Дмитрий
Орлов, генеральный директор Агентства политических и экономических
коммуникаций, член Высшего совета партии «Единая Россия» (модератор дискуссии):

Начинаем в хорошем смыслесодержательную дискуссию о прошедших региональных выборах. Тема нашего сегодняшнего заседания – «Региональныевыборы 2017 года. Характер и уровень конкуренции, губернаторы-технократы иобновление элиты».

Что планируем обсудить?
Запрос на обновление глав субъектов, специфика ответа на него президента.
Молодые технократы-тяжеловесы. Особенности их кампании. Сохранение нишевого
характера конкуренции на губернаторских выборах и невозможность или возможность
– может, кто-то считает, что это возможность – реализации сценариев
биполяризации электората. Особенности выборов депутатов региональных
законодательных собраний и муниципалитетов. Думаю, что нужно обсудить и выборы
в Москве. Во всяком случае, в нашем докладе небольшой раздел посвящен этой
теме. И, кроме того, критерии легитимности выборов и муниципальный фильтр, как
политический механизм и как проблема.

О реформе муниципального
фильтра, о том, что предлагаем сделать мы, Агентство политических и
экономических коммуникаций, мы собственно, заявим, сформулируем в финальной
части доклада. В вашем распоряжении есть мой доклад, Дмитрия Орлова
«Региональные выборы 2017: конкуренция, легитимность и обновление элиты». Он
роздан. Кроме того, он опубликован на сайте АПЭК, на портале «Региональные
комментарии» и на портале нашего традиционного партнера – информационного
агентства Regnum, на площадке которого мы и проводим наше заседание, за что ему
традиционно благодарны. Кроме того, доклад вызвал интерес СМИ. Уже вышли
некоторые публикации.

Несколько слов на тему
сегодняшнего заседания и сегодняшнего доклада. Я, естественно, не буду
пересказывать его содержание – в этом
нет смысла – но на некоторых основных сюжетах остановлюсь. Прежде всего, успех врио
губернаторов. Это не просто локальный успех, а подтверждение доверия общества к
президенту, который во многих регионах назначил и успешно поменял
руководителей. При этом фактор доверия к президенту очень интенсивно
транслировался в этой кампании. Президент посещал регионы, принимал
губернаторов. Соответственно, схожую логику поведения демонстрировал
премьер-министр. И это естественно, стало фактором поддержки. Доверие было
транслировано и воспринято гражданами.

При этом результаты
выборов отразили объективные и уже традиционные различия между регионами,
стилем власти, который есть в регионах. Ясно, что выделились регионы, где есть
теперь уже по стилю управления политические тяжеловесы. Те же Савченко и
Волков, например. Есть регионы, где во главе молодые технократы. Есть регионы с
промежуточным стилем управления, как, например, Саратовская область или
некоторые другие.

Вообще, сразу сделаю этот
вывод, и возможно, он будет темой для дискуссии. Вот эти молодые технократы,
назначенные по критериям эффективности, адекватности, дешевизны, между прочим,
потому что предполагается, что они будут работать за зарплату, исходя из
карьерных соображений, соображений оценки по меритократической шкале. Они
получили большую поддержку. Цифры известны, нет смысла их называть. При этом
большинство из них, как, например, Парфенчиков, Решетников, Никитин не
выступали с популистской повесткой. Речь шла о развитии региона, об
ограничителях, в том числе той политики, которая может проводиться. О том, что
механизмы диалога будут востребованы, но популистские заимствования каких-то
концептов производиться не будут.

Короче говоря, впервые
внешние для региона игроки, не будем их называть варягами, пользующиеся
поддержкой федерального центра, победили на не популистской повестке, убедили
население в эффективности их посланий электоральных. Это означает, что
губернатор, который гладит население по головке, губернаторы, которые правят. Давайте
вспомним длительный волгоградский сценарий, после которого регион не может
очень долго оправиться, я Максутова имею в виду.

Можно привести другие
примеры. Вот в этих сценариях вечного патернализма – сегодня поддерживаем одну
группу, завтра другую, регион не развивается, дорог нет – нет необходимости, как выясняется. Можно
благодаря поддержке президента назначить губернатора, интегрировать его в
местную политическую элиту и победить на не популистской повестке, не раздавая
неадекватных обещаний. Мне кажется, это интересный феномен этих выборов, на
которые мало кто обращает внимание. Безусловными лидерами избирательной гонки
стали главы региона с наиболее сильными позициями «Единой России» и стабильной
общественно-политической ситуацией.

