избирателей. Еще раз говорю, это не то,
что думает сам о себе губернатор (в большинстве случаев это не совпадает), а то,
что думает о вновь назначенном губернаторе, вновь избранном губернаторе
население. Здесь без формулировки миссии губернатора, без разработки плана
реализации этой миссии и без соответствующего тематического пиара не обойтись.
Примеров того, как это удачно реализуется, можно посчитать на пальцах одной
руки. К сожалению, с этим вопросом дела у нас обстоят совсем плохо. Проистекает
это в значительной степени: а) из неподготовленности самих губернаторов к
публичной политике; б) отсутствие опыта публичной борьбы; в) возможно, от их
системы подготовки.

Я постарался обозначить
те вопросы, которые возникли у меня и на основании предыдущих семинаров, организованных
Дмитрием Ивановичем, и на основании знакомства с тем подробным докладом, который
подготовлен им к нынешнему заседанию. Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Одна важная мысль, которая мне пришла с выступлением Евгения
Борисовича. Есть две задачи, которые любой губернатор (врио губернатора, кандидат
на пост губернатора) должен для себя решить. Первое – предпринять комплекс
шагов по анализу ситуации, формулированию повестки, формулированию собственной
программы. Не в жанре «Стратегия развития до 2025 и на период до 2030 года», а
в жанре формулирования реальной стратегии. И в этом смысле метод стратсессий, может
зондирования различных групп населения, и тех, которых можно условно назвать
экспертами (от предпринимательского сообщества до представителей власти), и тех,
кого экспертами назвать нельзя (традиционные квази-фокус-группы, просто
ориентированные на стратегическое восприятие ситуации) востребованы. Мне
кажется, стоило бы поговорить, как это делать. А второе – как выстраивать
стратегию победы.

Поскольку политические
технологии у нас становятся все более прикладным и сопровождающим инструментом
политики, то многие губернаторы, врио губернаторов – сейчас многие коллеги с
этим сталкиваются – считают, что у них уже все в кармане (в смысле победа), и
главное – думать о содержании политики.

То, о чем сказал Евгений
Борисович, какой месседж основной? С чем идешь, какие твои основные группы, какая
технологическая форма представления послания наиболее адекватна – об этом тоже
стоит поговорить. Две линии.

Хочу предоставить слово
двум коллегам, которые, мне кажется, способны оценить ситуацию совершенно с
разных точек зрения. Сначала Григорию Казанкову, одному из наиболее известных
российских политтехнологов и практиков, а затем Владимиру Климанову, специалисту
по экономической ситуации в регионах. Мне кажется, будет интересно.

Григорий Казанков, доцент МГУ
имени М.В. Ломоносова, кандидат политических наук

Большая благодарность за
этот доклад. Судя по всему, он быстро написан, потому что здесь очень много
последней информации, связанной со всем. К сожалению, я посмотрел его только
сейчас, может быть, не очень глубоко, но первое, что бросается в глаза – это то,
что здесь приведена попытка систематизировать ситуацию, сложившуюся с
губернаторскими выборами сейчас. И, что видно отсюда, что, по большому счету, никакой
понятной системы нет, ни в подборе кадров при назначении губернаторов. Понятно,
что это было сделано ситуативно, иногда, видимо, очень быстро, потому что нужно
было срочно принимать решения в связи с тем, что действующие губернаторы уже
собирались отправиться в места не столь отдаленные, как в Удмуртии и Марий Эл
это случилось. И так далее. Явно, что почти во всех регионах, где новые
кандидаты в губернаторы, это не как все итог долгой планомерной работы по
выращиванию особенно местных кадров, постепенной подготовке и смене действующих
губернаторов, и так далее. Не хочу сказать, что это плохо, просто это факт.
Может быть, это как раз хорошо. Может быть, это откроет дорогу новым людям, а у
нас новых людей в политике огромный дефицит. Думаю, из этого губернаторского
призыва, там есть достаточно яркие люди. Если они сумеют реализоваться также
ярко в политике – это будет здорово, и мы получим некоторое количество новых и
интересных политиков. Может быть. Это первое.

Второе. Там, где
оцениваются шансы, вроде бы у всех шансы хорошие, но причины того, что у всех
шансы хорошие, они совершенно разные. Похожих регионов тоже, получается, нет.
Типологизировать кампании по тому, как они будут идти, во всяком случае на
сегодняшний день, тоже невозможно. Мы будем иметь 16-17 разных кампаний. И
пытаться подогнать их под какие-то схемы тоже невозможно.

Хочу задать один вопрос
всем. Давайте попытаемся на него ответить. Сколько у нас будет конкурентных
кампаний?

Дмитрий
Орлов: Это вечный вопрос о критериях конкурентности. Если сильные
нишевые кандидаты, то это тоже конкуренция.

Григорий
Казанков: Нет, конкурентная реально. Сколько у нас будет реальных
конкурентов, в каких регионах будут реальные конкуренты на врио губернаторов, которые
могут рассчитывать если не на победу, то хотя бы на выход во второй тур.

— Пока, может быть, три.

Григорий
Казанков: Я пока вижу, может быть, два: Бурятию и Свердловскую область.
Может быть, я неправ.

— Коллеги, кто из нас
предполагал победу Трампа?

Григорий
Казанков: Многие из здесь присутствующих.

Дмитрий
Орлов: Дорогие друзья, Трамп, эта тема как звездное небо.

— Вы понимаете, что это
была провокация, и она была очень сознательна. Поэтому когда мы говорим о трех
регионах…

Григорий
Казанков: А я предлагаю всем высказаться на эту тему одним предложением.
Просто мне интересно мнение коллег на эту тему. Где будут реальные шансы у
оппонентов действующих врио? Я думаю, что, может быть, еще Марий Эл, если
Мамаев пойдет там, а не в Кирове. Поскольку он почти обыграл Маркелова, у него
там есть определенный зале. Но тоже это так.

С чем связаны более-менее
прочные позиции всех, особенно вновь назначенных врио губернаторов? Думаю, тут
есть две вещи. Первое – это то, что они всеми в регионах воспринимаются как
прямые ставленники президента. Может быть, кроме Пермского края, который регион
крайне продвинутый. Остальные регионы достаточно консервативные.

Дмитрий
Орлов: Свердловская область?

Григорий
Казанков: Нет, я имею в виду, где новые. Даже сказал бы это про Ярославль, чего
не сказал бы, может быть, год назад, но сейчас там, глубоко погрузившись в тему,
хочу сказать, что в значительной степени все эти ярославские истории
политической нестабильности связаны исключительно с внутриэлитными темами. К
гражданам это все имело очень мало отношения, и это сейчас проявляется. Поэтому,
допустим, приличные позиции Миронова связаны с двумя вещами. Электоральные
позиции связаны с тем, что он человек, который непосредственно работает с
президентом, и с тем, что любой новый губернатор настолько лучше предыдущего, и
настолько низкий авторитет был у предыдущего губернатора в ярославской области
и везде…

— Сначала кажется, что он
лучше.

Григорий
Казанков: Я имею в виду лучше предыдущего ярославского, я имею в виду
господина Ястребова.

— Я о чем и говорю – им
сначала кажется, что лучше.

Григорий
Казанков: Все правильно. Мы же работаем с ощущениями людей, с тем, что у них
в головах, а не с реальностью. С реальностью работает господин Климанов, он про
нее расскажет все точно. Там часто все бывает по-другому. Это есть. Есть
устойчивый миф, что Ястребов очень плохой губернатор, и он никуда не делся, до
сих пор это остается. В этом смысле у Миронова неожиданно устойчивые позиции. И
ровно с этим же связано то, что против него очень жестко работает значительная
часть прошлой элиты, прямо жестко, предметно, серьезно, привлекая все имеющиеся
для этого ресурсы. На самом деле, Миронову не столько надо бороться за голоса
электората, сколько за то, чтобы победить прежнюю элиту, она тоже довольно
специфическая (имею в виду политическую элиту), потому что политическая элита
Ярославской области, как-то руководители крупных предприятий, настоящих, больших,
практически в политической жизни региона в последние годы не участвовали.

— Если брать олигархов, да?

Григорий
Казанков: Почему? Нет. Если брать и олигархов, и если брать руководителей, хозяев
крупных предприятий того же самого города Ярославля. А в основном участвовали
люди, которые представляют торговый бизнес, бизнес в сфере коммунальной и так
далее. Они были главными в регионе, они фактически определяли политику. Сейчас
они пока не находят общий язык с новой властью, или новая власть с ними не
находит общий язык. Это некоторая проблема. Я думаю, что тут нужно взаимное
движение. Это что касается Ярославля.

В целом, думаю, что эти
два фактора – примерно также работает история и во многих других регионах, где
новые врио губернаторов – кроме, может быть, Перми, где пришел человек, известный
в регионе с хорошей репутацией, да плюс еще и вернувшийся из Москвы, – там
вообще ситуация в этом смысле, хотя регион непростой, для него очень
благоприятно складывающаяся.

Пока, мне кажется, самый
проблемный регион с точки зрения власти на выборах – это Бурятия. Пока Бурятия
– это проблемная история. Думаю, что если там будут конкурентные, открытые и
легитимные выборы, будет довольно сложно нынешнему врио губернатора на этих
выборах победить. Не невозможно, но потребует серьезной концентрации усилий, ресурсов
и прочего.

