Дмитрий
Орлов, генеральный директор Агентства политических и экономических
коммуникаций, член Высшего совета партии «Единая Россия» (модератор дискуссии):
Уважаемые
коллеги, мы начинаем очередное заседание экспертного клуба «Регион». Я хотел
сказать перед началом, что вышел наш сборник «Региональная политика». Он будет
презентован послезавтра, 13 сентября, в ресторане «Светлый». Все коллеги
приглашены. Ждем вас.

Единственное мое замечание в связи со
сборником. Мы объявляли конкурс на лучший слоган, связанный с этим сборником.
Нам пришло много слоганов. Например, Валерий Федоров, генеральный директор
ВЦИОМ, предложил Welcome to the hell, Рыков – «Региональная политика –
влияние связи». А побеждает политолог из региона Вячеслав Зикеев со слоганом
«Региональная политика – 85 оттенков демократии». По-моему, очень достойно.

Мы посовещались и решили, что этот
слоган оптимальный. Господин Зикеев получит свой сборник на нашей презентации, и, конечно, все коллеги, которые собрались за этим столом, и не только они.

У наших коллег сегодня протекла крыша.
Но она устояла. Нелегок путь, но ветер века, он в наши дует паруса и выдувает
влагу, которая разрушает крыши.

Мы сегодня обсуждаем выборы 2018 года,
общие тренды и региональные особенности. В частности, влияние федеральной
власти и национальной повестки дня на ход кампании, высокая дифференциация
результатов по территориям и ее причины. Обращаю внимание, что повестка была
создана до наблюдаемых результатов. Третье: выборы губернаторов, интересы элиты,
качество конкуренции, структура поддержки провластных кандидатов. Четвертый
пункт: региональные и муниципальные кампании. Пятое: партии перед новыми
вызовами, в частности вызовы для «Единой России».

Как это часто бывает, Агентство
политических и экономических коммуникаций подготовило доклад «Выборы-2018:
общие тренды, региональные особенности». Он у вас есть. Он будет опубликован в
15:00 на корпоративном сайте, портале «Региональные комментарии» и, я надеюсь,
на сайте агентства REGNUM.
Кроме того, он традиционно вызвал значительный интерес СМИ.

Мы отмечаем, что выборы
продемонстрировали гибкость и устойчивость сложившейся в России политической
партийной системы. Власть сохраняет контроль над политическим процессом, а
парламентская позиция – и это новый тренд – демонстрирует, что может
канализировать протестные настроения, обусловленные преимущественно
региональной спецификой.

Несмотря на очень значительный резонанс
вокруг протестного голосования (все только это и обсуждают – четыре региона, где
будет второй тур, и три территории, где на выборах в законодательное
голосование относительное большинство получила компартия), «Единая Россия»
сохраняет политическое лидерство. Хотя победа была одержана в непростых
условиях.

Критерии доминирования партии меняются.
Лидерство партийного списка с результатом от 30 % представляется на этих выборах
и далее очевидной победой. 35 % – убедительной победой. Это наше понимание новых
критериев.

Результаты губернаторских кампаний по
регионам оказались заметно дифференцированными, так как проходили в субъектах с
различающимися условиями и политическими традициями.

Мы выделяем группы, которые есть в
докладе. Патерналистские регионы с традиционно высоким уровнем
консолидированного голосования: Кемеровская и Тюменская области. В одном случае
традиции политической консолидации, в другом – корпоративной. Копина можно сюда
же отнести, хотя результат относительно невелик.

Вторая группа – регионы с протестным
потенциалом, где тем не менее удалось достигнуть консолидированного
голосования или очень высокого уровня электоральной поддержки основного
кандидата: Магаданская, Воронежская, Самарская и Орловская область. Неожиданный
результат у господина Клычкова.

Третье – регионы с традиционно высоким
уровнем протестных настроений, которые проявлялись в ходе прошлых кампаний, и
при этом высокий уровень электоральной поддержки основного кандидата стал
возможным на фоне элитных договоренностей. Это Новосибирская (Травников) и
Омская (Бурков) области.

Четвертая группа – традиционно
протестные регионы, в которых победа основного кандидата состоялась на фоне
заданной им позитивной повестки, а также внутриэлитных договоренностей и
дробления голосов оппозиционных избирателей между несколькими кандидатами. Это
Амурская область, Алтайский край и Республика Саха.

Пятая группа – регионы с нишевым
протестом голосования. То есть протест охватывал только часть избирателей, не
растекался, умеренно канализировался. Это Московская, Ивановская,
Нижегородская, Псковская область, Красноярский край и Москва.

Шестая группа – регионы второго тура.
Их мы анализируем специально и достаточно детально.

Что предопределило второй тур? Я
постараюсь тезисно рассказать, а далее можно обсудить детали. Первое –
традиционно высокий уровень протестных настроений. В большинстве регионов второго
тура – я прошу обратить на это внимание – результаты «Единой России» на думских
выборах 2016 года были ниже общероссийских. Например, 38,98% в Приморском крае,
37,31% — в Хабаровском крае, 38,06% — в Хакасии, а по стране было 54,2%. То
есть результаты предсказуемые, если играть вдолгую.

Во-вторых, эффективная кампания
основного оппозиционного кандидата, которая позволила ему объединить часть
протестных избирателей. Это пример Фургала в Хабаровске.

В-третьих, в ряде регионов второго тура
не все кандидаты от парламентской оппозиции преодолели муниципальный фильтр.
Классический пример: Волов и Шевченко. Шевченко не преодолел – мы видим
результат. Протестные голоса распределились по всем оппозиционным кандидатам, и
все равно ситуацию привели ко второму туру.

В-четвертых, действовали дополнительные
факторы электоральной мобилизации в пользу оппозиции. Например, в Хакасии
избирали депутатов Верховного Совета и проходили резонансные муниципальные
кампании.

В-пятых, серьезная интенсивность
критических информационных волн против глав регионов в прессе, в том числе до
выборов. Классический пример – история со Струниным во Владимирской области,
которая даже привлекла интерес Путина. У Светланы Орловой уже тогда были
имиджевые проблемы.

В-шестых, вероятность второго тура
повышало наличие влиятельных региональных элит, привыкших к автономии от
губернатора. Такова, например, особенность Приморского края.

Я хотел обратить внимание на то, что у
каждого из этих регионов есть особая причина второго тура. Авторитарный жесткий
стиль в отношении элиты и групп населения у Орловой, вызвавший протест. Элитные
проблемы в Приморье. Очевидная незаметность присутствия Шпорта в Хабаровске и
слабая технологическая кампания. И усталость от Зимина в Хакасии. То, что Зимин
не менее проблемен для избрания, чем, например, Карлин в Алтайском крае, было
очевидно в феврале. Тем не мене, мы наблюдаем то, что наблюдаем.

Мы предполагаем, по аналогии с
партийными выборами и выборами в заксобрание, что для последующих
губернаторских кампаний ожидания от результатов основных кандидатов должны быть
снижены. Победа в первом туре – хороший результат. Уровень поддержки 60-70% —
очень хороший результат. Более высокие результаты характерны для
патерналистских регионов. Отмечаем проблему усталости. Она свойственна не
только для Хакасии, но и, допустим, для Морозова.

Далее. Региональные муниципальные
выборы – изменение формата лидерства «Единой России». Хотел бы обратить
внимание, что пенсионная реформа стала заметным, но не единственным фактором,
влиявшим на региональные муниципальные компании. Много причин. По итогам
выборов территории, где проходили выборы в региональное заксобрание тоже можно
разделить на несколько групп.

Патерналистские: Кемеровская,
Ростовская область, Республика Башкортостан, Калмыкия. Традиционно протестные
регионы, где «Единой России» удалось добиться более высокого, чем ранее, уровня
поддержки: Якутия. Территории с сохранением лидерства «Единой России» при
заметном уровне протестного голосования. Есть их список. Четвертый раздел –
территории, где список «Единой России» уступи лидерство компартии: Иркутская,
Ульяновская области и Хакасия.

Среди административных центров и
регионов, где проходили выборы в представительные органы, были, как традиционно
проблемные для «Единой России», например, Красноярск, так и города, где партия
выступила уверенно. Классический пример – Волгоград.

Далее мы излагаем четыре риска для
«Единой России». Первое – слишком тесная ассоциация партии с губернаторами,
имеющими заметный антирейтинг. С губернаторами, от которых население испытывает
усталость, высокая ассоциация с «Единой Россией» — это политическая и
технологическая ошибка.

Во-вторых, даже в тех регионах, где
«Единая Россия» попыталась дистанцироваться от негативных настроений в адрес
губернатора, это было сделано поздно. То есть скорость реагирования,
адекватность анализа и политических технологий. Тут мы приводим пример с
Забайкальским краем.

В-третьих, исторически высокий уровень
поддержки оппозиционных сил на фоне красного административного ресурса и
формирования элитной коалиции вокруг компартии. Это Иркутская область. Там,
безусловно, уникальный регион.

В-четвертых, сохранение традиционных
зон протестного голосования. Самое интересное, что «Единой России» удалось
успешно выступить в ряде ранее проблемных для неё территорий. Их мы тоже
отмечаем.

Важная роль, которая позволила
существенно уменьшить негативные последствия кампании против пенсионной
реформы, сыграли инициативы федерального руководства «Единой России» по отмене
пенсионных преференций для парламентариев. И заявление Путина сыграло роль.
Однако активность федерального руководства партии не могла в полной мере
компенсировать проблемы региональной повестки.

Мы анализируем далее детально
результаты оппозиционных партий на региональных и муниципальных выборах. Здесь
есть парадокс. Не потому что политолог Орлов член Высшего Совета «Единой
России». Но парадокс есть.

Хотя успехи оппозиционных сил очевидны
в сентябре 2018 года. Но рост их поддержки в старых точках протеста сработал на
ограничение рисков для «Единой России». Почему? Во-первых, поддержка
увеличилась в традиционных точках протестного голосования. Протест в
значительной степени вычерпан. В ряде регионов произошло перераспределение сфер
влияния между оппозиционными партиями, не затронувшее «Единую Россию» всерьез.
Это дележ протестного поля. Примеры мы приводим.

Далее. Серьезно восстановили позиции
самые разные непарламентские партии: «Коммунисты России», КПСС, «Партия роста».
Конечно, серьезной угрозы для парламентских партий они создать не могут, но
создают новый контур повестки, борьбы.

На первом этапе, сейчас, когда мы
наблюдаем сложности у власти и правящей партии, возрастет интерес и к
оппозиционным, и к непарламентским партиям у разных игроков. Но что показывает
опыт: праймериз «Единой России» уже становились важным стимулом для привлечения
таких политиков к сотрудничеству и выстраиванию внутриэлитных коалиций.

Поэтому мой прогноз, надеюсь имеющий
возможность сбыться – интерес беспартийных региональных и местных политиков к
сотрудничеству с «Единой Россией» в предвыборных регионах может вновь возрасти
в начале 2019 года. Я думаю, что праймериз будут той губкой, которая соберет
наиболее жесткий протестный поток, который ассоциируется с компартией.

Это мой прогноз. Бесплатный совет в
финале: именно в этом направлении, наверное, нужно работать «Единой России».

Я передаю слово Ростиславу Феликсовичу
Туровскому, а затем будет Дмитрий Геннадьевич Гусев.