При этом хотел бы
обратить внимание. Конечно, результат губернаторов существенно выше, чем
результат «Единой России» на выборах в Законодательное собрание, или на
парламентских выборах. Все-таки большинство, скорее, президентское, которое
переплавилось в поддержку этих губернаторов.
Результаты свыше 80 % голосов получили Цыденов, Решетников и Алиханов,
представляющие новое губернаторское поколение. Это еще требует серьезной
оценки.

Напротив, среди тех, кто
получил сравнительно невысокий результат, на уровне 60% с небольшим, есть главы
регионов, работающие, как с 2012 года – это Жвачкин и Куйвашев – так и с
прошлого года, Васильев. И? конечно, ставка на обновление губернаторского
корпуса, которая сделана примерно весной, оказалась успешной. Я вообще считаю,
что при этой повестке победа, одержанная многими губернаторами, очень
убедительная, это карт-бланш для Кремля на изменение губернаторского корпуса
именно с помощью таких методов и таких кадров.

Кроме того, здесь успешно
отработана проблема надпартийной и внепартийной консолидации электората. Мы
анализируем в разделе 1.2 то, по каким критериям Кремль обновлял губернаторов:
омоложение, удовлетворение запроса на новую элиту, борьба с коррупцией.
Приводим конкретные примеры. Показательно, что, когда губернаторские замены
осуществлялись весной, центр не придавал им тотальный характер, учитывая опыт и
эффективность ряда действующих глав. Это получило мандат доверия. А затем
продлить полномочия на выборах Радаеву, Волкову, Жвачкину, Куйвашеву и
Савченко.

Так что процесс
формирования губернаторского корпуса имел планомерный характер. Что такое
молодые технократы? Я предлагаю детально об этом поговорить. Есть несколько
критериев. Успешный опыт работы в федеральных структурах или в других субъектах
федерации. Или возраст 30+ или 45+, как считает население. Население считает,
что молодой – это 45+. Молодой и эффективный. Тридцать – это все-таки неприемлемо. Да, это юный
губернатор.

Соответственно, нужны ли какие-то
экономические компетенции, как у Бречалова или Никитина, и в каком качестве
нужны. Тоже тема для дискуссии. Предлагаю это серьезно обсудить. Отмечаем сбалансированность
кадровой политики Кремля. Тоже стоит, наверное, обсудить это.

Особенности кампании. У
молодых технократов – мы это отмечаем – особенно активно работала связка с
федеральным центром и способность к лоббистской активности. Ну вот Никитин, 1
млрд 250 млн рублей только в Новгородской области, только на ремонт дорог.
Ремонт этот реально начался. Я ехал накануне выборов, после выборов. «Крестцы-Окуловка-Боровичи».

Дорога отремонтирована.
Она довольно большая, всегда была в колдобинах. Или в самом Новгороде.

Естественно, люди видят,
что деньги не только получены и пришли, но уже начались конкретные работы. Я бы
вообще сказал, что для очень значительной части населения лучшим аргументом
избирательной кампании является начало конкретных работ, начало конкретных
изменений. Так что связка с федеральным
центром работала очень существенно для молодых технократов.

Кампания тяжеловесов, по
понятным причинам, естественно, имела другую структуру. Здесь пропаганда
достижений, некие отчеты, более сегментированный характер электорального
послания. Мы достаточно детально анализируем нишевый характер конкуренции.
Фактически, на губернаторских выборах оппозиционные партии воспроизводили и
технологии, и логику парламентских выборов, президентских выборов, то есть
представительство партийных кандидатов. Далеко не везде эти кандидаты были
удачными. Были откровенно значимые игроки, типа Мамаева, Ревина, Федоткина,
Алимовой. Были игроки, приближающиеся по интенсивности влияния на процесс к
таким игрокам первого уровня. Это та же Ефимова из Новгородской области.

Но, в целом, они
действовали в рамках своих электоральных ниш. За пределы этих ниш не выходили.
И даже, я бы сказал, на расширение ниш не очень играли. КПРФ – мы приводим
здесь множество аргументов и по Марий Эл, и по Рязанской области, по некоторым
другим регионам – явно недостаточно подготовилась к губернаторским выборам и не
имела продуманного плана действий. Не смогла объединить оппозиционный
электорат, не смогла поляризовать кампанию, что требовалось.

Сценарий Левченко,
допустим, в Иркутской области. Что нужно было сделать? Нужно было поляризовать
электорат. Нужно было в отношении вновь назначенных ВРИО губернаторов, этих
самых молодых технократов, сформировать их образ варяга, чужого, не знающего
ситуацию в регионе, навязывающего антисоциальную, или даже скажем жестче,
антинародную повестку, консолидировать других игроков вокруг и бросить вызов
губернатору.