Дмитрий
Орлов: Спасибо. Поскольку Павел Викторович Данилин тоже работал в
Ярославле, я бы предложил ему сейчас высказаться.

Павел Данилин, директор
Центра политического анализа, член Общественной палаты Москвы

Мне было очень приятно, что
в этом докладе я увидел очень многое, подтверждающее то, что и так чувствуется,
и то, что мы видим в информационной повестке. Также было приятно услышать
своего коллегу Григория Михайловича, который сейчас работает в Ярославле и
знает его ситуацию прямо изнутри. Тем более регион для меня не чужой, и я хотел
на его примере обсудить ключевой вопрос, который ставился при организации этого
круглого стола. То есть новые губернаторы и старые элиты именно, по-моему, в
ярославской области, наиболее отчетливо проявляется разделение по новым
пришедшим и старым, которые остались.

Отвлекаясь на секунду от
Ярославля, хочу сказать, что я в целом согласен с тезисами о том, что нет ни одного
региона, где бы в настоящее время существовала реальная серьезная угроза
проигрыша губернатора, назначенного врио, за исключением, пожалуй, Бурятии, где
ситуация очень сложная из-за коммунистического кандидата. В остальных регионах
все возможно, но пока мы таких тенденций не видим.

В Ярославской области у
меня совершенно нет никакого сомнения в победе господина Миронова, но у меня
есть очень серьезные опасения по поводу взаимоотношений между элитами, которые
существовали долгое время и при Лисицыне, и при Вахрукове, и при Ястребове, и
будут существовать при Миронове, и с действующим губернатором. Пока эти
отношения складываются крайне негативно. Сам факт того, что по приходу в
Ярославскую область Миронов начал пытаться проводить политику, аналогичную с
политикой Дюмина, взяв себе аналогичных консультантов из той же самой группы, он
вызывал некоторый оптимизм. Но надо понимать, что Дюмин в Тульской области, которой
я занимался в прошлом году, очень аккуратно относился к местным элитам первого
эшелона, которые находились во власти. Если мы посмотрим на состав
правительства, состав приближенных к власти, к единороссам, то увидим, что там
подвижек изначально практически не было. Первые серьезные увольнения, причем
нужные увольнения были произведены совсем на днях, когда убрали раздражающий
фактор из одного из министерств.

Миронов поступил
совершенно иначе. В правительстве Ярославской области из семи председателей и
заместителей председателя правительства шесть – это не ярославцы. Мэр Ярославля,
хотя вроде бы и родился в городе, и долгое время жил, но после того, как стал
мэром Химок, совершенно не воспринимается в Ярославле как ярославский.
Аналогичным образом не воспринимается ярославским мэр Переславля-Залесского
Волков, который, точно так же как Слепцов является выходцем одного из
подмосковных поселений рядом с Химками. Я даже не помню его названия, но
существует какое-то небольшое поселеньице, село. Каким образом эти кадры
оказались на своих местах – понятно, но у местных это вызывает очень серьезные
вопросы, ровно так же, как и те действия, которые начали предпринимать
пришедшие из Подмосковья управленцы. Они попытались распространить практику, которая
в принципе в Москве довольно-таки применима, и, может быть, даже применима в
таком крупном поселении, как Химки, на Ярославль, который отличается тем, что, в
отличие тех же Химок, у него нет таких ресурсов при довольно-таки неплохом по
количеству населении. Действия заключались в следующем. Ларечников обязали
привести ларьки в общий вид, общий знаменатель. Все это было с самого начала с
прихода Собянина, да и Лужков тоже часто это делал. Но нельзя сказать, что это
он делал каждый год, это было раз в пятилетку где-то – приведение в общий вид.
К маршруточникам обратились с требованием о замене автопарка, что, может быть, вполне
объяснимо для Москвы с московскими финансами, но совершенно необъяснимо для
Ярославля, где просто нет таких денег для замены автопарка. Помимо этого
предпринимателей, по московской привычке лужковского времени, просят иногда
помочь с обеспечением тех или иных праздников. И для людей, которые в этом
городе живут, конечно, это хорошо, они в целом поддерживают это, поддерживают
идеи мэрии по благоустройству Ярославля, но надо понимать, что за всем этим
стоят деньги и стоят местные элиты, которые, в отличие Григория Михайловича, я
бы не сказал, что они не присутствуют в политике. Практически весь
муниципалитет связан с бизнесом в городе. В первую очередь, коммунальным.
«Ярославнефтеоргсинтез» и такие же предприятия. Но город вроде бы и большой, а
вроде бы и маленький. И получается, что когда вводят своего дорожного строителя,
продавливают кампанию «Северный ветер», это вызывает серьезное недовольство, потому
что сейчас известно, что на дорогах работают те же самые люди Погосяна, только
в свитерах кампании «Северный ветер», как говорят местные. Город маленький, все
всё знают, все всё видят. И получается так – у того же Шмелева, который посадил
Урлашова, просят, чтобы он срочно увеличил число дворников на улицах. Но у него
нет на это денег. Улицы плохо убираются. Граждане протестуют против этого.
Миронов требует увеличения дворников. Все вроде правильно, с одной стороны, со
стороны жителей. Опять же, здесь я алаверды к Григорию Михайловичу. Он
абсолютно прав – здесь разница между жителями и элитами очень серьезна. Но
элиты находятся в крайне недовольном состоянии. Понятно, это группа Авангард, это
Блохин, Круглов, Зарубин с Исаевым.

Очень повезло Ярославской
области, что удалось на время убрать двух депутатов Государственной Думы, которые
сейчас являются оторванными ломтями, потому что так получилось, что любой
депутат Государственной Думы от Ярославской области сейчас рассматривается как
совершенно внешний к области человек. Поэтому претензии к Грешневикову на то, что
он может выступить в качестве какого-то конкурента Миронову, безусловно, ни в
коей мере не соответствуют действительности. Скорее, Воробьев от КПРФ может
претендовать на ярославский статус, и на статус ярославского главного
оппозиционера. Что и происходит сейчас – мы наблюдаем серьезное увеличение
протестной активности коммунистов. Вчера они стояли во время визита Путина, и
держали табличку «Заберите своих варягов». Это показательный фактор, на самом
деле. То есть серьезный протест есть, он есть в элитах, элиты концентрируются.
Нынешние выборы муниципалитета покажут всю серьезность концентрации элит против
Миронова. И, несмотря на то, что Миронов действительно совершает много
позитивных шагов для области, которые вызывают поддержку для населения –
открывается «Аквапарк», заключаются контракты с «Газпромом», которые раньше были
провалены, новые инвестиции приходят, – но в элитах есть очень серьезное
недовольство, которое, надо сказать, съело уже не одного губернатора. Поэтому я
обращаю внимание, что, несмотря на то, что вроде все делается правильно, а
Ярославль – все же, сложный регион, и надо было бы действовать там более тонко.
Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Я решил тему Ярославля довести до конца. У нас на заседании
присутствуют представители Regnum
в Ярославле.

Алексей
Яковлев, шеф-редактор «Регнум»:

Алексей
Яковлев: Меня зовут Яковлев Алексей, я шеф-редактор «Регнума», и позвольте
обратиться к вам «коллеги». На уровне региона меня считают политическим
консультантом, я достаточно неплохо знаю и регион, и город, и элиты, о которых
сейчас говорили, и экономику региона, и то, что сейчас происходит.

Я совершенно случайно
попал на этот круглый стол – я просто приехал по своим рабочим делам. Евгений
Борисович говорил о тех проблемах, которые существуют. Ярославль – это наглядный
пример их сложности, их глупости где-то в какой-то степени, потому что они
действительно глупые, и тех угрозах, которые они представляют для будущего
государства.

Евгений Борисович хорошо
сказал, что у нас фактически губернаторы проходят процедуру легитимации через
выборы, но их назначают. Тем самым происходит прямая взаимосвязь, то есть
утрачивается дистанция между федеральной властью и региональной. То есть
федеральная власть, непосредственно президент Российской Федерации Владимир
Путин, становится ответственным за эти решения. Когда Путин приезжает в
Ярославль, и всем показывают, у нас приходит Валентина Владимировна Терешкова, говорит:
«Какой у вас красивый, хороший губернатор. Как здорово, что вы его послали». А
дальше надо показать этого губернатора. И здесь другая проблема. А губернаторов
у нас не готовят. Абсолютно правильно сказал Евгений Борисович: кого прислали? Дмитрий
Юрьевич Миронов, притом, что мне говорили, что мне нужно было учиться не на
физика, а на психолога, вот я срисовал этого человека. У бывшего губернатора
Ястребова была кличка «Добрый». Дмитрий Юрьевич Миронов – это «Добрый-2». Он не
плохой человек, он где-то мягкий, но это человек, абсолютно неготовый: а) к
публичной политике; б) к руководству регионом. Позвольте, это субъективное
мнение, но оно основывается не на кухонных разговорах.