Ростислав
Туровский, вице-президент Центра политических технологий, доктор политических
наук:
Спасибо. На мой взгляд, по итогам этих выборов можно говорить, что новая
политическая реальность – я бы ее назвал постмартовской – постепенно
формируется и обретает свои черты. Отчасти она моделируется и модерируется
сверху, учитывая, что выборы в регионах у нас традиционно носят тестовый
характер для всей системы. Отчасти процессы идут спонтанно. С моей точки
зрения, учитывая известные результаты, вопрос контроля и управления будет более
важным, чем раньше. И остается открытой вопрос, будет ли этот контроль более
жестким или гибким.

Это в качестве небольшого вступления.
Касаясь основных трендов, связанных с прошедшими выборами, я бы выделил
следующие. Во-первых, рост конкурентности в системе. Причем и в системе в
целом, и в отдельности на левом фланге, поскольку там речь не только об успехах
КПРФ, но и об укреплении позиций ряда партий, которые мы пока привыкли считать
спойлерами, но которые тоже могут пытаться обрести свою собственную
политическую идентичность.

Важно, что попытки подавления
конкуренции на местах обернулись лишь перетоком оппозиционного голосования к
другим игрокам. То есть задача не была решена. Это ярко показали городские
выборы в Красноярске, Екатеринбурге, губернаторские выборы во Владимирской
области.

При этом возникают выборы для всех
партий: и для «Единой России», и для партий системной оппозиции. Если говорить
о вызовах для «Единой России», во-первых, старый запас прочности у партии тает,
и все вопросы о субъектности, идентичности, собственной партийной повестке
будут только обостряться в ближайшей перспективе. Важно также, что проблем для
партии власти в глубинке становится больше, чем в столичных регионах. Это тоже
определенный вызов, поскольку с периферией, видимо, проблем будет еще больше.
Там идет явное накопление недовольства.

Для системной оппозиции, неплохо
выступившей на этих выборах, тоже появляются вызовы, связанные с тем, как она
сможет и сможет ли стратегически распорядиться полученным по итогам выборов
ресурсом. Если говорить о динамике голосования за системную оппозицию, то она
очень неплохая. У ЛДПР рост показателей по всем выбора в заксобрание, и по всем
выборам в региональных столицах, муниципальные собрания. У КПРФ единственное
исключение – снижение уровня поддержки на городских выборах в Волгограде. Там
получился своеобразный результат, и больше подобных случаев не было.

Опять же, вопрос, что будет происходить
с этим ресурсом дальше. Будет ли он быстро распродан или он будет осмыслен, и
позиции партий будут укрепляться. Вопрос большой, поскольку сейчас начнется,
разумеется, приток различных спонсоров и прочих желающих в партии системной
оппозиции. В конечном итоге, это может изрядно подорвать тот потенциал, который
они обретают. Второй тренд – это обновление политического класс. Он было
стимулировано и центром, и избирателями. Это и большое количество новых
губернаторов, которых, может быть, станет еще больше. Помимо прочего, это еще и
рост оппозиционных фракций. Причем самых разных. Появление новых фракций,
которых вообще не существовало во многих парламентах. Приход «Справедливой
России» и ЛДПР в некоторые парламенты, где их тоже раньше не было.

С другой стороны, есть немалая ротация
во фракциях «Единой России». Обновления продолжаются, и по итогам этих выборов
мы имеем большое количество новых политических игроков в регионах на
персональном уровне, которые тоже будут участвовать – причем многие из них,
наверняка, даже не знают, как – в формировании новых политических реалий.

Еще важна тема парламентской квоты,
потому что мы уже видим, как начинает видоизменяться расклад сил, связанный с
будущим электоральным бюллетенем на думских выборах. Видим, что условно
либеральные партии, видимо, начинают выбывать, если говорить про «Парнас»,
«Гражданскую силу», «Гражданскую платформу». И происходит приход новых условно
левых партий: Партия пенсионеров России, КПСС. Получается, они смогут принять
участие в думской кампании.

Я бы отметил в качестве третьего тренда
еще очень конъюнктурный характер голосования. Возникает ощущение, что зачастую
голосование происходил не по причине голосования за кого-то с высоким
рейтингом, а за кого-то с низким антирейтингом. Слишком много очень
конъюнктурного выбора.

Тут яркий пример – Владимирская
область, где произошло активное голосование за технического кандидата, в
котором никто кандидата не подозревал. Это и большое количество примеров
голосования за абсолютно неизвестных, слабых, ни на что не претендующих
кандидатов. Но это важный урок и вызов для власти, если люди в данных условиях
начинают голосовать по принципу «за кого угодно, только не за «Единую Россию»
или «за кого угодно, только не за действующего губернатора». Это весьма симптоматично.

Я бы не торопился с выводом, что этот
процесс стал необратимым, и с выводом, что у оппозиционных партий укрепился
ядерный электорат. На мой взгляд, такие выборы пока делать преждевременно.

В качестве трендов, на которые я
обратил внимание по итогам этих выборов, я отмечаю активное голосование за
кандидатов-женщин. Примеров было мало, но интересно, что почти во всех случаях,
за единственным исключением, кандидаты-женщины получали много голосов. А в
одной случае, при выборе мэров Якутска, удалось выиграть выборы. Возможно, это
тоже говорит о каком-то неудовлетворенном потенциале, который следует иметь в
виду на перспективу.

Четвертый тренд, который я бы выделил – важность качества публичной
кампании, прежде всего для игроков, принимающих в ней участие со стороны
власти. Дмитрий Иванович говорил о причинах, по которым оказались относительно
неуспешными кампании некоторых действующих губернаторов. Я бы отметил одну
характерную почти для всех черту – острые проблемы стала испытывать часть
условно старых губернаторов, которые уже успели поработать некоторое время.

Это примеры Зимина, Шпорта, Орловой.
Еще, с моей точки зрения, при более чем благоприятных условиях кампании
довольно разочаровывающие результаты Усса, можно сказать, одного из самых
опытных публичных политиков в регионах. Возникает ощущение, что старые кадры
начинают терять ощущение реальности. И это вновь подтверждает нашу старую
мысль, что запрос на обновление губернаторского корпуса сохраняется. Вероятно,
федеральному центру по итогу этих выборов нужно будет задуматься о продолжении
этого процесса.

И, конечно, пенсионная реформа как кейс
важна, потому что она резко обострила значимость вопроса работы с избирателями
буквально всех игроков. Результаты мы видим. С моей точки зрения, работа над
публичной повесткой становится предельно важной и для «Единой России», и для
оппозиционных партий. И от того, насколько успешно будет идти работа с
публичной повесткой, будет зависеть и постепенно приближающийся к нам результат
будущей думской компании.

Дмитрий
Орлов: Спасибо Ростислав Феликсович за детальный анализ. Я передам
слово Дмитрию Геннадьевичу Гусеву, затем – Игорь Евгеньевичу Минтусову и Сергею
Александровичу Маркову.

Дмитрий
Гусев, председатель совета директоров Консалтинговой компании Bakster Group:
Добрый день всем. Спасибо, Дмитрий Иванович, что даешь выступить. Я хотел
отметить несколько моментов по поводу прошедшей кампании. Первое – про протест.
Кампания происходила в протестной федеральной повестке с пенсионной реформой.
Что меня поразило во всей этой истории – многие политические силы попытались
возглавить эту повестку, и больше всех были активны коммунисты. Но собрать все
сливки с этого протеста им не удалось. Потому что выгодоприобретателями стали
все партии. Как парламентские ЛДПР, коммунисты и СР-ы, так и непарламентские. У
нас в девяти регионах малые партии прошли 5%-е барьеры и, соответственно,
получили квалификацию на 2021 год. Самые активные непарламентские партии квалифицированы
на 2021 год на Госдуму.

Второе по поводу протестов. Попытки
проводить санкционированные и несанкционированные митинги в день голосования
тоже не имели успеха. Этот протест находился в легитимной форме. В этом смысле
выгодоприобретатель – государство, власть. В смысле, что люди пошли и
проголосовали ногами на участке, а не вышли на улицу, и не превратилось это в
митинги. Хотя попытки навязать эту жестко негативную протестную повестку были.
Но, с точки зрения политтехнологической, важно, что протест распылился и
канализировался в том смысле, что он перенесся на партии: ты против – голосуй.
Вот тебе ЛДПР, «Родина», коммунисты, СР и кто хочешь.

Я уверен, что партийцы всех партий
радуются, что это сработало на них, а не на жесткие протесты и противостояние
власти. Следующее про конкурентность. Активность была колоссальная, но не за
счет того, что партии сами активно работали, а за счет того, что этот протест
сработал на всех. Просто повезло.

Даже у коммунистов, у «Родины», которая
всегда отличалась креативными кампаниями, у других партий я не заметил каких-то
ярких кампаний, которые позволяли бы говорить, что они сделали все, чтобы
собрать эти голоса. Следующий очень важный момент – противостояние политической
и хозяйственной повестки. Все врио и губернаторы шли с хозяйственной повесткой.

Политическую повестку в нескольких
регионах пыталась фиксировать «Единая Россия», когда у неё был слоган «Партия
президента». Я должен сказать, что это сильной прибавки не дало. Например, в
Екатеринбурге разница с прошлыми выборами в гордуму 2%. А слоган у них был
«Партия президента».

Понятно, что в Екатеринбурге есть своя
местная история, связанная с выборами и не имеющая отношения к партийной
системе. Но, тем не менее, людей интересует и волнует хозяйственная повестка. Понятно,
что даже результаты у неё могут быть разные. В Москве Собянин шел с
хозяйственной повесткой, и результаты у него блестящий результат. В Хабаровске
Шпорт шел с хозяйственной повесткой, но, поскольку дороги строятся, мосты
возводятся, оборонка работает, здравоохранение растет, приток туризма на 75% —
казалось бы, все об этом знают – какой-то коммуникативной истории, чтобы людей
в это вовлечь, не хватило. Самоуверенность приводит не всегда к хорошим
результатам. Но посмотрим еще – будет второй тур.

На ночи выборов мы видели, что
некоторые наши коллеги говорили о кризисе политической системы. Хочу сказать,
что есть новые явления и веяния, но то, что «Единая Россия» с реформой получила
хорошие результаты, и проигрыш в Иркутске и Ульяновске вполне ожидаемы. В
Иркутске вообще губернатор коммунист. Ульяновск – тоже традиционно «красный»
регион.

В принципе, запас прочности «Единой
России» сохраняется. Второе – протест канализирован в законные формы. Третье –
все врио губернаторов, кроме одного, где будет второй тур – скорее всего, он
победит, там всего 3% разницы – побеждают, что означает доверие президентскому
курсу. Такой итог.

Дмитрий
Орлов: Спасибо, Дмитрий Геннадьевич. Игорь Евгеньевич, прошу вас.

Игорь
Минтусов, президент Европейской ассоциации политических консультантов,
председатель совета директоров «Никколо М»: Добрый день, спасибо. Я
начну с лирического отступления. Вспомнил малоизвестное стихотворение Евгения
Евтушенко. Оно называется, по-моему, «2050 год». Коротко перескажу его смысл –
приятно пересказывать стихотворения прозой. 2050 год. Большой стадион. В центре
стадиона сидит один зритель. Места на трибунах занимают поэты. Он говорит:
«Хочу послушать поэта из 25 ряда, 18 места. Поэт встает и начинает рассказывать
стихотворение. К чему это я все? Сегодня впервые, по-моему, я присутствую на
заседании уважаемого экспертного любимого мной клуба «Регион», где количество
зрителей – а их восемь человек – гораздо меньше, чем количество выступающих –
их 16 человек.

Продолжая аналогию, в каком-то смысле
слова, есть определенная символика. Если наших слушателей ассоциировать с
электоратом, а участников – с политическим классом, включая «Единую Россию»,
нас гораздо больше, а электорат где-то в углу, но он присутствует.