Хоть один такой сценарий
был реализован? Нет. Это показывает, что коммунистическая партия слаба и в
плане сценарного прогнозирования, и в смысле технологических ходов. Это я,
конечно, очень грубо и базово описываю то, что можно было сделать. Можно было
играть в более сложные игры, в какие-то коалиционные, частично коалиционные. И
так далее.

Вообще слабость
коалиционных возможностей российских оппозиционных партий – это тема, которая
требует достаточно детального обсуждения, особенно на региональных выборах.
Понятно, почему это происходит. Потому что всегда главный приз получает
компартии от коалиции. Поэтому остальным игрокам это невыгодно. Но, наверное,
можно что-то предложить, можно какие-то планы разработать.

«Справедливая Россия»
чаще всего вела скоординированную с властями игру, и лишь в некоторых случаях
пыталась стать главной оппозиционной силой. Это предопределило ее очень
неблагоприятный результат на этих выборах.

Что касается ЛДПР, тоже
были попытки как-то оживить игру. Но их нельзя считать удачными. Классический
пример – это игра Морозова в Новгородской области, который заявил во втором
туре, что он туда выходит, но электоральный потенциал на самом деле был очень
незначительный. Эта игра была достаточно быстро прочитана и понята элитой, и
тем более населением. Его логика эскалации ни к чему не привела, и даже мало
кем была воспринята.

Мы выделяем 3 проблемные
точки в кампании, и они имеют фамилии. Это Ройзман, Колесниченко и Мархаев.
Совершенно различный сценарий. Мне приходилось говорить, я хочу сказать об этом
еще раз. Ройзман и Мархаев – это два принципиально разных сценария. Ройзман не
хотел эту должность.

Я детально информирован и
о ситуации в Свердловской области. Много там работал. Четко могу вам сказать,
что тогда, в 2013 году он хотел эту должность, шел к ней, пытался изменить
логику политического процесса, блокировался с Тунгусовым, с кем угодно еще, с
чертом лысым. Был готов на все.

В этой кампании он не
готов был идти до конца. Это было заметно. И когда он в полемике со мной на
радио «Свобода» заявляет, что готов был идти до конца, уже после того, как он
не смог принять участие, это наивно. Все игроки, более или менее представляющие
ситуацию, видят, что он реально хотел делать, и чего делать не хотел. Он как
действующий политик, как мэр города прекрасно понимал. Он не готов был идти до
конца. Технологические, политические ограничения, которые были связаны с
партией «Яблоко», он прекрасно осознавал. Тем не менее, мы видим то, что видим.

Мархаев – совершенно
другой сюжет. Он как раз прошел почти до конца. Казус Мархаева – это как раз
повод для того, чтобы поговорить о муниципальном фильтре и тех ограничениях,
которые он создает для политического процесса, и о том, каким образом
муниципальный фильтр может быть изменен, скорректирован для расширения логики
политического участия.

Выборы в заксобрание.
Доминирование «Единой России», безусловно, подтверждается. Мы отмечаем, что у
парламентской оппозиции не было стратегии на этих выборах. Я хотел бы обратить внимание на выборы
депутатов в муниципалитетах, в столицах регионов прежде всего. Именно там у «Единой
России» было больше всего шансов не получить большинства, потерять его.

Классические примеры, где
мне приходилось работать и консультировать, это известно из СМИ, это Омск и
Барнаул. Барнаул – это особая история. А Омск – ситуация, в которой «Единая
Россия» смогла навязать собственную повестку, даже скорее, не «Единая Россия»,
а власть в целом. В конечном счете, от чего зависит победа в конфликтном
регионе, с точки зрения элит, значительного влияния оппозиции и так далее? Она
зависит от консолидации власти, от консолидации элиты и от решительности в
применении технологических приемов правящей партии. В Омской области была
просто жижа, кисель вплоть до праймериз этого года. В ходе праймериз
действующая элита была перезагружена. Оплот потерял свое значение, та самая
публично-элитно-политическая группа. Элита консолидирована, новый ВРИО мэра,
Фролов. И вот мы видим, что «Единая Россия» способна получить 26 из 40
мандатов, а Коммунистическая партия получает только 9. Вопрос консолидации элит
в таких регионах, в таких ситуациях ключевой.