Дальше возникает
технологическая задача: что же делать? Потому что решение принято, нужно
формировать повестку, абсолютно правильно говорил Евгений Борисович. Нужно ее
сформировать. А поскольку это не может сделать непосредственно сам Дмитрий
Юрьевич, привлекаются какие-то специалисты. И тут допускается огромное
количество ошибок, на мой взгляд, глупых, потому что то, что произошло в
Ярославле – вместо повестки нарисовали красивую картинку. Появилось такое
понятие уже – «Сказки Дюма». Дмитрий Юрьевич Миронов – Дюма. Потому что
программа развития «10 точек роста Ярославля» – это абсолютная сказка в 10
сериях. Увеличение продолжительности жизни на шесть лет, средняя зарплата с 25 тыс. руб.
до 60 тыс. руб. (это на ближайшую перспективу) – тут уму невообразимо, это
абсолютнейшая чушь. Не понимает этого только на какой-то период какое-то
количество людей.

Кадровая, которая
проводится в регионе, без внятной кадровой политики, без объяснения ее – вопрос
лишь времени, когда одну команду местных воришек поменяли на другую команду тех
же самых местных воришек. Дальше, когда мы смотрим по повестке, уровень
коррупции в Ярославской области, сомнительность тех хозяйственных решений, которые
проводятся правительством региона – вопрос лишь времени, когда это все
произрастет в реальный протест. Когда сейчас на фоне картинок рейтинги
губернатора поднимаются, они естественно поднимаются, но они находятся уже в
стадии стагнации, зафиксированы, а дальше пойдет естественное бурное падение. А
ответственность, это все будет проецироваться на весну 2018 года, и на то, что
Владимир Владимирович нам его сюда привез. Кто за это будет отвечать? Владимир
Владимирович?

Дмитрий
Орлов: Да, несколько напоминает не аналитику по формату, а крик души, но
иногда востребованы и такие форматы.

Я хотел бы предоставить
слово Владимиру Викторовичу Климанову.

Владимир Климанов, директор
Института реформирования общественных финансов, доктор экономических наук:

Уважаемые коллеги, хочу констатировать
факт, который всем понятен, что ситуация 2017 года – это не то же самое, что
даже ситуация 2016 года по очень многим позициям. Тем более там ситуация не
совсем прежних лет. Поэтому мы все время живем в каком-то новом окружении, которое
нужно и необходимо учитывать.

Что касается
общенационального фонда для регионов, то можно констатировать, что мы уже
адаптировались к кризису, с одной стороны. С другой стороны, мне кажется, исчерпали
разные всевозможные ресурсы, причем как физические ресурсы, так и ресурсы
какой-либо модернизации или каких-то преобразований, или даже жестких мер по
оптимизации чего-либо. И это накладывает на тех управленцев, которые сейчас
пойдут на выборы, совершенно другую тактику поведения. Уже обещать что-то
избыточное, похоже, не придется.

Второй момент, на который
я в этой связи хотел обратить внимание – что мы находимся в ситуации сохранения
очень высокой закредитованности всех регионов. Причем здесь ситуация очень
интересно трансформировалась. За 2013-2015 годы госдолг регионов вырос больше, чем
в два раза, в том числе из-за того, что и кризисная ситуация была, и
необходимость выполнения расходных обязательств, вызванных, прежде всего, майскими
указами президента. Но в 2016 году федеральному правительству удалось ситуацию,
условно говоря, стабилизировать. Во всех сейчас годовых отчетах, которые делает
и правительство, и Счетная палата, констатируется много позитивных тенденций, что
долг даже не увеличился, а сократился, резко, до нуля практически свели
суммарный дефицит в регионах, да и дефицит в дефицитных регионах – тоже
величина сократившаяся. То есть вроде бы позитивные тенденции на лицо. То есть
вместо 14 регионов восемь сейчас имеют госдолг выше годового объема своих
налоговых, неналоговых доходов. Но выше половины годовых доходов, налоговых и
неналоговых, госдолг имеют 54 региона. То есть мы пришли к ситуации, когда практически
все регионы оказались закредитованы. Кто главный кредитор при этом? Из 2,5 трлн
руб. больше 1 трлн – это кредиты федерального бюджета, а в прошлом году он был
больше 300 млрд руб. То есть все регионы оказались должны федеральному центру, и
это ситуация, с которой нужно как-то иметь дело. Видимо, в этой связи один из
предметов политического торга – Марий Эл, Карелия, Саратовская область, Мордовия,
где будут проходить выборы – это все суперзакредитованные регионы. Один из
последних моментов торга – скорее всего, будет возможность пролонгации
бюджетных кредитов на какой-то более долгосрочный период.

Еще одно новшество, которое
нельзя не видеть, не учитывать именно с экономической точки зрения – это
изменение системы предоставления межбюджетных трансфертов. Произошло это очень
тихо и незаметно, но с 2017 года в Бюджетном кодексе стали действовать новые
нормы, которые теперь обязывают регионы подписывать соглашения и при получении
дотаций, нецелевых денег из федерального бюджета. Тем не менее, регион
подписывает такое соглашение, указывая в нем конкретные экономические параметры,
которые он должен достигнуть к концу года, касающиеся и экономического роста, и
изменения объема инвестиций , и
безработицы, и создания новых рабочих мест, и финансовые показатели тоже с
доходами, дефицитом и прочим. Возникает парадоксальная ситуация. Что будет, например,
если не один-два региона не выполнят эти соглашения, а их будет какое-то
определенное количество? Очевидно, федеральной центр должен будет предпринять
какие-то механизмы, когда кого-то нужно будет наказывать. И каким образом это
будет? Повсеместно, или это будет происходить выборочно путем опять какого-то политического
торга? Я ситуацию пока спрогнозировать не могу, потому что она новая для 2017
года. Пока в этих соглашениях говорится о том, что объем дотаций будет сокращен
на 5% в случае невыполнения, но это общее правило, которое можно трактовать
по-разному.

Еще одно новшество, которое,
мне кажется, пока задается. Вначале этого года вышел указ Президента № 13
от 16 января «Об основах государственной политики регионального развития», там
в двух местах проскочила фраза, что возможно применение дифференцированного
подхода к региональном развитии. Это новшество. Почти два десятилетия мы
сталкивались с тем, что эту региональную асимметрию рассматривали как некое зло,
с которым надо бороться, и проводить всякого политики выравнивания, добиваться
равенства прав субъектов федерации и так далее. Здесь закладывается возможность
такого дифференцированного подхода. Это что-то, с чем мы будем иметь дело в
ближайшем будущем.

Последнее про запросы
новых губернаторов. Я полностью согласен с тем, что управлять региональной экономикой
– это должен быть некоторый навык, который сходу не дается. И если мы посмотрим
на тех управленцев, которые пришли, не все имеют такой, во-первых, навык, и, может
быть, способность к этому. Есть Любимов, есть Решетников, есть даже федералы, которые,
так или иначе, общались с экономическими вопросами, будь-то Цеденов или
Алиханов, но в управлении региональной экономикой будет большой спрос, видимо, на
то, что нужно понять, провести аудит региональных финансов, разобраться в
экономических процессах. И этот спрос будет не меньше, чем спрос на то, как
выстраивать взаимоотношения с региональными элитами. Я убежден, что даже для
новых губернаторов он мог быть бо́льшим. Они меньше будут обращать внимание на
взаимоотношения с законодателями и политическими партиями, нежели выстраивание
каких-либо чисто экономических отношений. Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Спасибо. Две существенных проблемы, которые поднял Владимир Викторович.
Первая – насколько межбюджетные отношения будут влиять на региональную политику
в преддверии выборов, в частности те ограничения по поступлению бюджетных
трансфертов, о которых он достаточно детально говорил. Серьезный вопрос.

Второе. В политике новых
губернаторов, назначенных в 2017 году, легислатура которых должна начаться в
сентябре. Соответственно, каким образом это все отразится, и будет ли вообще в
теме избирательной кампании звучать тема межбюджетных отношений – тоже
интересный вопрос.

Хотел предоставить слово
Максиму Викторовичу Жарову.

Максим Жаров, политолог:

Добрый день. Хотел бы немножко
развить тезис Евгения Борисовича по поводу того, что у нас сейчас губернаторы
фактически стали назначенцами президента. Хотел бы отметить, что и прошлогодние
назначенцы, врио прошлогодние, и те, кто сейчас назначены временно исполняющими
обязанности губернатора, они все не просто пользуются поддержкой президента, но
президент фактически делится с ними своим электоральным ресурсом. То есть то, что
произошло вчера в Ярославской области, когда Путин сказал, что «Я поддерживаю
выдвижение Миронова я выборы», так уже происходит с несколькими новыми
назначенцами. То есть фактически Путин делится электоральным ресурсом с новыми
губернаторами.

Дмитрий
Орлов: Это не новость. Посещение регионов было и в прошлом году.

—

— Новый путинский стиль.
Его надо принимать как факт. Так теперь ведется.