Теперь по существу. Я буду говорить
серьезно. Доклад, как всегда фундированный, после него очень сложно что-то
добавить. Позиции четко и точно зафиксированы. Тем не менее, воспользуюсь
подходом, который господин Туровский предложил. Одно из его наблюдений было
следующим: я хочу обратить внимание на женщин. Несмотря на то, что их было
мало, я их хочу проанализировать.

Я хочу обратить внимание не на 20-22
региона, где были губернаторские выборы, которые прошли по плану. Я хочу
обратить внимание на те выборы, которые прошли не совсем по плану, где, в
частности, если говорить о губернаторских выборах, кандидат от «Единой России»
не победил в первом туре.

Дополнительное наблюдение к тому, что
было сказано. Интересная история. В этих губерниях, где губернатор не победил в
первом туре, в трех из четырех, работали профессиональные политические
консультанты. Как и в оставшихся губерниях, где кандидат от «Единой России»
победил. Тем не менее, относительный неуспех. Почему?

Разговаривая с коллегами, которые
работали в этих регионах, я пришел к выводу, что те губернаторы, которые не
выиграли в первом туре, три из четырех по крайне мере, аккуратно говоря, давно
не находились в ситуации ярко выраженной конкуренции, когда регистрируют
реальных оппонентов. Они проводили неэффективно, с точки зрения политических технологий,
кампанию. Или, мягко говоря, почти ее не проводили. Я имею в виду Хабаровский
край, Владимирскую область, Приморский край.

Поэтому результаты выборов – я здесь
обращаюсь к своим коллегами политическим консультантам – должны внушить в этой
части нашему классу определенный оптимизм. Все эти старые истории, которые мы
слышали от этих губернаторов в этом году, что надо заниматься делом, народ итак
все видит, зачем тратить деньги на выборную кампанию, народ же все понимает и
знает. Все этих песни, слова, сказки, рассказы идут из 1990-х годов. Сейчас у
нас некоторое дежавю, когда за счет структурированности политической системы –
под ней я понимаю, что «Единая Россия» стала на системном уровне проводить
праймериз и, как ни крути, подняла планку конкурентности на выборах – ряд
губернаторов, особенно старой закваски, они к этому оказались не готовы.

Это первое. Радует, что по моим
экспертным оценкам, если говорить про электоральный фактор, влияющий на
результаты выборов. Если административный фактор, начиная с 2001 года, имеет
контрольный пакет акций, а именно 51% любых выборов – я говорю усредненно – в
любой выборной кампании определяет административный ресурс, а 49% все остальные
факторы, включая личность кандидатов, финансовый ресурс, экспертный ресурс. Это
было в начале 2000-х годов, потому административный фактор стал увеличиваться,
а все остальные – снижаться. На мой взгляд, если все остальные факторы еще пять
лет составляли порядка 30-40%, то сейчас они повышаются и будут повышаться.
Меня как профессионального политического консультанта не может не радовать.

Есть два, с моей точки зрения, важных
главных вывода, помимо точных, конкретных, четких и профессиональных
утверждений моих коллег. Первое – хорошая новость для «Единой России». Я не
могу не согласиться, как ярко выраженный сторонник «Единой России», что
политическая система продемонстрировала свою устойчивость, несмотря на
пенсионную реформу и другие отягчающие факторы. По той простой причине, что был
слишком большой запас прочности. И цифры, которые сейчас получены, это
абсолютно нормально европейской и не только страны, где есть демократические
выборы.

Второй фактор – бронзовение. В начале
этого года было очевидно, что несколько губернаторов – в частности Хабаровской
края и Владимирской области – не очень популярны. Тем не менее, администрация
Президента решила их в очередной раз переназначить, в этом смысле
проигнорировав общественное мнение и локальные элитные консенсусы, которые были
в этих регионах. Второе заключение – эти выборы дают хорошее основание для
аналитиков, которые работают с «Единой Россией» и думаю – а таких подавляющее
большинство – что надо вспомнить Конституцию Российской Федерации, что
единственным источником власти является народ, то есть электорат.

И чем чаще эксперты будут об этом
помнить, тем эффективнее будет выборная кампания, которую они проводят в
интересах своих кандидатов. Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Спасибо, Игорь Евгеньевич. Передаю слово Сергею
Александровичу Маркову. Затем – Павел Викторовичу Данилину и Екатерине
Шамильевне Курабангалеевой.

Сергей
Марков, директор Института политических исследований, член Общественной палаты
РФ:
Спасибо. Во-первых, я хотел согласиться с Дмитрием Ивановичем о важности
будущих праймериз. Потому что явно был увеличен протестный потенциал. Перед
«Единой Россией» встанет задача его канализировать. То, что у Дмитрия Ивановича
прозвучало как прогноз, я бы сформулировал как задание для партийных структур.

Дмитрий
Орлов: То есть «Единая Россия» должна сама канализировать протест?

Сергей
Марков: Она должна параллельно протест через праймериз себя
пустить. Включить активных людей в себя, чтобы они не выступили против этой
системы. Это задание. А справится он с ним или нет, неизвестно, потому что
задание достаточно сложное.

Теперь по результатам. Первое – партия
власти сохранила свои основные позиции. Причем, когда я говорю «партия власти»,
я бы не называл «Единую Россию». Все-таки партия власти – это, прежде всего,
система исполнительной власти и тесно с ней аффилированные…

Дмитрий
Орлов: То есть власть в широком определении?

Сергей
Марков: Тесно с ней аффилированные бизнес-структуры. А «Единая
Россия» — один из элементов партии власти в широком смысле. Понятно, что
ключевую роль играет губернатор, а не руководитель партии «Единая Россия» в
регионе.

Я хотел бы обратить внимание, что где
тонко, там и начало рваться. С моей точки зрения, это снижение того
политического капитала, который я называю «крымским». Он, в целом, начинает
снижаться на федеральном уровне. Причем я думал, что будут федеральные
последствия, поскольку в СМИ второго уровня – качественных СМИ – доминирующая
точки зрения говорит, что «Единая Россия» потерпела серьезное поражение,
причиной которого является пенсионная реформа. Так или иначе, это
консолидированная позиция федеральных качественных СМИ и СМИ второго уровня.

Обращаю ваше внимание, что обнаруженные
проблемы были бы еще больше, если бы не была искусственно блокирована
политическая конкуренция в ряде регионов. Среди них, прежде всего, Владимирская
область. Но среди них и Москва. В Москве не было никакой реальной политической
конкуренции. Здесь было бы огромное количество желающих, причем не обязательно
из яркой оппозиции типа Навального. Это были бы люди, скажем так, почти
системные. Или почти несистемные. Разные люди. Здесь очень много ярких
интересных людей. Если бы они принимали участие в выборах, результаты в Москве
могли бы быть очень и очень другими. Таким образом, во Владимирской области и в
Москве в какой-то мере искусственно партии власти удалось избежать серьезных
поражений.

При этом, как я слышал, «Единая Россия»
не готов воспринять это как серьезную проблему федерального уровня. Причиной
неуспеха называются региональные неудачники сами по себе, в то время, когда
проблем федерального уровня полно. Хотя, с моей точки зрения, выводы будут
сделаны, в частности по пенсионной реформе.

Как я понимаю, главный вывод был сделан
– выступления президента недостаточно. Реформа будет корректироваться и дальше,
потому что имеется негативное политическое измерение.

Мужчина
из зала: В каком виде, как она будет корректироваться дальше? Это
серьезное заявление.

Сергей
Марков: Мне пока трудно сказать, в каком виде. Сейчас будет идти
борьба за то, в каком виде она будет корректироваться. Но еще раз скажу:
воспринято элитными группировками как то, что это серьезное истончение
политического ресурса, главной причиной имеющее пенсионную реформу, то есть не
региональную, а федеральную причину.

Есть противоречия. Официальное
заявление руководства «Единой России», которое главным виновником называет
региональную проблематику. С другой стороны явно консолидированная оппозиция
федеральных органов власти, которая главной причиной считает федеральную
проблематику. Как разрешится это противоречие, мы пока не знаем, но можем
фиксировать его существование как эксперты.

Уже сказано коллегами, что огромные
проценты в ряде регионов получили люди, которые в социологии называются
ноунеймами. Это очевидно типичная канализация политического протеста, которая
свидетельствует, что легитимные каналы канализации протеста в ряде регионов
иссушены, блокированы, не работают. Это серьезный элемент поломки политической
системы, который может иметь в дальнейшем далеко идущие последствия. Конечно,
нужно их восстановить.

Рядом с выбором прошли протесты, а я
оказался свидетелем. Я пошел в книжный магазин, а там был протест против
пенсионной реформы. Я собственными глазами, наконец, посмотрел, как это
происходит. Что могу сказать? Формально он был против пенсионной реформы, но
пенсионную реформу они отрабатывали, как комсомольцы в свое время по поводу
революции в Никарагуа. А про Владимира Путина участники говорили с тем же
энтузиазмом и задором, как те же самые комсомольцы про распределение по
окончанию института или университета. С глубокой чувственностью и
проникновенностью. Конечно, это был типичный протестный митинг.

Сильное преувеличение насчет молодежи.
Средний возраст 25-30 лет. Молодежь существует в нескольких местах и
используется, в основном, для прорыва полиции и таких вещей. Одновременно
обращаю внимание, что идет отработка силовых технологий во время этих
демонстраций. Там координаторы, отряды. Я, наблюдавший различные революционные
процессы, своим опытным взглядом это подметил. Могут сказать, что точно
готовятся силовые акции со стороны протестующих. На этом я закончил.

Дмитрий
Орлов: Спасибо. Сергей Александрович сделал несколько серьезных
заявлений, которые требуют, как минимум, реакции. Я попробую к ним отнестись.
По-моему, в акциях 9 сентября мы не видели никаких – во всяком случае, из
доступного мне массива видеоматериалов – попыток агрессивных действий силовых
групп, боевиков. Я не видел. Другое дело – законность этих акций, адекватность.
Это первое.

Второе. По поводу пенсионной реформы.
Есть один арбитр в политической системе, который принимает конечное решение –
президент.

Все остальные фигуранты, которые
считают себя даже автономными центрами, как выяснилось, не имеют при принятии
подобных решений какого-либо значения.

Соответственно, могут быть любые
какие-то вопросы в элите, обсуждения, но их переход в практическую плоскость
возможен только с санкций президента. На мой взгляд, однажды президент по этой
теме уже высказался, и возвращаться в этой теме снова, это рискованный формат.

Третье по поводу канализации протеста,
что не было легальных форм. Мне кажется, что то, что мы наблюдали, показывает,
что масса легальных форм и способов для канализации протеста.
Выгодоприобретателями стали компартия, другие оппозиционные силы и
парламентские партии. Даже там, где – я об этом говорил, комментируя наш доклад
– серьезные оппоненты власти не преодолели муниципальный фильтр, протест нашел
каналы. Он распределился по другим оппозиционным партиям, включая
непарламентские.

Благоприятным является то, что протест
канализируется естественным образом через парламентские партии. Это значит, что
у нас система здоровая.

Последнее по поводу Москвы. Я не думаю,
что участие, например, «Яблока» в выборах мэра Москвы, существенно изменило бы
ситуацию. Не думаю. Может быть, на несколько процентов был бы ниже рейтинг
Собянина. Но это не был бы результат 2013 года.

Другое дело, что на муниципальных
выборах в прошлом году прозвучали определенные настроения. Они были артикулированы
определенными политиками. Эти протестные и проблемные настроения есть. И они на
этих выборах не получили артикулирования. Политики, которые шли на выборы, не
были последовательными противниками московской власти.