Если есть запрос на
перемены. Почему «Единая Россия» должна его смущаться? Она в Омской области не
смущалась. Главным слоганом партии был «Омску нужны перемены». «Единая Россия»
провозгласила его первым и победила. Короче говоря, нужно четко понимать
общественный запрос, консолидировать власть и применять те технологические
приемы, которые уместны именно в этом случае.

Отдельно я бы хотел остановиться
на муниципальных выборах в Москве. Извините, я сегодня занимаю достаточно много
времени, но много вопросов, которые требуют обсуждения. Москва, конечно,
отличается на этих выборах от остальной России, но отнюдь не радикальным
образом. Первый вывод – московские власти сохранили контроль над городом и
большинством муниципалитетов. Вот этот самый ключ от выборов мэра Москвы
по-прежнему в руках мэрии, и любой оппозиции необходимо 76 %. Нужно 110 районов
для выдвижения оппозиционного кандидата. Нет этих 110 районов, даже если
предположить, что «Яблоко», объединенные демократы и оппозиционные кандидаты
консолидируются.

Значит, ключ, по-прежнему
в руках Сергея Собянина. Так что в этом смысле, конечно, 76% мандатов, победа
одержана «Единой Россией», 1150 кандидатов из 1502.

Но ситуация в городе
изменилась. Об этом я тоже сейчас хочу
поговорить. В городе всегда был протестный пояс. Это очевидно. Но сейчас он
оформился очень ярко. Протестный пояс, который начинается в районах Сокол и
Аэропорт, заходит в западную часть города, и затем перемещается на Юго-Запад.
Такой бумеранг. Вопрос в том, кто и кому бросил этот бумеранг. Это
дополнительная тема для обсуждения. Так вот. Вот этот пояс сформировался. Этот
пояс по большей части «яблочный», хотя там, конечно, есть Гудков и оппозиция,
независимые кандидаты. Туда входят важнейшие районы города, которые определяют
его облик и лицо.

В некоторых из районов «Яблоко»
победило 100 % мандатов. Такого не было никогда. Конечно, «Яблоко» сегодня
стало оппозиционной партией, главной в городе. Запрос на «Яблоко», конечно, ситуативный.
Он отражает недовольство москвичей политикой мэрии и существующей оппозиции. Но
вовсе не свидетельствует о высоком партийном рейтинге «Яблока». Я, кстати, не хотел
бы переносить успех «Яблока» на всю Россию. Есть еще ее относительный успех в
Псковской области, но собственно, и все. Так что радикальной дестабилизации не
произошло.

В то же время ход кампании
продемонстрировал наличие очевидных организационных и технологических проблем.
Прежде всего, не имела смысла ставка мэрии на тихую кампанию и низкую явку.
Политолог Орлов в этой аудитории говорил об этом полгода назад, что ставка на
низкую явку приведет к тому, что кампания будет скандальной, непредставительной.
Вы помните нашу довольно напряженную дискуссию. Ставка на низку явку могла
сработать в условии реально тихих выборов. Как только возникает скандал, явка
повышается, за счет неконсолидированных протестных групп. А если параллельно
еще есть протестные группы консолидированные, пусть даже небольшие, сплоченные
единой повесткой, едиными технологическими приемами, и постоянно работающие – в
данном случае это партия «Яблоко и Гудков – все может измениться
катастрофически или во всяком случае очень существенно. Вот это и произошло.

Структура скандала. Сначала
действительно была относительная тишина. Потом скандал развивался в логике
эскалации. С заверениями о том, что москвичи были плохо проинформированы о
выборах. Заявили «Яблоко», Гудков, Коммунистическая партия. Но показательным
конечно, было жесткое вмешательство Центризбиркома в процесс информирования о
выборах, который потребовал эти выборы обеспечить, и уже затем уполномоченного
по правам человека в РФ.

Эти вмешательства,
несомненно, не были случайными. Я думаю, что это серьезный сигнал, который
федеральная элита, руководство России посылало московским властям по поводу
хода выборов. Естественно, потом уже начались пожарные мероприятия. Мы их все
видели. Рассылка, кстати, мне так и не пришла. Может, кому-то пришла, и он
расскажет, поделится. Так что сочетание того, что не удалось удержать вот эту
самую тишину, с одной стороны, с другой стороны, спокойно и постоянно работали
протестные группы. И мы наблюдаем то, что наблюдаем.