Максим
Жаров: Я бы хотел отметить, что этот стиль, или, можно сказать, эта
особенность ситуации, она имеет и свои риски, в том числе из-за того, что у нас
складывается с течением лет такая ситуация, что в конкретном регионе – Ярославскую
область сейчас разобрали очень подробно – к губернатору приходят, он видит
какие-то проблемы, пытается их решить. Губернатор уходит, проблемы остаются
ровно те же самые. Они, можно сказать, кардинально не просто не решаются, а просто
не исчезают. Может быть, он что-то один, другой, третий губернатор и порешал, но,
в принципе, у населения региона остается впечатление, что как была ситуация, так
и осталась. И это видно по многим регионам, что сейчас фактически ситуация
такова, что эти проблемы и отношение элит местных к новым назначенцам, оно
формируется именно в связи с тем, как новый губернатор начинает эти проблемы
пытаться решать. Если он начинает резко менять, допустим, состав регионального правительства,
то тогда уже возникает достаточно серьезное напряжение, и в докладе у Дмитрия
Ивановича была описана стратегия, какие здесь возможны. Но получается так, что
не менять людей в правительстве нельзя. И здесь для всех новых врио основной
вопрос стоит именно в том, каким образом показывать местным элитам, что эти
назначения консенсусные. То есть нужно, в принципе, новым врио губернаторов
обратить внимание на то, что каждое назначение должно соответствующим образом
сопровождаться определенной информационной кампанией, через СМИ, или персонально
должен врио объяснить, почему именно данный конкретный человек, почему его
назначают на данный конкретный пост. И я думаю, что здесь будут многие проблемы
решены именно исходя из того, что будет так делаться.

Что касается ситуации в
других регионах, то, в принципе, касаемо Севастополя можно сказать, что
ситуация там довольно сложная, и то, что в докладе написано, что если делается
вывод о том, что если сейчас формально будут выдвинуты кандидаты, то все
успокоится. Я не думаю, потому что там сейчас пошли разговоры из лагеря, команды
Чалого, что Меняйло был лучше Овсянникова. То есть уже разговоры идут публично.
Поэтому говорить о том, что для Овсянникова все там хорошо, я бы не стал. По
крайней мере внутриэлитная ситуация там очень напряженная. Конечно же, выборы
будут по безальтернативному сценарию. Внутриэлитная ситуация способна этот
безальтернативный сценарий очень серьезно обострить. Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Спасибо, Максим Викторович. На самом деле, тема, которая
анализируется в докладе, и Максим ее справедливо поднял – каким образом новые
губернаторы находят взаимодействие с этими самыми старыми элитами, по каким
критериям проходят переназначение, перезагрузку те чиновники, которые занимали
значимые почты, по каким не проходят. На самом деле, здесь есть несколько
моделей. Мы их описываем, но взгляд коллег здесь может быть отличным от взгляда
авторов нашего доклада. Максим Сергеевич Григорьев, член Общественной палаты.
Прошу вас.

Максим
Григорьев: Хочу поблагодарить Дмитрия Ивановича. В
который раз его доклады являются наиболее актуальными и информативными. Может
быть, сразу хочу сделать заказ на новый доклад. В каком-то смысле, на мой
взгляд, интересно, какие могут быть следующие отставки, и в каких регионах
ситуация непростая.

Дмитрий
Орлов: Как говорит коллега Федоров, глава ВЦИОМ, «Это дорого», Максим
Сергеевич.

Максим
Григорьев: Наша задача как общественности и
гражданского общества сформулировать этот запрос, а уж как дальше – мы тут уж
не знаем. И это было бы, на мой взгляд, крайне интересным, потому что есть
многие регионы, где ситуация непростая. Тот же Приморский край, целый ряд
других регионов. И это предмет, может быть, даже не менее интересного
обсуждения.

Теперь что касается
ситуации с новыми назначенцами. Мне приходилось с рядом этих людей беседовать, и
до назначения, и после назначения. И мы отслеживаем ситуацию по целому ряду
регионов. И мы понимаем, что отдельные категории этих назначенцев к
политической деятельности не привыкли. Проблема здесь даже не в том, что они не
могут. Они, конечно, все смогут, научатся, и люди с подготовкой, и талантливые.
Проблема в том, что многие из них даже не видят необходимости этой
деятельности. То есть у них есть у многих искренняя и полная убежденность, что,
сев на плечи президенту, они проедут, выберутся. И терять время даже для
обсуждения всего этого не имеет никакого смысла, все и так, дескать, понятно, и
заниматься нужно экономическими вопросами, еще какими-то вопросами, хотя для
губернаторов понятно, что 80-90% времени их последующей работы, возможно, блистательной,
будет решение политических вопросов, общение с населением, решение вопросов, может
быть, не очень привлекательных вопросов, но очень нудных, тяжелых, но которые
нужны будут для региона. У многих из них не сформировался пока полноценный
политический блок. То есть политическое управление у них не сформировано. И
будет ли сформировано полноценно – непонятно. Где-то это делается с опорой на
местные предыдущие элиты, политический блок, оставшийся от прошлого
губернатора. Где-то завозятся новые люди, назначения. Где-то вообще нет людей, которые
отвечают за политическую составляющую. Причем я сейчас говорю не о самих
выборах, потому что на рейтинги президента, на рейтинги обновления, как Дмитрий
Иванович правильно сказал, что пришел новый человек, большинство из них, практически
ничего не делая, прекрасно выбираются. Проблема в другом – как это будет дальше
выстраиваться, в том числе и в контексте будущих президентских выборов. В связи
с этим у меня возникает даже мысль, что, может быть, целесообразно для людей, не
имевших политического опыта именно в таком контексте – а это понятно, какие
упомянуты в докладе категории, это в какой-то части силовики, в значительной
части молодые управленцы из федеральных структур, выходцы из правоохранительной
и судебной системы. Понятно, что у них не было такого опыта. Может быть, целесообразно
одновременно с назначением придавать соответствующего вице-губернатора по
политике, и делегировать, отправлять их уже обоих с тем, чтобы с самого начала
эта работа шла понятно, ясно и системно, а не путем проб и ошибок, которые
сейчас и идут? У меня нет сомнений, что большинство из этих людей, если не все,
они назначенцы, и, будучи выбранными, они нащупают, как это делать, поймут
значимость, начнут этим заниматься, выстроят кадровую систему. Но сколько
времени будет потеряно? Это вопрос. Такую проблему я и сейчас вижу, безусловно.
А так, социальный, общественный запрос на то, что будет дальше, в каких
регионах, где возможны отставки – это крайне интересно. Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Спасибо. Хотел передать слово Андрею Михайловичу Колядину.

Андрей
Колядин, политолог:

…до настоящих ВДЛ (высших
должностных лиц), включая того самого Кавказского, где нет, по сути, где нет выборов
сколько-либо конкурентных. Изберутся ли они, если вообще ничего не будут
делать? Изберутся, до единого, 100%. Изберутся ли они, если у них конкурентами
через муниципальные фильтры выйдут достойные соперники? Не факт. В некоторых
территориях изберутся однозначно. Там, условно говоря, какой бы достойный
человек ни вышел у Евгения Савченко, скорее всего, Евгений Савченко его порвет
как тузик грелку, исходя из предыдущего своего опыта и сложившихся политических
элит. А Севастополь, Екатеринбург, Бурятия, несмотря на то, что мне крайне
симпатичен Цеденов, но там Мархаев, который очень сильный с точки зрения и
известности, и веса, и узнаваемости. Все это может быть совершенно
неоднозначно.

Есть регионы, которые
воюют со всеми и всегда. Здесь Гриша Казанков сидит, который занимается одним
из таких регионов, и он очень непростой. Если там выставить очень сильных
игроков, то еще неизвестно, сумеет ли выиграть Миронов в этой непростой бойне.

Кандидаты все разные.
Отчасти здесь стал разговор о том, что они должны менять команду или не должны
менять команду. Есть люди, которые почти всю команду поменяли типа того же
Овсянникова, и это не идет им в пользу, потому что их мочат. Одна из основных
претензий к ним – это то, что они завезли со всей России неизвестных людей. Они
не пользуются местными специалистами.

Есть люди, которые не
поменяли практически никого – тот же самый Любимов в Рязани. И в качестве
одного из самых главных промахов Любимова представляют, что он продолжает
политику Олега Ковалева, и ничего не меняет в этом регионе. Поэтому поменять
или не поменять – это не имеет практически никакого значения в нынешних
условиях с точки зрения электорального рейтинга. Наверное, не всегда. Если
возьмут сильного игрока с мест, за которым стоят серьезные электоральные
ресурсы, то, наверное, это сыграет в плюс.

Есть регионы спокойные, на
которых, скорее всего, при соблюдении условий, что там не появятся сильные
игроки, ВДЛ выиграют с изрядной долей вероятности. Даже если появятся сильные
игроки, то все равно выиграют. Условно говоря, Решетников и тот же самый
Окунев. Несмотря на то, что Окунев раскручен на данной территории, несмотря на
то, что он вывесил сейчас 40 сторон самых различных плакатов, появляется во
всех СМИ и так далее, но, тем не менее, социологические замеры показывают, что
он в состоянии набрать, условно говоря, 30-35% в самом лучшем случае выборного
электората. Но у Решетникова есть возможность претендовать на все остальные, исходя
из того, что остальные кандидаты, которые выдвигаются, они слабы, и они не в
состоянии за собой привести сколь-либо серьезный электорат.