Для легитимности выборов это не создает
проблем. Но в будущем, когда проблемная протестная повестка в городе будет
актуализироваться, это вызовет проблемы. Но, к чести московской власти, это не
их проблема. Если бы «Яблоко» было более последовательно в выдвижении,
соблюдении процедур, я думаю, они бы принимали участие в этой кампании.

Я констатирую, что есть проблема
неучастия этих людей, «Яблока» и неартикулирования той повестки, что была в
сентябре 2017 года, но не московская власть несет за это ответственность. Павел
Викторович Данилин, прошу вас.

Павел
Данилин, исполнительный директор Центра политического анализа:
Спасибо. Я попробую отнестись двумя словами к тому, что высказал Сергей
Александрович, сначала. Наконец-то мы дожили, что Сергей Александрович
записался в оппозицию. Надо же! Или он, на самом деле, вышел в эту толпу, его
там кто-то укусил, обратили, инфицировали. На самом деле, все опасения, которые
есть у Сергея Александровича, не то чтобы яйца выеденного не стоят, они как раз
стоят яйца выеденного. Но если посмотреть пристально на то, о чем он говорил,
то все ровно наоборот.

Оказалось, по итогам нынешних выборов,
что борьба есть, конкуренция есть. Есть куда канализировать протест. Демократия
есть, и главный вопрос – не как все это создать, а как с этим теперь жить. Вот
в чем вопрос. Это вопрос действительно очень серьезный.

Мы смотрим на Приморье. Плюс 3% и
преодоленный барьер. Смотрим на Ульяновскую область — +2% и первое место у
«Единой России».

Десять лет назад мы даже в принципе не
могли представить себе такую ситуацию. А сейчас это абсолютная реальность, с
которой мы имеем дело. Реальность, в которой политтехнолог не рискует получить
уголовное преследование за совершенное нарушение на выборах. Политтехнолог,
который работает на организацию процесса, я имею в виду.

В той же Москве было подано всего лишь
20 жалоб на техническое состояние – где-то не повесили плакат и еще что-то – и
20 жалоб на якобы нарушения, из которых ни одна не подтвердилась. Самая
серьезная из этих жалоб касалась того, что два брата близнеца проголосовали, и
это карусель. Это новая стилистика выборов, в которой мы живем. Она может
кому-то нравиться, а кому-то нет. Но мы с 2012 года выстраивали так называемую
конкурентность, открытость и легитимность, чтобы она всегда была жестко
управляемая так, как нам хочется.

А сейчас мы имеем эту конкурентность,
открытость и легитимность ровно в том виде, о котором мы говорили. Выяснилось,
что тот же муниципальный фильтр – не всегда благо. Надо об этом думать и иметь
с этим дело. Я-то вообще противник губернаторских выборов. Это зло. Но всегда
считалось, что муниципальный фильтр позволяет просто отсекать. А сейчас
отказывается, что он отсекает, а потом получается 35% и второй тур. А если бы
не было фильтров, то набросали бы туда всяких побольше, и, глядишь, они бы размочились,
и проблемы не было бы.

Получается, 282-ая статья против
кандидата, который что-то там сказал – это уже совсем другое дело. Говорят, что
благоприобретатели нынешней кампании – это КПРФ. Я категорически не согласен.
Да, ситуативно КПРФ получила больше всего из этого канализированного протеста.
Но если мы посмотрим на малые партии: КПСС во Владимирской области, КПРФ в
Ярославской области, РППС. РППС не прошла, но у нее все впереди. Там Юревич
может выбирать из большего списка палитры меню, но и руководители этих партий
уже научены горьким опытом.

Поэтому у КПФР и у «Справедливой
России» — у ЛДПР в меньшей мере – после этих выборов должны волосы стоять
дыбом. Даже у Зюганова. Он должен их рвать на своей голове, когда они встали
дыбом. На его глазах партия превращается из той, которая всегда имела
преимущество, первенство среди левых партий, в одну из.

Говорят, что в системные партии побегут
спонсоры. Не побегут. Они побегут как раз туда. Там дешевле. Там проще и там
перспектив больше. А у этих все уже договорено, обязательства взяты друг на
друга на 10-20 лет вперед. Вот она конкуренция.

Я опять скажу, что губернаторские
выборы не нужны, а здесь нужно сделать конкуренцию. Здесь для нас для всех, как
говорил Минченко, возродился, наконец, рынок нашего политконсалтинга, наконец,
появились деньги.

Одномандатники, малые партии, за что мы
должны с вами все бороться? Все мы. Говорят «давайте перенесем со второй недели
сентября на вторую неделю октября». Мы с вами должны бороться за барьер в 2%.
Вот за что мы должны бороться. Вот какой должна быть наша корпоративная идея.

Дмитрий
Орлов: Я всегда выступал за 3%.

Павел
Данилин: Ну, два – это предмет для торга и это как раз то, чем я
хочу завершить свое выступление. Границы нынешней демократии настолько, как
выяснилось, широки. Вообще наша демократия стала демократией соглашений и
переговоров. И где эти переговоры успешно проходят, как в Новосибирске или
Якутии, где побеждает глава Якутска совсем не коммунист и не единоросс. Там
красиво, там все довольны.

А там, где мы продолжаем работать по
старинке, даже учитывая ту самую конкурентность, открытость и легитимность, не
очень хорошо все получается. Я два слова за Ярославль скажу. Вроде бы все
хорошо – всего лишь -3% у «Единой России». Вроде бы держать заксобрание. Тоже
все ничего. Но нехорошо, что с людьми не поговорили. Консенсуса в регионе нет.

А тут вроде и коммунисты больше набрали,
и у СР-ов есть голоса, и у «Коммунистов России», а все равно все недовольны.
Наша система сейчас позволяет делать так, чтобы все были довольны. Это очень
сложно. Придется работать и говорить с людьми, а не просто давить на них. Но
именно сейчас мы получили ту самую демократию, к которой стремимся. И мы с вами
получили рынок для предложения наших услуг. И если мы с вами сможем
поторговаться за два, за три, то нас ждет блестящее будущее.

Дмитрий
Орлов: Спасибо. Ну, будущее рынка и наше можно, наверное,
обозначить формой If you good to mama, mama good to you. Соглашательство и соглашение –
основа. Я должен сказать, что, возможно, для Павла эта реальность открылась.
Мне кажется, она существует уже лет семь. Может быть, просто с канализацией
протеста она стала более заметной. А соглашения есть везде, и без соглашения
политическая система существовать не может. И региональные выборы в том числе.

Сейчас Екатерина Шамильевна
Курбангалеева, затем Фирдус Завидович Алиев и Павел Борисович Салин.

Екатерина
Курбангалеева, директор АНО «НИЦ «Особое мнение»:
Уважаемые коллеги, хочу начать с небольшой зарисовки, которая с позавчера стоит
перед глазами. На некоторых участках в час ночи сидят бабушки-наблюдатели в
памперсах. От КПРФ. В памперсах. Пять часов. И это совсем другая реальность, я
бы сказала. От КПРФ они сидят. Уже час ночи. Одна бабушка говорит: «Еще полчаса
и буду обращаться в генпрокуратуру, в суд, куда угодно». Не отходят. Сидят
около урны, сторожат. К чему я. Может быть, потому что я имела опыт в Ивановской
области – одном из самых дотационных регионов. Для примера, 38 млрд бюджет.
Даже Владимирская область имеет 45-47 млрд.

Дмитрий
Орлов: А Тыва имеет 22 млрд.

Екатерина
Курбангалеева: Там население поменьше. А в
Ивановской больше миллиона. Пенсионная повестка в двух регионах определяла все.
Она недооценена. Я не поленилась, провела несколько фокус-групп, и когда
почитала, что люди говорят, поняла, что идет слом социальной привычки. Он очень
тяжелый. Принятая пенсионная форма – это пуля со смещенным центром тяжести.
Абсолютно непонятно, куда она выйдет. И этими выборами это не закончилось.

Пенсионная повестка проявила несколько
вещей. Первое – это водораздел между губернаторскими и ЗС-скими кампаниями. Он
был достаточно четким. Видно это было не только в Ивановской области.

Просто Ивановская и Владимирская
область – это единственные регионы, где были совмещены, и губернаторские, и ЗС.
В большинстве – либо губернаторские, либо ЗС.

Там были совмещены. И были две модели.
Светлана Юрьевна Орлова возглавила «Единую Россию», при этом партия входила в
кампанию с лучшим результатом. А в Ивановской области, как вы знаете,
Воскресенский отказался возглавить список «Единой России». И две кампании
начали хоть как-то сшиваться за две недели до дня выборов.

Губернаторы в большинстве своем
отказались от обсуждения пенсионной повестки, уходили от ответа. Потому что на
прямой ответ «Ваша позиция?» они не отвечали. «Какова ваша личная позиция?».
Почти все губернаторы испытывали большое затруднение, поэтому уходили в
позитив, хозяйственную повестку. Там, где удалось предложить позитивную
хозяйственную повестку, получилось все более-менее хорошо. И пенсионная реформа
не отразилась на них.

Получается, что партия осталась один на
один с этой темой. Она оказалась в авангарде. Именно пенсионная повестка
определяла выбора. «Единая Россия» все время уходила от собственного
содержания, а тут пришлось поддержать, разговорчики в строю достаточно жестко
прекратить и принять удар на себя. И губернаторы здесь сознательно не прикрыли.

Там, где, как в Ивановской области,
удалось позитивную хозяйственную повестку предложить, результат был хорош. Где
не удалось – во многих случаях второй тур.

Второе, что я хотела бы сказать. СР и
ЛДПР. Эта гипотеза требует перепроверки, но они впервые как никогда работали на
одном и том же электорате, как переливающиеся сосуды. Там, где ЛДПР смог
канализировать, у СР-ов меньше. Где СР-ы смогли, там ЛДПР меньше. Потому что
туда шел протест, на тот, которому стремно было голосовать за КПРФ. По
различным причинам. Идеологически. За КПФР не голосовали, поэтому шли либо в
СР, либо в ЛДПР, на худой конец – в малые партии.

Третье наблюдение. По поводу
коммунистов. Если бы у нас не было малых партий типа «Коммунистов России» и
КПСС, то КПРФ получил бы больший процент. Взять ту же Ивановскую область: 26% —
коммунисты, «Коммунисты России» — 3,5% и КПСС – 2%. Как вы знаете, во
Владимирской области КПСС вообще преодолела 6%, не ведя никакой кампании и даже
сняв кандидата. В последний возможный день там был снят кандидат в губернаторы.

Еще что хотелось бы сказать. Любопытный
феномен даже не Владимирской области, а Тарасенко. По-моему, впервые назначенец
президента выходит во второй тур. Именно сейчас назначенец. Не тот, который уже
провел первый срок. И Шпорт, и Зимин, и Орлова на первом сроке уже побывали,
показали или нет свою дееспособность по мнению населения, а это впервые.
Любопытно, что это именно Приморский край, где замирение элит произошло
достаточно быстро. По-моему, в течение двух месяцев после того как Тарасенко стал
врио.

Во Владимирской области, мне кажется,
неодоценен протест. Нет ни одного района, где Светлана Юрьевна получила бы
больше 50%. Понятно, она проиграла Владимир. Она проиграла половину области с
разрывом в 7-8% от Сипягина. Но даже в более-менее уверенных и лоялистских
районах типа Коврова и Мурома она проиграла. Это свидетельствует, что главы
фактически не подписались под губернатора. Это свидетельство сильнейшего
внутриэлитного конфликта.