На что есть запрос? Он
стабильный и существует очень давно. Не стабильный, а постоянный. Существенная
корректировка коммуникационной стратегии городских властей. Коммуникативные
задачи теперь невозможно будет решить с помощью однонаправленного продвижения успехов
властей и намеренного понижения активности. Требуется более тонкая политическая
игра с разнообразными партиями и группами, которая предполагает их включение в
городскую повестку. То есть особенно там, где большинство у «Яблока», а такие
районы где-то есть. Конечно, до этого проведение политики городскими властями
имело некоторые ограничения. Но теперь нужно будет все согласовывать, находить
диалог. Это большая проблема, потому что привычные методы совсем другие.

Консолидация элиты, роль «Единой
России». Конечно, «Единая Россия» сыграла – это следующий раздел доклада – ключевую
роль в консолидации элит. Процессу консолидации способствовал сценарий
губернаторской кампании, потому что все главы регионов были официально
выдвинуты правящей партией. Соответственно, праймериз был таким инструментом
консолидации. Были и уникальные механизмы консолидации, скажем так,
антикризисные, которые были предприняты в таких регионах, как Омская область,
например. Они дали свои плоды. Пространство для маневров у недовольных элит
оказалось в этих условиях минимальным. Им пришлось отступить в целом ряде
регионов.

Следующая тема –
легитимность выборов. Здесь два соображения. Явка находилась на традиционном
уровне. Заметно колебалась от региона к региону. Но вполне достаточно для того,
чтобы вопрос о том, что явка была проблемной… Постановка этого вопроса не
вполне адекватна. Граждане были достаточным образом информированы о проведении
выборов, кроме Москвы. Неявка была их личным выбором, который никак не
расшатывает легитимность прошедших кампаний. Главный критерий – легальность –
был заявлен. Это привело к тому, что не было агрессивной административной
мобилизации, не было борьбы за явку, погони за явку в большинстве регионов. В
общем, мы видим, что таких жалоб, которые заслуживали бы интереса, нет.

Предложения по реформе
муниципального фильтра, и на этом я завершаю. Муниципальный фильтр, несомненно,
нуждается в коррекции. Направления коррекции. Первое: существенное понижение
порога. Например, до 3 % с нынешних 5 – 10 %. Это расширит возможности
самостоятельного сбора подписей всеми парламентскими партиями, а возможно и не
парламентскими партиями.

Второе: учитывая историю
с Мархаевым, следует рассмотреть о лояльном отношении к двойным подписям, чтобы
не ставить муниципальных депутатов в ситуацию жесткого выбора. И вместе с тем
не допускать провокации с намеренным предоставлением оппозиционным кандидатам
вторых подписей. За этим нужно следить очень четко. И люди, и избиркомы
попадают в двусмысленные ситуации. Некоторые участники политического процесса
характеризуют их как провокации. Вот их нужно не допускать.

Третье. Нужно определить
предельное число подписей, которые предоставляются одному кандидату, не
допуская массового сбора подписей в интересах действующего губернатора.
Собственно, эту возможную норму не следует путать с существующим ограничением
по числу подписей. Речь идет именно о собираемых подписях, число которых должно
быть конечным по каждому кандидату.

Последнее. Мне
представляется неоднозначным решение вопроса о предоставлении муниципальным
партиям привилегий в виде полного освобождения от сбора муниципальных подписей.
При таком подходе бессмысленно будет какой-либо квалифицирующий отбор для
парламентских партий. Будет девальвирована ценность одного из смыслов
муниципального фильтра. В общем, мы здесь выступаем за более сдержанный подход.
Спасибо большое за внимание! Я им злоупотребил. Предлагаю коллегам.

Может быть, вы тогда и
выскажетесь, Андрей? Андрей Колядин.

Андрей
Колядин, политолог:

Я хотел бы сделать несколько
замечаний по вашим высказываниям, утверждениям. Например, было высказывание о
том, что коммунисты не пытались объединить элиты, и не пытались каким-то
образом консолидировать всю протестную повестку на территориях. Это не так. Но
у них не получилось. Например, Кияшко в Севастополе. Они первоначально
проводили так называемые народные праймериз. Они объединили 10, в итоге
оказалось 7 партий. В результате провели праймериз, выдвинули Кияшко. Вокруг Кияшко
объединились все. В результате это привело к тому, к чему привело. Более 70 %
набрал Овсянников.

Похожая история была и с
Мамаевым в Кировской области. Он тоже пытался объединить партии. Причем в его
заявлениях он объединил 20 партий. У нас сейчас 71, наверное, 74 было, минус 3.
Значит, из этих 20 партий можно найти. Если, например, к Андрею Богданову
обратиться, можно сразу 20 партий найти одним этапом просто. Привело ли это к
каким-то серьезным закономерностям? Нет, не привело. Выиграл все равно
Васильев.