Очень интересная ситуация
в Екатеринбурге. Я с большим интересом за этим наблюдаю, и смотрю за Розйманом,
который то от «Партии пенсионеров» собирался выдвигаться, теперь собирается выдвигаться,
насколько понимаю, от «Яблока», и провел соответствующие переговоры. Шансы, что
он легко и непринужденно преодолеет фильтр в 7,9% в ¾ территориях, не слишком
высок. Но если бы он вдруг оказался соперником Куйвашева, то, мне кажется, это
была бы интереснейшая рубка для всех, кто несет ответственность за эти выборы. Я
как человек, который отвечает сейчас за мониторинг всех региональных выборов на
территории по ВДЛ, боюсь, что мне бы долго руку не жали и не трясли после того,
как вышел бы во второй тур… Со стороны очень интересно.

Дмитрий
Орлов: Там еще Бурков.

Андрей
Колядин: Бурков еще как-то управляем, и с Бурковым можно всегда
договориться и разменять на какие-то коммерческие дела. У него там есть
проблема, которая тянется 12 лет, с той землей, которую он получил. Потом у
него на определенный момент землю отняли и так далее. Вернуть ему эту землю, и
Бурков будет выступать за тех, при всем моем глубоком уважении к Саше, и считаю,
что он заслуживает участия во многих выборах.

Есть регионы, как, например,
тот же самый Севастополь, которые настолько бурные. Пытаясь анализировать
еженедельно то, что там происходит, я могу сказать, что происходящие на каждой
неделе события это многие листы текста. То Общественная палата бунтует против
губернатора, то губернатор против Общественной палаты, то выступают 13 партий, которые
собираются единого кандидата выдвигать, то их становится 10, то две
откалываются и собираются идти одни. То собираются местные ветераны, и говорят:
«Не надо нас объединять. Мы хотим существовать в двух ипостасях, а не в одной».
В общем, это бесконечное количество.

Был промежуток времени, когда
я отвечал за территории в Администрации Президента, и собирал все острые
моменты с территорий. И тогда два или три дня не было никаких событий в Дагестане.
Я пригласил тогдашнего и сказал: «Ты перестал работать?». Он мне говорит:
«Почему?» – «На твоей территории три дня никого не убили». Простите за такой
цинизм, но там настолько часто эти события происходили, что когда что-то
затихало, то это вызывало некое внутреннее беспокойство – человек перестал
работать, перестал понимать, что на территории происходит. Думаю, что до самого
последнего момента Севастополь будет кипеть, и после выборов это продолжится.
Не сумеет Овсянников выстроить элиты так, чтобы тихо и мирно жили в следующих
электоральных циклах. Все-таки регион очень своеобразный. Я думаю, что
последние 23-25 лет он жил ничуть не менее беспокойно, чем живет в последний
год. Это некое внутреннее устремление всех политических представителей с данной
территории активно участвовать во всех политических процессах.

Меня беспокоит отчасти
регион Ярославль, где тоже на протяжении многих лет идет битва, причем битва
идет не просто среди оппонирующих партий, но часто партия «Единая Россия»
бьется с партией «Единая Россия». И там есть два события, которые могут оказать
влияние друг на друга. Одно – это выборы губернатора, другие выборы в
муниципальное Законодательное собрание, в городское. И там есть изрядная часть
депутатов «Единой России», которая имеет абсолютно свои интересы, не совсем
совмещенные с федеральными установками.

Есть ситуации на
территориях, когда бьются между собой коммунисты, но это не так страшно для
ВДЛ. Ни один ВДЛ от коммунистов не выдвигается, насколько я понимаю.

Бурятия, в которой Цеденов,
несмотря на то, что очень многое делает сейчас для реализации своих
предвыборных идей, но он, например, глубоко убежден, что он совершенно спокойно
и устойчиво побеждает Мархаева на выборах. Он говорит: «Я считаю, что Мархаев
должен быть моим соперников». Слипенчук, Мархаев – те основные игроки. Есть в
этом угроза? Есть. Потому что может случиться иркутский сценарий. Мархаев –
очень интересный и очень сильный игрок, он ресурсный игрок. Но, тем не менее, это
право ВДЛ определять, какие соперники у него будут, и как он будет побеждать.
Тем не менее, думаю, что Бурятия будет очень интересным регионом, за ним нужно наблюдать,
и мы будем наблюдать за ним с большим интересом.

Два региона, которые
здесь тоже описаны, например, та же самая Карелия, которая всегда кипела и
бурлила «Яблоком» своим, и остальными оппонирующими партиями. Думаю, что как
раз в этой ипостаси там не произойдет никаких серьезных событий, потому что
Парфенчиков достаточно четко сейчас выстраивает и политическое поле, и
встречается с элитами, и нет никаких предпосылок к тому, что какие-то элиты
выражают сомнение в целесообразности того, чтобы Артур Парфенчиков возглавил
этот регион.

Соседний регион, недалеко
находящаяся Кировская область, там все непросто.

Тем не менее, в Кировской
области все очень непросто, исходя из того, что там сильное коммунистическое
лобби, участвующее в выборах активно, и не только в своих выборах, но и в соседней
Марий Эл, в котором человек, который будет, скорее всего, выдвигаться по
Кировской области, набрал в прошлом электоральном цикле 32% в Марий Эл. Там
тоже будет интересная рубка, хотя один из самых интересных губернаторов, по
моему мнению – это именно Васильев. Я больше не замечал, чтобы какой-то из
губернаторов спокойненько шел и общался с этими, которые против «Платона». Или,
проходя мимо митингующих коммунистов, говорил: «А чего вы здесь стоите? Пошлите
ко мне сейчас». Всех заводил к себе в кабинет.

Реплика: Он
удивительно сильный человек.

Андрей
Колядин: Заводил в кабинет, начинал с ними разговаривать. И коммунисты
терялись, потому что они не знали, что говорить в этих условиях. Причем он
говорил: «Если плакаты не можете выпускать из рук – несите с собой, подержите у
меня в кабинете». Сидели, не зная, куда это деть. Это правильный электоральный
ход? Правильный. Тем не менее, все равно 100-тысячным тиражом выходит газета, которая
его прессует по полной программе, и я думаю, что это в ближайшее время не
затихнет, потому что сильное коммунистическое лобби, которое работает на
территории. Но я уверен, что все-таки у Васильева есть все шансы на то, чтобы, несмотря
ни на что, выиграть эту выборную кампанию.

Есть регионы, которые
могут выскочить как черт из бочки, по моему представлению. Я, например, абсолютно
не представляю, что происходит в Рязани, потому что Рязань, настолько они
зашифровались в своем технологическом мире, что оттуда ни единой… то есть, что
будем делать, не говорит никто: ни Любимов, ни его зам по внутренней политике.
Они говорят: «Да, у нас все решено, но ничего не скажем. Вы все увидите». Мы
ждем, а пока ничего не происходит. Должно что-то случиться. Вот-вот мы уже
сейчас ожидаем, сейчас бабахнет. Но тем не менее. Пока не понимаю, как будут
развиваться события в Марий Эл, потому что, несмотря на то, что пришел туда
очень интересный ВДЛ, и он характеризует тех, кто его знает, как исключительно
порядочного человека, но, по крайней мере, ни один не сказал, что это какой-то
мутный товарищ. Нет, говорят, что очень хороший человек. Тем не менее, я знаю
одну историю. Он, и те, кто ему хотел помочь, искал зама по внутренней
политике. Это сделать непросто. Не потому что нет замов, а потому что туда не
хотят ехать и заниматься внутренней политикой в Марий Эл. Соответственно, думаю,
что эта задача – интегрировать вокруг себя сильных игроков, и которые смогут
выполнить те задачи, которые поставлены и перед ВДЛ, и в будущем электоральном
цикле – это одна из самых главных задач, которые сейчас перед ним стоят.

Удмуртия – видели, наверное,
прекрасные ролики, которые появились у Бречалова. Они передавались из рук в
руки. Вы скажите, а это за него или против него? Настолько делится все это.

Реплика: Сбоку.

Андрей
Колядин: Он хотя ы об этом знал, что они готовятся и должны появиться?

Да. То есть это
интереснейшая вещь, хотя я до сих пор не знаю, в плюс это или в минус, потому
что он очень спортивный, бегающий. Тем не менее, я думаю, что этот регион может
выкинуть еще интересные фортели, потому что он всегда держал фигу в кармане, и
в нужный момент ее доставал, поэтому еще непонятно, что централизация Алексея
Бречалова в интернете, насколько это сыграет позитивную роль в данном регионе.
Хотя я могу сказать, что сейчас все местные главы тоже вышли в интернет, мочат
друг друга в интернете. В связи с тем, что Бречалов заявил, что будет оценивать
деятельность глав по интернету, сейчас основная битва с поля уличного ушла в
интернет. В этом есть свои прекрасные фишки.