Главы там умеют. Более того, там, в
отличие от той же Ивановской области – мне удобно сравнивать, потому что я и
там, и там поработала – во Владимирской области в городских округах, кроме
самого Владимира, главы избираются. Там прямые мэрские сохранены. И у них у
всех на пять лет. В Ивановской области все главы муниципального образования
назначаются на два года. Там вообще временщики.

Что еще хотелось бы сказать. Если
раньше – опять вернуться и закольцевать к пенсионной повестке – рассерженные
горожане держали фигу в кармане, а основой правящей власти были жители городов
500000-, то теперь эти жители 500000- стали нелояльными. Это тоже предстоит
определить.

После выступления президента для меня
это было удивлением. Я думала, что Ивановская область, например, успокоится.
Подходили люди, они действительно ждали спасения от президента, а оно не
пришло. Подходили заслуженные учителя, врачи, обласканные властью, профсоюзные.
Они все сказали: если бы в марте это произошло, мы бы за президента не
проголосовали. Это очень опасная история и этим надо заниматься.

К рассерженным горожанам сейчас
примкнули жители средних и малых городов.

Дмитрий
Орлов: Спасибо, Екатерина Шамильевна. Да, это важный момент.
Вопрос не в городах, а в стратах. Такие настроения есть у лояльных стратов,
которые были опорой власти.

Екатерина
Курбангалеева: Еще один важный момент по
экзит-поллам. По-моему, впервые надо пересматривать методику. Потому что
экзит-поллы показывают меньшую точность, чем могла бы быть. Экзит-полл во
Владимирской области по ФСО давал 54%. Поэтому она не верила и до 21:30, когда
вышла в эфир и сказала, что все у нее хорошо, хотя результаты были другие. Она
не верила в это. А мои дополнительные наблюдения по экзит-поллам говорят, что,
если раньше в число отмолчавшихся входили те, кто были против, то теперь в их
числе и те, кто голосует за «Единую Россию». Потому что за «Единую Россию»
иногда тоже, признаться, голосуют, несмотря на все. Потому что существует некая
атмосфера. Тоже не признаются.

Дмитрий
Орлов: Позволю себе отозваться. Действительно, стыдливое признание
имеет место быть. Точнее стыдливое непризнание своей позиции. Я отмечал его еще
год назад на тех выборах. Со мной спорили коллеги, в том числе социологи.
Социология на этих выборах – не только экзит-поллы, а вообще влиятельная наша
социология – серьезно ошиблась, мягко скажем. И в замерах, и в прогнозах. Вся.
В целом ряде центров. И фонд «Общественное мнение», и ВЦИОМ, и другие службы,
которые раньше давали совершенно близкие к реальному результату оценки.

Это все требует осмысления, требует
осмысления распределение тех, кто не определился с оценкой. Нужны другие
коэффициенты. Требует осмысления методика экзит-поллов, требует осмысления
методика опросов и даже фокус-группы. Вскрывают позицию. Коэффициенты
неопределившихся и их распределение между кандидатами должны иначе считаться.
Имея в виду, что поправка на фигу в кармане, а фига эта очень существенная.
Сейчас Фирдус Завидович Алиев, потом – Павел Борисович Салин и Андрей Максимов.

Фирдус
Алиев, координатор Экспертного института социальных исследований: Спасибо
большое. Уже большинство аргументов или суждений, оценок дано, и я со многими
согласен. Дам несколько дополнительных акцентов, которые, может быть, дополнят
палитру нашего общего представления, что это все-таки было.

В первую очередь, давайте вспомним, с
какой общественной и внутрицеховой оценкой «Единая Россия» заходила в эту
избирательную кампанию. На фоне развернувшейся практически в мае информационной
кампании вокруг пенсионной реформы. И все прогнозы были сведены к тому, что
все, капец, на этом «Единая Россия» себя полностью похоронит. Крайняя оценка
была популярной и активно сопровождалась медийно.

По факту, ну, да, что-то где-то
потеряла. Но, в целом, устойчивость и, как коллега Минтусов сказал, запас
прочности оказался таков, что этот рейтинг, который «Единая Россия» сама
приобретала или пользовалась рейтингом президента, направила на реализацию
необходимой, но непопулярной меры. Этот пример коллеги уже приводили на других
площадках, но очевидно, что в европейской и общемировой практике партии, которые
решались на столь существенное преобразование социального бытия своих
избирателей, к следующей избирательной кампании подходили, практически потеряв
все, что за ними было. Пока с «Единой Россией» это не произошло. Колебание
рейтинга на минус, но еще есть запас, который можно с этой площадки дальше
смотреть.

Коммунисты точно. За мою практику
наблюдений не было никогда у тех же коммунистов какой-то общей объединительной
глобальной идеи, кроме борьбы за идеалы прошлого. Впервые была общефедеральная
информационная повестка, которую коммунисты могли оформить в более яркие,
эффективные механизмы воздействия на население. Тем не менее, мы видим, начиная
с провала всероссийской акции, заканчивая редкими историями, связанными с
успехами на тех территориях, где у них исторически более крепкие позиции и так
были. Приращение «красного пояса» произошло в единичных случаях, но это не
приобрело глобального характера.

Третье замечание. Малые партии, которые
все здесь радостно назвали предвестниками изменяющейся рыночной конъюнктуры и
политтехнологических услуг. Возможно так. Но у меня есть ощущение, что эти
успехи малых партий – это нечто иное. Вернее оценка этого успеха приведет к
нечто иному. Я думаю, должен начаться объединительный процесс этих партий,
чтобы они могли четче и яснее выражать интересы той аудитории, которой они
сейчас смогли понравиться.

За счет чего будет происходить это
объединение: за счет внутренней энергии владельцев этих брендов, за счет
чьего-то внешнего участия, будь то спонсоры или иные участники глобального
рынка. Один из итогов этой избирательной кампании – предвестие возможного
переформатирования политического поля. А на фоне того, что мы много лет говорим
о потере интереса к парламентским партиями – даже не к ним, а к той системе
управления, которую они законсервировали, забетонировали за последние годы
вокруг своих текущих лидеров – здесь явно будут изменения. Даже некий успех
ЛДПР и коммунистов для текущих лидеров этих партийных брендов – это скорее
предвестник окончательного и бесповоротного завершения их эпохи.

Потому что те, кто внизу этих брендов
добился успеха, будут требовать своей доли в управлении федеральными командами.

Четвертое финишное замечание совсем
практическое. Можно констатировать, что наличие вторых туров – это четкое и ясное
доказательство конкурентной борьбы, того, что здесь все живо и здорово, и это
так. Но можно говорить и, что это слабость политического управления своей
территорией. Мы этих коллег знаем – губернаторов и их руководителей
политических блоков, которые считают, что их политическая деятельность должна
быть активизирована в период, предшествующий избирательной кампании, и, дай
бог, в самой избирательной кампании, а дальше само как-то должно происходить.

В связи с этим усилие политического
управления концентрируется на этот короткий промежуток, а дальше все само
происходит. Тут коллега Гусев подробно рассказывал про губернатора Хабаровского
края, у которого выдающиеся достижения. Если даже население этих достижений не
увидело, значит, люди, которые должны были отвечать за информационную политику
губернатора. Не в период даже избирательной кампании за счет привлеченных
специалистов, а в тот период, когда губернатор все это время работал, об этом
никто особенно не узнал. Вот оно качество политического управления.

А уж во время кампании тем более. Еще
один фактор. Те, кто улетел во второй тур, не оценили, что эта работа должна
быть постоянной, безостановочной, не прерывающейся на отдельные эпизоды,
связанные только с выборами. Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Спасибо большое. Павел Борисович, прошу вас. Затем Максим
и Андрей. Очень прошу вас, коллеги, полапидарнее. У нас осталось полчаса, а
коллег за столом еще много. А у нас традиция, чтобы высказывались все.

Павел
Салин, директор Центра политологических исследований Финансового университета
при правительстве РФ, кандидат юридических наук:
Спасибо. Чтобы быть лапидарным, я хотел бы построить свое выступление не в
форме тезисов, а в форме вопросов. У меня по итогам этих выборов гораздо больше
вопросов, чем ответов. Фактура, которую мы получили по итогам выборов,
оставляется широкое пространство для интерпретаций. Один тезис я мог бы
озвучить в недискуссионной форме. Он был озвучен в начале круглого стола.
Власть по итогам этих выборов получила для себя не то чтобы неприятный, но
точно неожиданный сигнал, но большой плюс, что он дошел в рамках
предусмотренных законом электоральных процедур, а не через улицу. Это
совершенно точно. Политическая и партийная системы задачу канализации протеста
выполнили. Но подчеркну – только в данном случае. Что будет в перспективе года
– большой вопрос, не перейдет ли протест в уличный. Пока политическая и
партийная система справилась.

Озвучу основные свои вопросы. Первый:
«Единая Россия» на выборах победила или нет? С одной стороны, говорят, да, проигрыш
впервые с 2007 года по партийным спискам в трех регионах. С другой стороны, с
учетом одномандатников, контроль над законодательными собраниями. По крайней
мере, так заявил господин Турчак.

Второй очень серьезный вопрос. А тот не
очень хороший или нехороший для «Единой России» и для четырех губернаторов
второй тур, что это: результат совокупности недоработок отдельных губернаторов
и их команд или то, что прогнозировали коллеги еще год назад в ряде докладов,
что Россию к 2020 году или чуть раньше ждет та антиэлитная или
антиэстэблишментная волна, которая сейчас наблюдается на Запад? Не есть ли это
голосование сейчас против эстэблишмента, пока против его наиболее слабых
звеньев? Там, где есть недоработки. Потому что, знаете, те кандидаты, которые
выдвигались на губернаторские выборы и вышли во второй тур, ни один из них не
претендовал на то, чтобы стать губернатором.

Они сейчас в таком же положении, как
Трамп, когда он победил на партийных праймериз. Когда он победил там и стало
ясно, что он должен быть кандидатом, оказалось, что у него нет необходимого
количества избирательных штабов, чтобы вести кампанию.

Они сейчас в такой же ситуации. Никто
всерьез не закладывался даже на выход во второй тур, и раз – они выходят. Не
является ли это следствием антиэлитной волны, которая пришла в Россию?

Дмитрий
Орлов: «Фургал как Трамп» — это тема для серьезного исследования.

Павел
Салин: По крайней мере, может быть, он будет так же нелепо
выглядеть. Но я не уверен, что его ждет победа. И с этим связан следующий вопрос:
а сейчас, когда представители контрэлиты почувствовали вкус возможной победы –
я имею в виду не тех, кто вышел во второй тур, а вообще – сможет ли власть
сохранить контроль над повесткой дня, когда очень много моментов повестки
негативны и угрожают политической системе?

Коллеги в докладе хорошо написали,
справедливо, как и весь доклад, но я бы хотел отметить один момент. Господин
Носов победил в Магаданской области, варяг, врио, в традиционно протестном
регионе. От себя добавлю – второй результат среди всех 18 регионов, где были
выборы, а не заксобрание учреждало. Второй после Кемеровской области. В
Кемерово понятно, там работал ресурс Тулеева. А здесь почему? А не потому ли,
что господин Носов единственный среди губернаторов, за исключением коммуниста
Левченко, высказался официально резко против пенсионной реформы. Этим он
фактически выбил повестку у своих оппонентов, которые хотели его
позиционировать как варяга, и выступил в роли защитника интересов северян.