Очень интересный был ход
со стороны Миронова. Как помните, на начальном этапе кампании встретились Жириновский,
Зюганов, Миронов и договорились предварительно о выдвижении единых кандидатов.
Миронов об этом заявил, сделал определенный фальстарт. Я помню, и по Шерину
было в Рязани, и по Теляева в Карелии, и по Диденко в Томской области. В итоге
была проведена соответствующая работа среди партий. Никого из этих объединенных
депутатов не осталось. Хотя Шерин оставался в Рязанской области. Диденко вполне
яркую кампанию, значительно украсил жизнь Жвачкина на территории Томской
области.

Что касается консолидации
элит. Выборные кампании в целом ряде территорий прошли успешно, благодаря в том
числе консолидации элит. Например, те же самые договоренности с «Яблоком» со
стороны Артура Парфенчикова. Те же договоренности «Справедливой России» в
Ярославской области. Договоренности с коммунистами Евтифеева в Марий Эл. Я
уверяю, был бы совершенно другой расклад, если бы коммунисты выдвинули своих
кандидатов. В Марий Эл очень серьезные позиции. Тот же самый Мамаев, который
шел в прошлой итерации против Маркелова. Набрал более 32 %. Я думаю, что, если
бы он вышел в этот раз, неизвестно как бы сложилась еще кампания.

Тем не менее, я думаю,
что как минимум в четырех регионах протестная активность и война элит никуда не
исчезла. Например, в Севастополе Овсянников, несмотря на то, что он набрал
прекрасные проценты, я думаю, что это битва всех против всех будет продолжаться
на протяжении его кампании в том числе. Никуда не делись группы влияния. Никуда
не делась их политическая активность, 23 года они присутствовали в очень ярком
и политически активном украинском пространстве. Это все трансформировалось на
нашу сегодняшнюю жизнь.

Думаю, что Овсянникову
предстоит много еще неприятного о себе услышать и со многими элитами еще
выстраивать взаимоотношения. То же самое, может быть, в меньшем количестве, но
тем не менее, будет и в Ярославской области. Я не думаю, что и «Пашики», и «Авангард»,
бывшие силы, которые имели серьезное влияние на Ярославскую область, вдруг
возьмут и после выборов помрут.

Скорее всего, не помрут и
из политической повестки не уйдут. Конечно же, им будет сложнее справиться с
легитимным Мироновым, набравшим такие проценты. Но то, что Миронов не будет
спокойно жить в течение выборной кампании. Скорее всего, эти противоречия
сохранятся и на его период управления.

Отчасти это касается
Мамаева и Васильева. Мамаев – упертый боксер. Кончились выборы или нет, он все
равно будет выстраивать некие свои реалии на территории Кировской области. Тем
более Васильев болезненно на это реагирует. Поэтому если человеку все равно, то
и драться с ним неинтересно. А если он реагирует на каждый удар, я думаю, что
это тоже может продлиться некоторое время. Я не исключаю, кстати – может быть, ты меня опровергнешь – что некие
конфликты могут возникнуть и в Великом Новгороде. Потому что вопрос по городу
не решен. Некие городские элиты, которые по-прежнему убеждены, что победили
прежнего губернатора, в итерации выборов мэра могут проявить некую несознательность
и ступить на конфронтационный путь с Никитиным.

В Перми все-таки меньше.
Все-таки удалось Решетникову на удивление. Если остальные территории я
мониторил изнутри, то здесь я работал только с экспертами, с технологами не
работал, исходя из того, что Давыдов ни с кем на работает, он сам по себе.

Поэтому мне сложно было с
ним общаться. Но, тем не менее это была блистательная кампания с точки зрения
окончания. Хотя об этом я бы хотел поговорить отдельно, по поводу этих
таджикских процентов. Мне кажется, это скорее, минус, чем плюс для будущего
губернатора.

Что касается московской
явки, с интересом вчера наблюдал за тем, как ее оценивают технологи. Могу
сказать очень простую вещь. Если это было осознанное решение по осушке явки, то
это было ошибочное, непрофессиональное решение. Если это были невиданные
действия городских властей по повышению явки, при достижении 15 %, то это
конченный дебилизм и профнепригодность. То есть в любом случае это ошибочная
вещь. В одном случае надо менять весь состав внутриполитического блока Москвы,
в другом случае надо ставить им на вид, чтобы они все-таки советовались с политтехнологами.
Кстати, здесь прекрасное количество политтехнологов, которые могли бы им
помочь. Нельзя рассчитывать только на себя. Один из принципов любого бизнеса –
надо делиться деньгами, ответственностью, работой и всем остальным. Когда
работают пять человек и считают себя
абсолютно гениальными, иногда бывают
некоторые сложности в ходе выборной кампании. Не хотел обидеть, Дима,
твоих потенциальных, постоянных заказчиков.