Может совершенно
неожиданной оказаться выборная кампания в Саратовской области. Все зависит от
того, можно ли будет сделать 62,2% на 100 участках. Если можно, то я совершенно
спокоен за эту кампанию. Она состоится, и будет столько, сколько скажут. Если
возникнут некие обстоятельства, которые потребуют официальной легитимизации
этого процесса, то могут быть всякие нюансы, не говоря о том, что есть там
сильные персоны, такие как тот же самый Рашкин. Настоящих буйных мало, но они
там представлены полностью. Поэтому, несмотря на то, что у Радаева вроде бы
совершенно спокойные позиции, устойчивые, и с ним особенно никто не борется, хотя
тоже есть один маленький нюанс. Есть сайт, называется «Информат» (в Саратовской
области), по три статьи в день выходят, которые рассказывают о том, какая
плохая власть. Это какой нужно иметь внутренний задор для этого и внешние
мотивы.

Новгородская область –
тоже очень интересный регион, потому что есть очень сильные игроки на данной
территории. Совершенно понятно, что мэр Бобрышев, который до этого, и он сейчас
считает, что он победил предыдущего губернатора. Соответственно, будет вести
себя плохо – завалим и этого.

Очень интересно решался
этот вопрос. Когда мы начали говорить о том, что есть определенные беспокойства,
сказали, что «Да ладно, прекрати. Мы позвонили – Бобрышев не будет ничего
делать». Но надо понимать, что у Бобрышева – это бизнес, это дети, это
возможность заниматься своим алкогольным бизнесом на территории региона, строить
дома. Один из аффилированных с ним холдингов занимается строительством домов.
Позвонить и успокоить человека в этом случае совершенно невозможно. Он будет
все равно участвовать, может быть, не столь явно, но во всех оппозиционных
руководителю области действию, если их не свести и не договориться о каких-то
выгодных мэру тоже событиях. Но, кажется, договорились. Теперь он пойдет, наверное,
в качестве одного из кандидатов в Совет Федерации. Думаю, этот вопрос отчасти
решится таким образом.

Выборы будут очень
интересные, особенно если кто-то пройдет из сильных еще муниципальный фильтр.
Но будет ли на это влиять экономика, будет ли на это влиять, какие кадры он к
себе возьмет или нет – будет влиять, но результат сегодняшних выборов в больше
части определяется на уровне муниципального фильтра, а не на уровне выдающихся
действий конкурентов или глав регионов в ходе этой выборной кампании.

Дмитрий
Орлов: Спасибо за детальный обзор ситуации.

Позволю себе три
небольших замечания. Первое. Не стоит сравнивать Мархаева и Мамаева. Мархаев –
серьезный кандидат, ресурсный.

Мамаев – я работал в свое
время в Кировской области, – это игрок традиционный, человек в белых носках. Я
его так для себя обозначил, когда увидел впервые. Это политик, который может
консолидировать, на самом деле, очень небольшую часть электората, и он много
раз это демонстрировал. Мархаев – политик и игрок другого уровня.

Второе. По поводу Екатеринбурга.
Я считаю, что Ройзман не менее договороспособен, чем Бурков, и в высокой
степени способен к коммуникации с теми же областными властями. Вопрос в
конфигурации кампании, которая его должна устраивать.

Третье по поводу
Новгородской области. Я полагаю, что мэр, конечно, будет оказывать некоторое
влияние на кампанию, но если исходить из того, что господин Караулов будет условным
претендентом, которого будет поддерживать мэрия и всякие строительные
организации типа «Делового партнера» – это не та угроза и проблема, элитная, и
тем более не электоральная, которая может угрожать интересам действующей
власти. Уж не говорю про справедливо упомянутый муниципальный фильтр. Либо там
надо всю «Справедливую Россию» строить под Караулова. А построится ли она – это
большой вопрос.

Реплика: Ситуация
в Новгородской области содержит в себе некоторые вопросы.

Дмитрий
Орлов: Это понятно. Вопросы фильтра, электоральной управляемости…

Максим
Григорьев: Его посадить могут. Там есть за что. Ты в
курсе, что в моей книжке «Финал новгородского Чикаго» он участвовал?

Дмитрий
Орлов: Максим Сергеевич, давайте тему «посадить» за пределы нашего
круглого стола.

Сергей
Поляков, директор Центра
социально-политических исследований и проектов:

Я бы хотел обратить
внимание на один из регионов, который в докладе Андрея Михайловича был
обозначен как некая черная дыра, откуда никакой информации не приходит – это
именно Рязанская область. И обратить внимание не столько даже на ход кампании, сколько
на некую модельность этой ситуации.

В нашей политической
системе горизонтальное перемещение высших должностных лиц из одного региона в
другой – это явление крайне редкое. А команд губернаторских, которые успешно на
своей территории проводят экономическую политику, еще меньше. И экономическая ситуация,
которая сложилась в Калужской области при губернаторстве Артамонова, особенно в
годы до кризиса, когда он выстроил, как называли, «русский Шанхай», «старый
Детройт» 1970-х (не когда он вошел в Ржавый пояс, а был локомотивом
экономического развития)… До 1970-х Детройт держался на плаву достаточно
уверенно.

Фактически впервые в
российской политической системе выходец из команды успешных губернаторов
переходит на должность высшего должностного лица в другую территорию. Причем
территория достаточно похожа на Калужскую область, практически соседняя
территория. У меня вызывало удивление, почему этот опыт не был востребован
раньше, потому что кадровый голод на должности первых должностных лиц, причем
успешных, которые успешно развивали бы экономические территории, наблюдался.

То есть людей, способных
развивать территории в плане экономики, не так много у нас в стране.

Сергей
Поляков: Голубева сложно назвать выходцем из успешного региона. Московская
область… Ленинский район…

Реплика: Тенденция
очень правильно подмечена.

Сергей
Поляков: Успешность Ленинского района заключается в близости к Москве и в
дороговизне земли, скорее всего, а не в каких-то управленческих моделях. Если
Калужскую область сравнивать с соседними регионами, то это жемчужина на фоне какой-то
достаточно серьезной серости. И член команды Артамонова, который сейчас пришел
в Рязанскую область, и он себя проявит – сейчас, к сожалению, информации очень
мало о том, как реализует он свою активность, – и действительно, единственное, о
чем можно говорить – что человек не поменял ни одного ключевого члена
областного правительства. Наблюдение за этой ситуацией, думаю, в перспективе
принесет очень много интересного, и может сослужить определенной моделью для
будущей кадровой политики в стране.

Реплика: Все
горизонтальные перемещения, которые были – Худилайнен в Карелию из Ленобласти, Ильковский
из Якутии в Забайкальский край, Боженов из Астрахани в Волгоградскую область, еще
можно вспомнить, – все были крайне неудачными. Приход Николая Меркушкина – тоже
очень сомнительная история.

Я не про то, что приход
Николая Любимова в Рязань – это изначально провальная история. Как раз очень
интересно, удастся ли ему что-то сделать. И он, в отличие большинства
предыдущих – так получилось, что я почти со всеми в той или иной мере лично
знаком, – он, мне кажется, человек с очень большим личностным потенциалом, что
важнее того, что он из команды Артамонова.

Реплика: Хотя
древняя система играет свою роль. Медицинский туризм – лечить зубы. Второй –
это открытие большого сельскохозяйственного предприятия на 80 тыс. коров. Вы
представляете, что такое 80 тыс. коров. Это город Москва по величине, наверное,
будет. То есть и один, и второй – это очень неоднозначная вещь. Это тоже нужно
корректировать, потому что на этом я не знаю, как можно выиграть выборы.

Александр
Шпунт, директор Института инструментов
политического анализа:

Мы все как-то выпали из
календаря. Я напоминаю, что у нас закончился политический сезон. Это не значит,
что закончилась наша с вами работа, господа. У всех у нас есть работа, задачи.
Более того, эти задачи на новый политический сезон, который начинается в ту
секунду, когда заканчивается предыдущий, они совершенно другие, новые и
объемные. Проблема в том, что мы сейчас все очень внимательно разбираем детали
ушедшей реальности, а эта реальность, на самом деле, ушла. Начинаются майские
праздники. Примерно 20 числа по традиции в России они закончатся (отнюдь не
10-го). После этого начинается летняя информационная пауза, и после этого мы
обнаруживаем себя 15 августа в старте президентской информационной кампании, в
старте президентской избирательной кампании. Поэтому все, что сейчас мы с вами
обсуждаем, безусловно, имеет смысл, и, безусловно, ценно, но не учитывать этого
конкретного фактора, что новый политический сезон – это, прежде всего, сезон
выборов президента, на региональном уровне это нелепо, так нельзя. Более того, мы
все отлично понимаем, что выборы 2018 года – это не выборы 2014 год, это не
выборы 2012 года и не выборы 2008 года. Это выборы, которые принципиально иначе
устроены внутри себя.

Я хотел обратить внимание
только на одну деталь. Подчеркиваю, это просто деталь, но она очень важная. Две
недели назад в Государственной Думе первое чтение прошел законопроект, который
был подан сенаторами Клишасом и Широковым, о либерализации избирательной
системы. Вся пресса отреагировала на то, что одним из моментов этой системы
будет расширение видеонаблюдения на участках, и расширение использования
автоматических систем. А давайте посмотрим реально. Мы же в реальном поле, это
наша работа. Что будет происходить? Прежде всего, законопроект предполагает
отмену открепительных удостоверений, и вместо действующей системы
открепительных удостоверений будет предложен онлайн-сервис через некоторые порталы
госуслуг, телефонные обращения в специальный контактный центр. При этом нигде
не зафиксировано, каким образом человек будет идентифицироваться при этом
обращении, и некоторое офлайн-заявление. Но это не самое важное. Резко
изменяется состав избирательных участков. Приведу пример только трех областей.