В СМИ это было интерпретировано и
подано. Этого было достаточно. Вопрос: а не возникнет ли определенный соблазн?
Удастся ли удержать контроль над повесткой? Понятно, что этот его шаг был
согласован, но не станет ли это определенным негативным примером?
Коллеги здесь говорили, что социология становится менее точной. Когда идет
разрушение того, что называют спиралью молчания, социология начинает давать
сбой. Складывается ощущение, что сейчас разрушается спираль провластного
молчания, которая была в России последние 15 лет. Это пока предположение,
потому что рано делать выводы.

Она существовала 15 лет. Отсюда это
стыдливое признание или непризнание на экзит-поллах, что голосовали или нет за
«Единую Россию».

Следующий вопрос о том, что касается
победы или непобеды коммунистов. Большой вопрос: чья это победа на региональных
выборах в заксобрание: федерального бренда и его руководства в преклонном
возрасте или местных отделений? И вопрос, как смена поколений наложится на
процесс транзита власти в оппозиционных партиях. В первую очередь, в КПРФ, а во
вторую – в ЛДПР.

И самый главный вопрос: как власть на
все эти вызовы сейчас отреагирует? Я думаю, что системного ответа не будет.
Есть отрезок: точка А – нынешние выборы, точка Б – следующие выборы в 2019
году. По итогам следующих региональных выборов будет дан системный ответ, и
может быть, этот ответ будет лежать в совсем другой плоскости, нежели
оптимизация электоральных процедур. Может быть, вообще пойдут по пути
минимизации электоральных процедур. Такой вариант возможен.

Дмитрий
Орлов: Спасибо. Предварительные и диагностические ответы надо
искать в том огромном массиве, который не дает ответа на целый ряд вопросов интервьюеров.
Там наши загадки и ответы, на мой взгляд. Прошу вас, Павел Викторович.

Максим
Жаров, политолог: Первое, что скажу – меня неприятно
удивили итоги выборов. На самом деле, казалось до выборов, что резервы
прочности нашей политической системы таковы, что минимум до конца этого года
ситуация будет такая, какой она была на президентских выборах в марте и
прошлогоднем едином дне голосования. В защиту социологов скажу, что
неблагоприятные прогнозы были. Я помню, что коллега из ВЦИОМ прогнозировал в
трех регионах вторые туры губернаторских выборов.

Другое дело, что этим прогнозам не
поверили, в том числе и я, потому что, когда выдвигаются технические кандидаты
против опытных глав регионов, просидевших не один срок в полномочиях, или
против врио губернаторов, которые пользуются поддержкой президента, естественно
предполагать и полагать, что этой поддержки и этого ресурса достаточно для
ожидания победы на выборах в первом туре.

Вторые туры в четырех регионах – это
показатель, как мне кажется, резко возросшего за последние недели протестного
настроя людей. Я согласен, что обращение Владимира Путина по поводу пенсионной
реформы могло в какой-то степени эти настроения подстегнуть. Потому что люди
поняли его по-своему, они ожидали совершенно другого. Показатель здесь –
результаты КПРФ в малых городах. В некоторых городах больше 50% КПРФ набирает.
Таких результатов не было у коммунистов никогда.

Та же самая ситуация в Кинежме,
Димитровграде, Новгороде Великом – о причинах в нем подробнее расскажет Алексей
Громский – города, провинция отреагировали по-другому. Они стали голосовать
именно за технических кандидатов на губернаторских выборах и за любую
оппозицию, кроме «Единой России». Это приводит нас к тому, что итог выборов
становится непредсказуемым и избирательные кампании существенно теряют
управляемость, как из центра, так и самими политтехнологами.

Я считаю, что резкая потеря
управляемости избирательных кампаний – это опасный симптом. Он может
проявиться, я думаю, на следующих выборах. Если все так пойдет дальше, то
кампании могут быть очень непредсказуемыми. В защиту социологов скажу, что
социология показывала все это лето, и фонд ВЦИОМ показывал рост тревожности
населения, и рост недовольства социальной, экономической политикой. Все это
есть, просто электоральные опросы и рейтинги в данном случае недостаточно
показательны. Если решения принимались по ним, то эти решения и привели к тому,
что получились такие результаты.

Что касается обсуждаемого вопроса по
поводу новых левых партий: КПСС и все остального. Мы, наверное, с вами все
прекрасно понимаем, что это партии-спойлеры. У них нет и не может быть никакой
идеологии, лидеров, кроме ушедшего недавно внука Брежнева. Поэтому говорить о
том, что через них может каким-то образом этот протест канализирован, я думаю,
нельзя. Потому что это партии-спойлеры, это исключительно технологические
партии.

Выход, как мне кажется, состоит в том,
что нужно создавать вторую партию власти и делать альтернативу коммунистам и
ЛДПР, потому что те результаты КПРФ и ЛДПР, которые они сейчас получили,
совершенно незаслуженные. Эти партии давно уже не представляют из себя
действительно партии. Они работают как раз по аккумуляции протестного
электората. Может, в данном конкретном случае их задача была выполнена, но это
не снимает социального напряжения в обществе. То есть они полностью со своей
задачей аккумуляции протеста не справляются. Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Спасибо. Андрей Альбертович Максимов. Затем – Владимир
Владимирович Коновалов, Сергей Евгеньевич Заславский. Коллеги, очень прошу к
лапидарности.

Андрей
Максимов, руководитель компании «Максимов консалтинг»:
Добрый день. Я табличку составил для сравнения с предыдущими выборами.
Наверное, у всех такие же таблички есть. То есть падение «Единой России»
произошло практически везде. Они потеряли от 5% до 25% на этих выборах.

Более того, учитывая, что отбор
кандидатов на губернаторские выборы у нас происходил сами знаете как. Только
те, кому разрешали, мог пройти муниципальный фильтр.

Если не считать итоги губернаторских
кампаний, где кандидаты были выдвинуты официально «Единой Россией» как
реальные, потому что там не было реального противовеса, то ситуация крайне
тревожная я бы сказал для партии.

О чем стоит сказать и на что обратить
внимание? Первое: традиционные механизмы работы «Единой России» — 1) мы делаем
вид, что мы работаем, а не ведем избирательные кампании; 2) бюджетники, как
тараканы ошпаренные, бегают по квартирам и агитируют за нас, а потом они же
считают в избирательных комиссиях итоги голосования и передают в верха – дали
сбой. Потому что бюджетники – это те самые женщины, которым сейчас добавили
примерно по восемь лет бесплатного труда до ближайшей пенсии.

Законопроект еще не изменен в
соответствии с пожеланиями президента. Пока восемь. Вот когда он будет изменен,
тогда будет пять. И я не думаю, что они от этого вздохнут спокойно, поверьте
мне. Поэтому они знают, что им добавили восемь, и бегать за эту партию у них
особого желания не было. Это мы и обнаружили.

То есть приводной механизм всех
кампаний, когда традиционно люди за свою собственную зарплату должны
отрабатывать еще и агитационную функцию, он сошел на нет. По разным территориям
мы обнаружили совершенно разные результаты. Это связано с тем, что, как мне
представляется, есть территории, где людям терять уже нечего, есть такие, где
еще есть, что терять. И там, где есть, что терять, они более-менее сохранили
лояльность по отношению к «Единой России», партии власти и региональным
властям.

Здесь стоит обратить внимание еще и на
то, что та территория, которая традиционно считалась опорой «Единой России»,
где вообще был чисто единороссовский ЗС, в Кемеровской области, и где сейчас,
как нам говорят, «Единая Россия» изумительно победила, она потеряла вообще-то
21% по пропорциональной системе. Даже в своем собственном форпосте, где вся
система Тулеевым была отлажена так, что было невозможно не выиграть 100%.

В этом плане большой шок был для всех
оппозиционных партий, потому что они делали все возможное, чтобы не победить.
Как кот, упирающийся лапами, когда его в валенок запихивают. Ни одной
актуальной темы, ни одной мотивирующей листовки! Если проводим акцию протеста,
то черт знает где и с максимально тупым набором ораторов. Но народу все равно
деваться некуда, и он за них голосует. Для них это большой шок.

Что буду сейчас делать эти четыре
бедных кандидата в губернаторы, которых выделили только для того, чтобы они
составили компанию победителю, набрав от 5% до 10%. Я не знаю. Не знаю, что им
поможет. Разве что говорить, что они готовы поднять пенсионный возраст до 80
лет.

Мы же знаем все закон второго тура.
Когда все голоса, несобранные пылесосом партии власти и пинками избирательной
комиссии в первом, уходят оппозиции. Сейчас перетекание пойдет именно туда. А
они и в первом туре этого не ожидали. Теперь они получат что-то сумасшедшее.

Я не знаю, что здесь будет сделано.
Один рецепт был отработан в свое время, когда Рахимов сражался с одним из
представителей банков у себя в Башкирии, когда все штабы во втором туре
закрылись, деньги агитаторам не платились, везде вывешивалось «идите все в
задницу, в гробу я вас видел». Только после этого, возможно, действующая власть
победит. Это закон второго тура.

О чем это говорит? Что, во-первых, к
сожалению, партия власти совершенно не работает с социологией, электоральными
моделями и со всем остальным. Технологически механизм, который существует, за
исключение механизма административного привода в этой кампании, вообще не
используется. Административный привод, как мы сами понимаем, не работал
абсолютно. Кое-где удалось, я не буду ни в кого тыкать пальцем, но я слышал,
что плохие результаты, показанные на избирательных участках, поправляются
территориальными избирательными комиссиями до более-менее приемлемых. Может
быть, случилось так, а может быть, и нет.

Я не исключаю, что действительно
территории, показавшие потрясающий рост электорального потенциала «Единой
России», например, Калмыкия, там действительно яркие сильные лидеры, прекрасные
ораторы, которые сказали «Плевать на пенсию! Так пойдем и победим!». И пошли
победили.

Другого объяснения, что в одной из
территорий произошел электоральный скачок почти на 15%, у меня нет. Прошу
прощения за столь эмоциональный спич. Спасибо за внимание.

Дмитрий Орлов: Эмоция
была необходима. Мой прогноз – только в двух регионах у оппозиционных
кандидатов есть шансы на победу. А именно в Хакасии и в Хабаровске. Это я
отозвался к тезису Андрея Альбертовича, что все четыре под угрозой. Владимир
Леонидович, прошу вас, затем – Сергей Евгеньевич.

Владимир Шаповалов: Спасибо.
Очень кратко. Игорь Евгеньевич Минтусов начал с цитирования Евгения Евтушенко,
я бы хотел начать с Сергея Кириенко. Сегодня утром Сергей Владиленович привел,
мне кажется, очень интересный пример, что ни одна правящая партия в странах, в
которых повышался пенсионный возраст, не осталась у власти. Все они проиграли.

Я думаю, ни о каком поражении «Единой
России» речи не может идти. Андрей Альбертович сравнивает с предыдущим циклом,
но были и предпредыдущие циклы. Существует вообще цикличность, и было бы
странно, если бы в эпицентре это сложной ситуации, в которой оказалась власть в
результате пенсионной реформы, «Единая Россия» выступила бы успешнее, чем в
предыдущий раз.

Поэтому достигнутые сейчас партией
власти результаты можно считать более чем успешными. Скорее всего, при работе
над ошибками, при учете существующей ситуации и при выходе из ямы, связанной с
пенсионным возрастом, следующий ЕДГ в 2020 году даст лучший результат для
«Единой России». Это первый момент.