Я тоже хочу узнать. Если
вы узнаете, сообщите, пожалуйста, через СМИ. Запишусь в очередь. И
муниципальные фильтры. Это мое глубокое убеждение. Вообще не нужно его
оставлять, его нужно убирать, потому что выборы, вы сами понимаете, что это
защиты не бедных от богатых, а богатых от бедных. Это распределение полномочий,
ответственности. Это когда говорят, что народ тупой. Он не сможет никого
выбрать. Он выберет какого-нибудь клоуна, очередного актера, популиста, который
будет потом гадить ему на голову и расстраивать народ. Выберет один раз,
огребет по полной программе. В следующий раз будет умнее. Народ нужно обучать.

Но при этом не будет
такого, что на всех прямых линиях президента будет по 2,5 млн звонков по поводу
того, что мне сортир не отремонтирован и ручка на подъездной двери не
открывается. Это должны делать местные власти. Для этого нужно делегировать им
полномочия. Единственная форма делегирования полномочий, кроме революции – это демократическая форма выборов. Не надо
параллельно устраивать никаких фильтров.

Вчера был на «Эхе
Москвы», имел счастье познакомиться с великолепным Андреем Колесниковым из Фонда
Карнеги. Он говорил, что проводили широчайшее исследование, очень большую репрезентативную
выборку вместе с «Левада-Центром» (организация включена в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента, по решению Министерства юстиции РФ от 05.09.2016). Говорит, что один из вопросов был, какие
формы востребованы в России по поводу изменения власти. И 70 % голосует за
выборы. Все ожидают свободных выборов. Не революции – 5 % всего – а выборы. Все хотят выборов. Так сделайте эти
выборы. Дайте народу то, что он хочет. Зачем устраивать всякие муниципальные
фильтры?

И последний фрагмент по
поводу таджикских результатов по явке губернатора. Почему-то такая глобальная
радость по поводу того, что вот какие они молодцы. Они выиграли на выборах. Вот
теперь их все будут любить и дальше. Как делались выборы? Вы прекрасно это
понимаете. Каждую неделю на территорию приезжали министры, руководители
федеральных агентств, президенты, премьеры и все остальные люди. Они приезжали
не для того, чтобы обниматься с губернатором. Они привозили федеральные целевые
программы, деньги, самые различные решения самых тяжелых проектов на
территории. Строились мосты, ремонтировались дороги, фасады, дворы, «Бережливая
поликлиника». Что только не было. Это каждую неделю происходило.

Как реагирует на это
народ? Чудо! Это удивительная вещь. Приехали люди, которые наконец-то начали
менять нашу окружающую жизнь. Это же прекрасно, как за них не проголосовать.
Они идут и голосуют. И голосует 80 %. Что происходит дальше? Министры будут
приезжать? Нет. Президент будет приезжать? Да к нему сюда будет за счастье
попасть. Раз в год в соответствии с разнарядкой.

Будут ли такие же
возможности получать такой же объем ресурсов, какой сейчас получали в ходе
выборов все наши молодые технократы? Нет. Они вынуждены будут сами
договариваться через кабинеты министров, вписываться в ФЦП. А это вот такая
кипа документов, экспертиз и всего остального. Они должны будут работать с
раннего утра и до поздней ночи для того, чтобы хотя бы половина тех ресурсов,
которые у них есть, у них было на территории.

А как будет реагировать
народ? Выборы закончились, я за него проголосовал, 80 %, а дальше ничего не
происходит. Меня обманули. А если он еще начнет действовать в рамках не
популярных решений – а у губернатора всегда есть определенный спектр
непопулярных решений – да еще
по-московски будет действовать, иногда и популярные решения типа реновации,
уникальный проект украсили так, что до сих по дойти не могут всей Москвой. Вот
тогда будут серьезные проблемы. Поэтому лучше всего набирать средние
результаты.

Поэтому я очень рад за
Карелию, очень рад за того же Жвачкина, за Куйвашева, что они набрали около 60
%. За Новгородскую область. У них все будет нормально. По крайней мере, шансы
на то, что они не огребут в дальнейшем проблемы, взамен всеобщей любви,
значительно выше, чем у тех, которые набрали 80 %. За исключением, конечно,
Мордовии. Мордовия иначе не может. Там должно быть 110 % голосования и 200 за
любимого руководителя. Здесь ничего не сделаешь. Спасибо большое!