По этому законопроекту –
прошел уже первое чтение, Крашенинников сказал, что он пройдет и второе, и
третье, то есть уже подтвердил это, – в Орловской области было 725 УИК, добавляется
50. В Рязанской области добавляется 90 УИК. В Свердловской области добавляется
350 УИК, то есть идет очень серьезное дробление участков. В этом смысле моя
информация говорит о том, что уже сейчас в регионах, поскольку надо где-то
найти 50 команд в Орловской области, 90 в Рязанской и 350 в Свердловской, уже
сейчас идет активный набор кадров для этих новых УИК.

Третий момент, который
очень важен в этой ситуации – это то, что ценность так называемого
агитационно-пропагандистского материала увеличивается до 100 руб.. Условно
говоря, подарок, который вы можете сделать избирателю внутри этого закона, его
ценность увеличивается до 100 руб. Для регионов, где средняя зарплата 5-8 тыс.,
это довольно заметная величина. Григорий, я понимаю, что вы можете возразить.
Хочу сказать, что мое общение с авторами этих бумаг говорит, что сами эти факты,
прежде всего, дробление избирательных участков, увеличение избирательного
подарка, и второе – изменение порядка голосования на не своем участке, само по
себе способно принести 9-10% избирателей, просто в силу того, что нигде эта
цифра, естественно, не произносилась, но все мы ее хорошо знаем. Мы знаем цифру
70+. Явка и голосование по выборам президента Российской Федерации, она
определяется абсолютно математически, из четвертого класса школы, который все
мы заканчивали – чтобы проголосовавших было больше 50% физически
зарегистрированных избирателей в стране. Если 70% и 70% – это 49%, то
немножечко плюс в любую сторону – это уже больше 50%.

Хочу сказать, что все эти
очень важные, очень существенные и очень значимые региональные особенности, о
которых мы только что говорили, их надо проецировать на эту матрицу, матрицу
президентских выборов, которая будет проходить по более дробленым избирательным
участкам, с больше возможностью, я не скажу слово подкуп, это глупо, я скажу
про возможность стимулирования избирателя, финансового стимулирования
избирателя. И со значительной большей возможностью участвовать в выборах, когда
ты отсутствуешь на том месте, где ты проживаешь постоянно.

Реплика: Дня
три назад были у Панфиловой, задавали очень детально вопросы по каждому из этих
тем, и разбирались в этом во всем. Это неправда.

Александр
Шпунт: Неправда – то, что это принято в первом чтении?

Реплика: Это неверно. Любой человек, приехавший из
Москвы, например, в Самару, может проголосовать там. Для этого он через
Госуслуги или через специальный телефон заявляет о том, что он приехал, ему
говорят, куда прийти. Он приходит со своим паспортом, его фиксируют в общую
общероссийскую базу голосующих, и второй раз он проголосовать в Иркутске и
Якутске, даже если он перелетит в этот же день туда, не может.

Александр
Шпунт: Господа, мы все здесь лоялисты, здесь нет оппозиционных
политтехнологов. Подчеркиваю, по крайней мере, по опыту нашей работы за
последние 15-20 лет. В этом смысле я призываю не к тому, чтобы попытаться это
откритиковать, а я призываю к тому, чтобы этот фактор был учтен. Это важнейший
фактор изменения правил игры, он, конечно же, заточен под президентские выборы,
но если второе чтение – а, скорее всего, он пройдет второе чтение, принятие в
окончательном чтении – на этой сессии, то это будет действовать уже в сентябре,
это будет действовать уже на губернаторских.

Реплика: Мы
к этому готовимся.

Дмитрий
Орлов: Спасибо. Маленькая ремарка Евгения Борисовича Сучкова, и
двигаемся дальше.

Евгений
Сучков: Коллеги, мне приходилось и говорить, и писать о том, что явка, процент
голосования, и легитимность действующей власти напрямую не коррелирует. Вся
история мировой демократии говорит о том, что прямой корреляции здесь нет.

Александр
Шпунт: При колоссальном уважении к вам считаю, что ваше мнение является
уникальным.

Евгений
Сучков: Нет прямой. Она есть, но непрямая. Масса примеров в мировой
истории, когда люди, пришедшие к власти, побеждали с минимальнейшим
преимуществом, и были признаны гражданским обществом властью легитимной, их
легитимность под сомнение никем не ставилась. Поэтому давайте говорить немножко
о другом – не о том, 100 руб. или 50 руб. подарки можно, а есть ли у нас
институты гражданского общества, и как они работают.

Александр
Шпунт: Об этом мы можем говорить бесконечно.

Дмитрий
Орлов: Существует фактический консенсус-прогноз в экспертном сообществе
по поводу того, что эти поправки реально расширяют избирательные права граждан,
и реально либерализуют избирательное законодательство, увеличивая доступ.
Возможно, здесь мы не видим какими-то подводных камней, о чем говорит Александр
Владимирович. Значит, увидим, может быть. Тем не менее, консенсус-прогноз
другой.

Владимир
Шаповалов, заместитель директора Института
истории и политики МПГУ: Дмитрий
Иванович и коллеги, спасибо за замечательный доклад, который дает возможность
сейчас и в последующем анализировать ситуацию. Вопрос, который обозначен в
докладе, вернее та дихотомия, которая приведена в названии – «Новые губернаторы
и старые элиты», – если позволите, я хочу немножко еще уйти в сторону от
названия. Это одна дихотомия «Новые губернаторы и старые элиты», но существует
вторая дихотомия – это потребности президентской кампании, потребности президента
в целом, и интересы губернаторов. Частично об этом сказал Александр
Владимирович. Но я хочу сказать, что все ведь не заканчивается 2018-м годом. И
потребности президента, президентской власти, федеральной власти в целом, и
интересы губернаторов, эта тема выходит далеко за рамки 2018. Она выходит и в
2024 год, и дальше. То есть, по сути, речь идет о том, что сейчас те изменения
в губернаторском корпусе, которые происходят – это, на самом деле, очень
серьезная заявка на перезагрузку региональных элит. И эта заявка, как мне
кажется, идет от федерального центра, и должна идти, естественно, и она
является вполне естественной. Это такие губернаторы на вырост, на следующий
срок после 2024. То омоложение кадров, которое происходит – очень серьезный
процесс. В этой связи начавшаяся перезагрузка элит с высших должностных лиц, она
не может проходить в условиях старых элит. И противоречие, которое здесь
существует, оно состоит в том, что для врио, для тех новых лиц, которые
появляются в регионе – особенно если это варяги, а мы ведем речь именно о
варягах, – зона комфорта – это консолидация элит, какой-то договор с элитами, это
не борьба, не война, а компромисс. Но эта зона комфорта для врио невозможна, потому
что на то этот человек и послан комиссаром в регион, чтобы изменить ситуацию. И
в этом элитном междусобойчике, который существует сейчас в этом регионе, каким-то
образом внести изменения, драйв, и существенным образом поменять элитные
расклады и поменять, перезагрузить элиты. В этом смысле не знаю, насколько
интересы губернаторов, интересы этой перезагрузки элит, которая идет от
федерального центра в качестве сигнала, насколько они совпадают и совпадут в
реальности. Поэтому это первый момент, на который мне бы хотелось обратить
внимание. По сути, те варяги, которых мы сейчас видим в регионах, они, наверное,
должны внести достаточно существенные изменения и в элитные расклады, и в стиль,
и в окружение.

Второй момент – это элиты
и электорат, население. И в этом смысле интересы элит, запрос элит и запрос
электората не всегда совпадает. Запрос на перемены, варяги этому запросу
соответствуют как никто, поскольку это те фигуры, которые могут дать надежду на
перемены. Насколько те фигуры, которые пришли сейчас в регионы, способны на это
– время покажет. Но мне кажется, что здесь есть определенный задел для того,
чтобы все-таки внести изменения в ту во многом статичную ситуацию, которая
существует в ряде регионов. Спасибо.

Михаил
Нейжмаков, ведущий
аналитик Агентства политических и экономических коммуникаций:

Прежде всего, хотелось
пару слов сказать по темам, поднятым уважаемыми коллегами. Упоминались
горизонтальные перемещения из региона в регион. Можно вспомнить еще один случай
как минимум, который сейчас забыли – это Илья Михальчук, который перешел в свое
время с моста мэра Якутска на руководителя Архангельской области. Тоже пример
проблемный. Но если брать шире, то, как минимум, одно горизонтальное
перемещение мы знаем вполне эффективное. Далее Кожемяка, который переходил, уже
прошел несколько регионов у нас.