Второй момент. Что касается
губернаторских выборов. Екатерина Шамильевна привела пример Тарасенко как
первого из команды врио, который не победил в первом туре. Это действительно так,
но в то же время, я думаю, ни у кого из здесь присутствующих нет ожидания, что
Тарасенко проиграет во втором туре. Очевидно, он победит во втором туре
совершенно точно.

Это означает, что в то же время три
других губернатора, которые проходят во второй тур, это губернаторы очень
опытные. Действительно работает и раньше работала ситуация, что назначенные
врио выступают успешнее, есть эффект ожидания, эффект надежды. В то же время
ряд успешных первых лиц с большим политическим бэкграундом оказываются неудачниками.

Третье. Что касается смещения акцента
влево. Это очень важный момент. В отличие от эффекта пенсионной реформы, эффект
от этого смещения конструкции влево сохранится. Здесь мне было хотело обратить
внимание на новых левых, то есть на непарламентские партии. Прежде всего, на
«Пенсионеров за социальную справедливость» и «Коммунистов России». Особенно, на
«Коммунистов России», которые, конечно же, совсем не спойлеры и вполне возможны
в качестве достаточно серьезной партии.

И последнее. Сложилась очень интересная
конфигурация в некоторых субъектах федерации, которую можно было бы назвать
по-американски разделенной властью. Если «Единая Россия» относительно
проигрывает на уровне субъекта федерации, она побеждает на уровне
представительного органа областного центра или мэрских выборах областного
центра. То есть создается система сдержек и противовесов, при которых «Единая
Россия», проиграв, не уходит совсем из этого пространства, поскольку сохраняет
областной центр. Я имею в виду Хабаровск и Хакасию.

Это очень интересные кейсы и их тоже
можно в последующем рассматривать.

Дмитрий
Орлов: Сергей Евгеньевич, прошу вас. Юлия Юрьевна Милешкина, потом
– Сергей Валентинович Поляков.

Сергей
Заславский, научный
руководитель Центра общественно-политических проектов и коммуникаций, доктор
юридических наук: Давайте попробуем лапидарно.
Конкуренция на последних выборах – это одновременное соревнование на четырех
треках. Первый трек – конкуренция за победу, за лидерство.

Доказано, что конкуренция есть и ни
принадлежность к крупнейшей и наиболее успешной партии, ни нахождение в
качестве действующего обладателя выборной должности не гарантируют избрание.

Есть шанс у всех. И положительный, и не
особо положительный.

Второй трек – конкуренция за серебро и
бронзу. Мы как-то привыкли, что побеждает тот, кто побеждает. Чаще всего
кандидат-победитель примерно понятен. Дальше идет небольшой спор за серебро и
бронзу. Эта номинация разыгрывается между тремя оставшимися политическими
партиями, представленными в Думе. Доказано, что и серебро, и бронзу может взять
любой кандидат, если он ведет кампанию. А принадлежность к парламентской партии
не гарантирует даже прохождение заградительного барьера.

Третий трек очень важен для перспектив
будущей избирательной кампании по выбору в Государственную Думу. Это попадание
политической партии в пул призовой группы, освобожденной от сбора подписи на
том основании, что они имеют хотя бы один депутатский мандат на выборах по
партийным спискам региональных заксобраний.

В этом пуле уже сейчас идут подвижки.
Туда входит КПСС. Оттуда выбывает «Парнас», и, если коллеги посчитают,
возможно, еще подвижки будут. Но понятно, что дальше идут выборы. Это тема
открытая. Конкуренция идет. Кто-то уже себе это место по итогам выборов
обеспечил либо, наоборот, попал в зону риска.

Четвертый трек – право нахождения на
политическом рынке. Вспомним, что в 2012 году, создавались расчеты безбарьерного
участия, поскольку сбор подписей был отменен. Он возрожден в 2014 году. Многие
партии оказались к этому не готовы. Уже имеет место некоторое уменьшение числа
политических партий. От более чем 70 до 64, если не ошибусь. И сейчас очень
важно, кто может из действующих политических партий отработать ценз участия.

У нас партия, не участвующая в течение
семи лет подряд в выборах, покидает поле зарегистрированных политических партий
и подлежит ликвидации. У нас такие партии, созданные в 2012 году, есть, которые
до ценза участия не дотягивают. Помимо Госдумы и президентской кампании, это
еще 20% заксобрания и 10% выборов глав регионов. Мы можем посмотреть: некоторые
партии подтянулись и отработали ценз участия, другим это еще предстоит. Времени
мало, потому что уже в 2019 году некоторые столкнутся с перспективой
отчитываться об участия.

Дмитрий
Орлов: Спасибо, Сергей Евгеньевич. Юлия Юрьевна, прошу вас. Затем
Сергей Валентинович пойдет.

Юлия
Милешкина, политтехнолог: Слово «лапидарный» не знаю, но скажу
коротко. Я обычно работаю по небольшим местным муниципальным кампаниям, где
высокий уровень протеста. А сейчас работал в Подмосковье. Не будут называть
место. Это был наукоград, так скажем, где люди интеллектуальные. Последнее, что
я вижу – рождение партизанского движения бюджетников. Это то, о чем говорил
Андрей Альбертович.

Дмитрий
Орлов: Очень удачная формула – партизанское движение бюджетников.

Юлия
Милешкина: Да, потому что они кивают, а голосуют по-своему. Почему
оно родилось? В прошлом году я работала в Великом Устюге. Они не работают.
Потому что, во-первых, их все время принуждают, во-вторых, чаще принуждают
бесплатно, например, в Подмосковье это какой-то ад – всех называют волонтерами.
Я говорю «не называйте моих сотрудников волонтерами, меня это раздражает».

Дмитрий
Орлов: А их раздражает?

Юлия
Милешкина: Волонтеров – не знаю. Но когда заказчик мне дает
волонтеров, я спрашиваю: «Мы же им что-то платим? Тогда это не волонтеры. А
если мы им не платим, мне не надо их приводить». Потому что я не хочу нести
ответственность за результат, сделанный волонтерами. Так кампанию не выиграть.

Откуда рождено это партизанское
движение: вертикалью принуждения, списками привода, которые каждый раз
заставляет вышестоящая инстанция руководства, и когда ты говоришь, что у тебя
по социологии столько-то, а у тебя в списке привода 10 000 человек, я
говорю «даже если я их перепишу всех, кто за нас голосует, у нас по социологии
будет 8 300, а вы хотите 10 000». Естественно, фальсифицируются данные не
только мной, но и другими сотрудниками, для выполнения жесткой директивы.

Дмитрий
Орлов: Будьте осторожнее с такими заявлениями. Вы
фальсифицировали данные?

Юлия
Милешкина: Нет. Фальсифицируются полевыми сотрудниками
предварительные списки голосующих. Прошу прощения. Спасибо, что уточнили.

Второй момент. Та же бюрократизация,
как в Москве и Московской области, это те самые лайки под постами, когда все на
совещании вынуждены друг другу ставить лайки. Поэтому рождается система
африканских лайков. Например, купить лайки в инстаграм в Африке дешевле, чем в
России. Поэтому я узнала, например, узнала, что они накручивают лайки под свои
посты для отчетности в вышестоящие инстанции покупкой африканских лайков.

И все это партизанское движение
существует, а когда настает день выборов в местный совет, естественно,
возникает большая проблема «А что мы будем делать?». Поэтому последние два-три
заказа мы отрабатывали в системе мультибрендового бутика, когда мы ведем всех и
выбираем хороших людей. У нас проходит «Единая Россия». Большая часть –
самовыдвиженцы. На это большая мода. Я кучу подписей в этом году собрала,
например. Чуть-чуть «Справедливой России» мы взяли. Только КПРФ не с нами шли.
Они как раз против пенсионного возраста.

В такой системе все комфортно себя
чувствуют, и люди начинают выполнять задачи. Второй момент, как удалось
справиться с этим партизанским движением бюджетником – это перехват повестки.
Мы и мои кандидаты в том числе ездили на митинги против мусорных свалок. Мы
первые писали посты в социальные сети и первые заявляли, что мы присутствуем на
этих митингах. Хотя, конечно, оппозиция их организовывала.

Третий момент, как удается справиться –
это отсутствие мобилизации. Это, наверное, первая моя кампания, когда у меня не
было ни одного мобилизационного списка. Мы просто заагитировали много людей и
всех попросили прийти. И они действительно пришли, и проголосовали, как надо.
Ну, на последней кампании я выиграла 14 из 15 возможных мандатов. Заказчик,
естественно, доволен.

Работали мы адресной агитацией, то есть
непосредственным обращением, и через крупные предприятия и то, большое спасибо,
с неформальными лидерами. Поэтому много опасностей, что на зачищенной
территории при засушенной явке люди все равно плохо голосуют за «Единую
Россию». А если она еще будет не зачищена, то будут голосовать еще хуже.

Дмитрий
Орлов: Спасибо, Юлия. Откровенность всегда хороша. Алексей
Анатольевич Громский, представитель АПЭК в Новгородской области, прошу вас.

Алексей
Громский, представитель АПЭК в Новгородской области: Я
не буду столь же подробен, как Юлия Юрьевна. Единственное, что хотелось бы
сказать, что все-таки, по моему мнению, нужно по-разному наблюдать выборы
губернаторские и выборы регионального уровня заксобрания, особенно
муниципального.

Я бы хотел это подчеркнуть, чтобы было
понятно, что мои тезисы относятся к выборам муниципального уровня, хоть это и
региональная столица. О влиянии пенсионной повестки. По моему мнению, она
оказывала негативное влияние на кандидатов от партии «Единая Россия» там, где
сами кандидаты испугались о ней говорить с избирателями либо испугались
предложить какой-либо вариант социального договора. Например, у вас будет
повышен пенсионный возраст, но зато мы сейчас сделаем из своей страны –
понятно, что это не их полномочия, повышать или регулировать пенсионный
возраст, поэтому они могли теоретически спокойно к этому апеллировать – но зато
мы сделаем больше медицинского обслуживания. Когда они спокойно говорили на эти
темы, они получали более серьезный результат в свою поддержку. Потому что
человек честен.

Когда они перед выступлениями, пардон,
партийный значок в карман прятали, поскольку люди все равно знают, от кого он
идет, или узнают, поэтому это скорее несло негативный эффект. Для кандидатов и
для партии в целом.

Есть еще вопрос: а вся эта ситуация
вокруг коррекции пенсионного возраста и пенсионной системы Российской Федерации
достаточно остро ставит вопрос о технологическом сопровождении решений, а не
только избирательных кампаний. Это можно подтвердить еще тем тезисом, на нашем
новгородском примере, что помимо пенсионной повестки, которая федеральная и на
которую муниципальный депутат мало может оказать влияния в рамках депутатских
полномочий, также была местная неидеологизированная повестка. Тоже пришлось
предыдущему составу Думы принимать несколько конкретных непопулярных решений,
которые объективно были необходимы. Поэтому к пенсионной теме добавлялась тема
ЖКХ, вывоза твердых бытовых отходов (изменение этого режима), развития
общественного транспорта. Потому что стоимость билетов подняли, а новые
автобусы еще не закупили на деньги, которые, естественно, еще не получили.

И если пенсионный фонд еще что-то
говорил на эту тему. И, естественно, потом выступление президента это как-то
объяснило, то местные субъекты исполнителей этих решений не выступали.

Также, не поражение, но достаточно
печальный результат «Единой России» в Новгородской области. Я еще какой
историей это хотел проиллюстрировать. Мне кажется, что это частично реакция на
низкую скорость реакции самой региональной «Единой России» на запрос на
обновление. Который проявился бы в чем-то материальном.

Для сравнения далеко ходить не надо. В
городе Старая Русса, где также проходили выборы, «Единая Россия» победила.
Потому что за счет привлечения федеральных средств на развитие старорусского
культурного и туристического кластера и за счет того, что предыдущий глава
незадолго до ушел по собственному желанию с этой работы, поскольку не очень
эффективно осваивал эти средства, там люди уже почувствовали не только
перемены, но их протекание практически у себя под ногами.

Дмитрий
Орлов: Я вас немного прерву. Как вы оцениваете перспективы
создания провластной коалиции, ориентированной на губернатора, в думе Великого
Новгорода?

Алексей
Громский: Я думаю, что она будет создана в ближайшее время. Потому
что, в любом случае, даже к оппозиционерам, победившим на выборах за счет
популистской риторики, очень быстро придут избиратели с вопросом «А где? Ты
говорил, что транспорт плохой. Теперь ты во власти. Где хороший транспорт?».

И без продолжения реализации того
магистрального вектора, которые заложен губернатором Новгородской области, вряд
ли что-то получится в этом плане.

Дмитрий
Орлов: Спасибо, Александр Анатольевич. Я, кстати, думаю, что об
этой коалиции мы услышим раньше, чем те силы, о которых вы говорите. Они смогут
предложить свою повестку и реализовать ее намного раньше. Сергей Валентинович
Поляков, прошу вас.

Сергей
Поляков, Директор Центра социально-политических исследований и проектов: Могут
критиковать очень долго губернатора за то, что пообещал избирателям.
Практически весь срок полномочий. Поэтому, думаю, это вряд ли повлияет. Я хотел
сказать несколько о других вещах. Мне вспомнился старый бородатый анекдот: «А
так можно было?».

Я думаю, «Единой России» повезло, что в
этот единый выборный день люди не поняли, что так можно было. Если бы люди
поняли, что действительно можно проголосовать против, и что от этого будет
что-то зависеть, думаю, что вторых туров было бы значительно больше.

Это основная проблема, которая будет
влиять на единый день голосования в 2019 году. Потому что Акелла промахнулся.
Люди поняли, что их голос на выборах может быть высказан и что не все за них
решили.

И здесь очень большую роль начинает
играть та ситуация, когда у нас действительно муниципальный фильтр отсекает от
участия в выборах губернатора реальных политиков. Фактически, участие спойлеров
– де факто многие кандидаты фактически не готовы возглавлять регионы, а на
выборах участвовали, только чтобы составить компанию губернатору и
продемонстрировать некую конкурентность. Если ситуация с муниципальным фильтром
кардинально не изменится, в 2019 году мы рискуем получить целый ряд
губернаторов, которые фактически не смогут управлять регионам.

Дмитрий
Орлов: Спасибо, Сергей Валентинович. Единственная ремарка, которую
я себе позволю: не каждый политик, который по своим компетенциям не может стать
губернатором, но пользуется общественным доверием, является спойлером. Все-таки
давайте их разделять. Есть харизматичные, с опытом хозяйствования и
использующие оппозиционную площадку как механизм прихода к власти. Это вроде бы
идеальный вариант. Есть регионально известный оппозиционный политик, не
бросающий вызовов, но системно работающий. Не стоит называть его спойлером. Он
просто в определенной нише работает. Михаил Игоревич Нейжмаков, ведущий
аналитик АПЭК, прошу вас.

Михаил
Нейжмаков, ведущий
аналитик Агентства политических и экономических коммуникаций:
Уже затронули важную интересную тему. К каждым региональным выборам в прессе
поднимается вопрос, что результаты спутников КПРФ КПСС и «Коммунистов России»:
это некая ошибка, когда бабушка или дедушка перепутали клетки в бюллетене, или
сознательный выбор? Если мы посмотрим результаты по городам и районам, там, где
наиболее заметными были результаты у «Коммунистов России» и КПСС, если бы это
было только размывание электората КПРФ, мы бы видели закономерность. Например,
растет КПРФ, растет и её ближайший спутник: «Коммунисты России» или КПСС.

Мы же видим очень часто другой тренд.
То есть там, где протестные голосования выше, а результаты старых парламентских
партий ниже, там КПСС и «Коммунисты России» набирают больше. Скорее всего, для
многих из избирателей, которые за эти партии проголосовали, это был выбор
сознательный, часто не в пользу какой-то идеологической окраски, а желания
выразить некий протест против всех, для чего они и выбрали наиболее эпатажную
партию. То есть КПСС – само название говорит за себя, а «Коммунисты России»
очень часто прибегают к довольно эпатажной форме кампаний.

Вспомним Ульяновскую область – «красная
скумбрия». «Скумбрия – рыба будущего» — мем, который всячески обыгрывался среди
местных.

Мужчина
из зала: Скумбрия набрала 2,5%.

Михаил
Нейжмаков: Вот. Это говорит, что эпатажный посыл сыграл свою роль.

Дмитрий
Орлов: Не говоря уже о том, что часть избирателей голосует,
потому что прикольно. ЛДПР сколько этим пользовалась?! Пока он мог хорошо
передвигаться и эффективно жестикулировать, они этим пользовались. А теперь они
в респектабельные игры играют, и это, видимо, финальная песня.

Михаил
Нейжмаков: Да. Мы как раз видим, что кое-где, где в Ульяновской
области «Коммунисты России» набрали результат выше среднего, ЛДПР как раз
просела. То есть те, кто хотел эпатаж, увидели новый эпатаж. То есть здесь мы
видим сознательный выбор.

Второй момент. Насколько повлияют те
ожидания, которые сейчас заданы нынешними кампаниями, то есть возможности
вторых туров губернаторов, возможность старых оппозиционных партий быть более
активными операторами протеста на кампанию 2019 года.

Опять же, вспомним, весной 2014 года
победа Локотя на выборах мэра Новосибирска, и во всех дальнейших муниципальных
региональных кампаниях этого оппозиция говорила «Новосибирск – нам пример». А к
2015 году этот пример уже из поля зрения ушел. Никто уже таким образом
избирателей не мобилизовал. Скорее всего, для местных региональных политиков,
которые только входят в политическую деятельность, во многом примером уже не
был.

То есть в 2019 году мы будем видеть
новую повестку, и во многом он начнется не с чистого листа, но с новых посылов,
которые могут быть иными для оппозиционных партий, для «Единой России». И здесь
для оппозиции это новый вызов, а для «Единой России» — возможность отыграть
многие позиции, которые она сейчас немного растеряла.

Дмитрий Орлов: Спасибо, Михаил Игоревич.
Дмитрий Анатольевич Журавлев.

Дмитрий
Журавлев, генеральный директор Института региональных проблем, кандидат
политических наук: У меня хорошая позиция – надо быть
кратким. Что я хочу сказать: общий вывод и несколько опасений на будущее. Общий
вывод: политическая система в России есть.

Дмитрий
Орлов: Неожиданный вывод.

Дмитрий
Журавлев: Да, знаете, поскольку он подвергается сомнению постоянно…

Дмитрий
Орлов: «А все-таки она вертится!».

Дмитрий
Журавлев: Да, именно это я хотел сказать, причем, к сожалению,
всерьез. Почему к сожалению – жалко, что приходится это всерьез говорить через
столько лет. Система есть. Получился второй тур, и никто не умер. Ничто не
взорвалось, все ездит и работает. Согласен с коллегами – факт второго тура
совершенно неожиданно не убил систему, она продолжает действовать.

Кстати, о втором туре. Во многом это
проблема федерального управления. Мы что, не знали, кто такой Зимин и вчера
впервые увидели? Почему других поменяли, а его оставили?

Дмитрий
Орлов: Особенно это было в контрасте с Карлиным. Даже вначале.
Карлина все-таки поменяли, а Зимина – нет.

Дмитрий
Журавлев: Про Зимина же все было понятно в самом начале. Это человек,
который умудрился поссориться со всеми. Только прохожих еще не всех обидел. Не
успел просто.

То, что система есть, в этом есть
несколько моментов. Во-первых, есть проблема для «Единой России». На мой
взгляд, очень большая. Проблема в том, что «Единая Россия» выиграла эти выборы.
Выиграла. Сколько там единоросских депутатов?

Дмитрий
Орлов: Двадцать два из двадцати шести. Но не все единоросские.
Выдвинутые властью. А федеральные собрания – 16 из 19.

Дмитрий
Журавлев: Выдвинутые властью. В этом главная сложность. Потому что
есть опасность сказать «Ребят, ну, выиграли же, чего тут разбираться. Давайте
успокоимся и будем ждать следующей победы». Это, для меня, очень большая
опасность, потому что, абсолютно правы коллеги, запас прочности не безграничен.
Привычка к легким победам спорт не украшает, потому что мышцы слабеют.

Вторая опасность – это КПРФ или, в
меньшей степени, ЛДПР. Все говорят, что выгодоприобретатели этих выборов –
КПРФ. А что они с этой выгодой делать будут? Не дай бог получить большинство –
что они с ним будут делать? Главное противоречие КПРФ никуда не делось: КПРФ –
социал-демократическая партия, базирующаяся на большевистском электорате. Этот
треугольный квадрат никак в круг не превратился. Пока они в оппозиции тихо
сидят и говорят «Ребята, у нас 20%. Что можем, то можем». А как только у них
появится возможность реально влиять, им скажут «Выбирайте позицию:
социал-демократическая или большевистская». А выбрать нельзя, потому нельзя
занять полностью ни одну, ни вторую. Если большевистская, не будет коммуникации
в элите, если социал-демократическая, останетесь без избирателей.

И их до сих пор спасало отсутствие этой
самой выгоды, успеха. А вот он пришел. Что с ним делать? Это страшная проблема
для партии и преддверие большого ее кризиса. Не потому что ни там все сволочи,
нехорошие люди и вообще все неправильно.

Это очень серьезно. Партийная система
существует. Думаю, она меняться не будет, но если она не будет меняться внутри,
то некого будет менять через некоторое время.

И теперь третья история с пенсионной
реформой и ее политическими последствиями. Абсолютно согласен, что была недостаточная
работа по сопровождению пенсионной реформы. Она действительно неизбежна, но
люди восприняли это совсем не так. Здесь много раз об этом всерьез говорили.

Есть еще одна сложность. Тут говорят
про уличные протесты, выход людей на улицы. Да дай бог. Пусть. У чайника должен
быть свисток. Не дай бог, когда люди в своем несогласии замнутся внутри. Наша
политическая система пока способна это преодолеть. Но если все приведет к
подходу «вы власть отдельно, а мы сами отдельно», возникнет проблема.

Главная проблема политической системы –
проблема диалога. Не власти с властью, не партий с партиями, а общества с
властью. И обида, я думаю, не на пенсионную реформу – все знали, я думаю, что
она произойдет – а именно на недостаточность коммуникации с населением по ее
поводу. Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Спасибо, Дмитрий Анатольевич. Очень серьезная и жесткая у
нас была дискуссия. Высказывались диаметрально отличные позиции, в чем и сила
настоящей экспертной дискуссии, которой и отличается экспертный клуб «Регион».
Выступили коллеги, которые имеют региональный опыт на этих кампаниях. В общем,
обсудили много чего. Мне, например, было очень интересно сегодня. Спасибо за
участие. Напоминаю, что послезавтра, 13 сентября, в ресторане «Светлый» мы
проводим презентацию этого сборника, нового формата дизайна портала
«Региональные комментарии» и еще 10-летие работы АПЭК над рейтингом «100
ведущих политиков России». Будет большая вечеринка, приятная компания.
Уважаемые коллеги, всех вас ждем. Welcome to hell, как сказал Валерий Федоров в своем
комментарии.