Другая тема, поднятая
сегодня – это насколько антирейтинг губернатора может повлиять на результат
главного кандидата на президентских выборах по его региону. Но, мне кажется, не
стоит переоценивать этот фактор, поскольку мы видели выборы в 2012 году как в регионах,
где «Единая Россия» при том же самом губернаторе, который не менялся, выступала
не самым сильным образом, уже через несколько месяцев без смены губернатора
результат был в 1,5-2 раза больше. То есть на президентских выборах протестное
голосование сжимается до традиционных исторических очагов протеста, которые
есть в данном регионе. Скажем, как в Перми Ленинский район, который все время
на федеральных выборах голосует за либеральные силы. И нейтрализовать эти очаги
– это многолетняя работа, и никакой самый сильный губернатор не сможет сделать,
условно говоря, из Свердловской области Кемеровскую, тем более за очень
небольшой…

Дмитрий
Орлов: Вряд ли такую задачу стоит ставить.

Михаил
Нейжмаков: По Севастополю. У нас в докладе
учитывается эта история с на тот момент 11-ю партиями, которые заявили о
выдвижении единого кандидата от той внутриэлитной напряженности, которая есть в
городе. В принципе, и возможность каких-то внутриэлитных договоренностей, которые
снизят эту информационную бесконечную войну в городе президентским выборам, тоже
исключать нельзя. То есть здесь разные сценарии могут быть.

По глобальным вопросам, отраженным
в докладе. Хотелось отметить не самую распространенную в прошлые годы
тенденцию. Тут уже упоминался случай Любимова в Рязанской области, когда пришел
губернатор варяг, и все помнят традицию – пришел варяг, поменял всех на своих
земляков. А там происходит ровно наоборот – старая команда Олега Ковалева
никуда не делась, сам Ковалев остается советником губернатора. И это не случай
одной только Рязанской области. То есть такая весьма осторожная кадровая
политика либо с минимальными переменами, либо практически без них, наблюдается
и в той же самой Бурятии, где новых назначений было не так много после прихода
Цыденова. В Марий Эл Евстифеев сказал на первом заседании регионального правительства,
дал понять, что дает шанс прежней команде как-то себя проявить.

Понятно, что здесь характер
самих регионов того, в которых происходят такие назначения, имеет значение, то
есть не все кадры со стороны готовы ехать в регион проблемный и не самый
богатый. И то, что это именно тенденция, показывают, например, недавние
поправки в Федеральный закон «О государственной гражданской службе», который
повышает до 70 лет возможность для руководящих работников регионального уровня
продолжать свою работу. Это не только попытка привести нормы для федеральных
чиновников в соответствие с положением региональных, но и отражение такого
кадрового дефицита на местах. Возможно, эта тенденция себя еще проявит.

Отметим также, что целый
ряд назначаемых врио губернаторов, которые новой волны, не связаны напрямую и
явно с ведущими корпорациями, которые работают в этом регионе. То есть
Бречалова нельзя назвать ставленником какой-то из корпораций, имеющей интересы
в Удмуртии. Это тоже, может быть, тенденция, которая будет дальше определять
политику федерального центра в некоторых регионах.

Последнее. Проявляются
новые подходы в попытках губернаторов перестроить именно муниципальную политику
в регионах, в которые они пришли, самыми разными методами, в том числе
экономическими. Скажем, стоит обратить внимание на заявление того же любимого в
Рязанской области или его коллеги в Новгородской, в вопросе мусорных полигонов
в этих областях. На самом деле, мусорный полигон – это ведь огромный пласт
часто теневой экономики.

В данном случае такое
внимание к проблеме может привести к серьезной перестройке муниципальных элит, которые
экономически завязаны на эту тему.

Андрей
Тихонов, эксперт Центра
политического анализа:

Мы много говорили о внутриэлитных
противоречиях в регионах, но почему-то мало внимания уделяем тому, чего хочет
электорат от губернатора. Считаю, что не стоит недооценивать уровень социальной
напряженности, который у нас сложился в большинстве из тех регионов, где
назначены новые губернаторы. Люди устали от того, что уровень жизни у нас не
повышается. Та же Карелия, основная причина отставки Худилайнена была, как
известно, нерешенность проблемы с ветхим и аварийным жильем. Я считаю, что это
основная проблема. В том же самом Ярославле качество жилищного фонда довольно
катастрофическое. Поэтому приход новых губернаторов связывается с большими
надеждами, и всех их можно назвать губернаторами надежды. Тут говорилось, что в
принципе ситуация может быть опасной, и я вижу опасность в том, если эти
надежды не оправдаются. А оправдаться они могут только вместе с общим ростом
экономики. Вряд ли мы можем надеяться на то, что какой бы талантливый ни был
технократ в том или ином регионе, что он сможет резко увеличить экономические
показатели регионов, и о проблемах мы говорили, что это задолженность, закредитованность
регионов. Как это будет решаться, пока не совсем понятно. И в докладе таких
прорывных инициатив от новых губернаторов мы не видим. Есть, конечно, определенные
успехи у многих из них, но тут требуется довольно серьезная системная работа по
привлечению инвестиций. Почему-то мы забыли этот термин по росту экономики.
Спасибо.

Заславский Сергей, научный руководитель Центра
общественно-политических проектов и коммуникаций, доктор юридических наук:

Уважаемые коллеги, к
новому электоральному циклу мы подходим с ощутимыми тектоническими сдвигами. Я
готов поделиться теми, может быть, наблюдениями, которые ощущаются. Прежде
всего, мы видим, что изменилась модель административного ресурса. Прежние
линейные модели мобилизации электората, когда в основе договоренность с элитами,
потом дается команда, потом команда проходит и избиратель голосует. Такая
модель уже работает не везде, не повсеместно. И любые попытки такого жесткого
администрирования на выборах в прежней логике, они технологически, может быть, и
возможны, но сопровождаются в условиях изменения информационных коммуникаций
ощутимыми репутационными потерями. То есть минусы от таких примитивных
технологий могут очень сильно перевесить их плюсы. Поэтому ни один новый
пришедший губернатор в полном объеме не может встать на рельсы прежней, годами
отлаженной выборной машины. Так или иначе, она будет модернизирована.

По элитам. Элиты не
монолитны. Те перемещения, которые были проделаны, те изменения, которые
произошли в губернаторском корпусе, они приводят к нарушению годами
складывавшихся неинституциональных межличностных коммуникаций, а все они
коммуникации межэлитные. Это объективно, особенно в тех регионах, где
предшественники ощутили на себе практику уголовного преследования. В
значительной части регионов это сужает стартовые возможности лиц выстраивать
свою систему условий в диалоге с новыми губернаторами.

Прозвучала тема, что
перешедшие из федерального центра утрачивают свои ресурсы. В долгосрочной
перспективе очень часто да. В среднесрочной и краткосрочной перспективе –
никогда нет, потому что ресурс оставленной должности – это эффект долгоиграющий,
до полугода точно. Наоборот, происходит приплюсование.

По повестке федеральных
выборов. Ранее у нас был сдвоенный электоральный цикл. Его сейчас не будет.
Соответственно, те практики, которые ранее отрабатывали на парламентской
кампании, потом что-то меняли в президентской, но уже не могли изменить закон, тут
ситуация другая – есть временной разрыв между окончанием одной кампании и
стартом другой кампании. Соответственно, есть некая мирная передышка
политтехнологов и законодательной власти, которые что-то еще могут где-то
точечно поправить, если вдруг обозначилась дефектная норма.

Еще один важный момент –
избирательные технологии. Их сейчас запускают. Говорили об отмене
открепительных технологий. Я почему задержался. В Центризбиркоме сегодня
публично обсуждались эти избирательные технологии, процедуры, которые будут
применяться при отмене открепительных удостоверений. Чтобы не отбивать хлеб у
коллег из ЦИК и у пресс-службы ведомства, я не буду сейчас подробно говорить, но
будут точно в экспериментальном порядке определенные технологии обкатаны именно
на губернаторских выборах, на региональных выборах, что совершенно нормально.
Сегодня сидят наши коллеги, электоральные юристы, наши с Максимом Сергеевичем
заклятые друзья Бузин и Любарев, и под телекамеры тестируют это все на прочность
и на возможность двойного применения. Так что там работа идет, идет она
публично, так что есть возможность еще в этот процесс подключиться, своими
опасениями поделиться, у кого они есть.

Второй момент, очень
важный, но о нем почему-то все забывают, или, может быть, помнят, но не
публичат. В тот момент, когда кандидаты в президенты выйдут на финиш
избирательной кампании, губернаторы уже отпразднуют свои 100-дневки. Стало быть,
кандидатам в президенты придется отвечать, во многом как-то позиционироваться, а
основному кандидату, его штабу брать в расчет, насколько успешно, эффективно
исполнены предвыборные обещания представителей губернаторского корпуса, с
которыми они шли на выборы, потому что инаугурация уже пройдет, настанут
суровые будни, начнется реальная работа, и, да, избиратель будет задавать
вопрос: «Что сделано с сентября по март? Время было». Это важный вопрос, это
нужно отдельно включать региональным компонентом будущей федеральной повестки
выборов. Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Спасибо, Сергей Евгеньевич. Уважаемые коллеги, мы работаем более
двух часов, в обычном для нас формате. Дискуссия была сегодня напряженной, затрагивала
как принципиальные аспекты организации избирательной кампании, политической
ситуации в регионах, так и ситуацию в отдельных регионах, где аспекты отдельные
технологические. На мой взгляд, дискуссия была очень полезная, плодотворная и
детальная. Всем спасибо за нее. И мы продолжаем нашу работу. До свидания.