Дмитрий
Орлов: спасибо, Андрей Михайлович! Маленькая реплика.
Конечно, я думаю, что внутри элитные конфликты оживятся после выборов. Это
ясно. Выборные кампании ближайшие, в том числе в городские думы, покажут, что
нужно будет находить новый баланс, новые механизмы консолидации элиты,
поддерживать тот уровень доверия к губернаторам, который есть.

Ростислав Феликсович Туровский,
и затем Андрей Альбертович Максимов. Вам придется отвечать на многие месседжи,
которые здесь прозвучали.

Ростислав
Туровский, вице-президент Центра политических технологий, доктор политических
наук:

Спасибо! Дмитрий Иванович
выступил с фундаментальным докладом, поэтому соревноваться с ним в
фундаментальности бесполезно. Я хотел высказаться по трем сюжетам. Первый сюжет
все-таки по поводу явки. Дело в том, что есть довольно интересные различия
между разного рода кампаниями, которые прошли 10 сентября в отношении явки.
Получается следующее. Если мы берем выборы в региональные законодательные
собрания и выборы в муниципальные собрания, то как правило, явка была или
практически идентичной, иногда вообще с точностью до 1 знака после запятой в
сравнении с теми же самыми выборами в тех же городах, которые были пять лет
назад. Или была даже немного выше. В то же время губернаторские кампании
показали другую тенденцию, в сторону некоторого снижения явки. И в этом, на мой
взгляд, есть интересное и существенное различие, которое требует осмысления.

Есть семь интересных
кейсов. Я имею в виду те регионы, где губернаторские выборы в период после 2012
года прошли уже два раза. В одном случае с тем же губернатором Савченко, в
остальных случаях со сменой губернатора, и некоторые из этих бывших
губернаторов находятся ныне в СИЗО. Получается так, что как правило, явка
оказалась ниже, иной раз существенно ниже, чем во время предшествующей
избирательной кампании. Только, если я не ошибаюсь в Калининградской области,
она оказалась где-то на том же уровне, на каком она была, когда избирался
Цуканов.

Любопытный тренд.
Конечно, его можно интерпретировать по-разному. Вовсе не хочу сказать, что это
плохо и ужасно. Но при всей нашей любви к молодым технократам, которые в этом
зале присутствуют, есть ощущение, что совсем новых губернаторов несколько
опасаются, а старых губернаторов уже не любят.

Кстати говоря, кейс
Савченко тоже интересен. Он получил интересный результат. Но он все равно ниже
того результата, который был в 2012 году. Не хочу на этом основании делать
выводы о том, что старые коррумпированные губернаторы были лучше молодых
технократов, иначе Дмитрий Иванович выгонит меня с этого заседания.

Речь о другом. О том, что
мы понимаем, что административный ресурс, пусть у того же Соловьева в Удмуртии,
он работал конечно, жестче. У Митина в Новгородской области, у Ковалева в
Рязанской области работал жестче. И давал более высокие результаты и по явке,
но иной раз и по результатам самого ВРИО, которые тоже понизились по сравнению
с теми, которые были у предыдущих губернаторов.

Допустим, сравнение
Соловьева и Бречалова, возможно. Но если мы ставим вопрос о перестройке подхода
к выборам – а мы, как складывается ощущение, начинаем его ставить – то тогда нужно понимать, что в этом процессе
возможны потери, в том числе по явке. И безусловно, перестройка самого
института выборов, конечно, потребует очень серьезного анализа и прогноза с
пониманием того, к чему это может привести в электоральной плоскости. Это
первый сюжет. По другим, наверное, короче.

Второе по поводу
оппозиции на этих выборах. Все-таки выборы показали, что оппозиционный
потенциал остается. Он неплохой. Проявляется он, конечно же, далеко не всегда. Я
бы сказал, редко. Но все-таки складывается ситуация, когда если у оппозиции
есть ресурсы, хороший лидер, то можно добиваться неплохих результатов. С этой
точки зрения муниципальные выборы 10 сентября, и не только в Москве, на мой
взгляд, заслуживают просто огромного интереса и внимания, поскольку они были и
разнообразнее, и конкурентнее, чем вот эти все губернаторские кампании, которые
уже пережевывали много раз, и те немногочисленные выборы в региональные
законодательные собрания.

На муниципальном уровне
получается, что какой-то единой оппозиции нет, лидера нет. Где-то, положим в
Москве, «Яблоко» добивается ситуативного успеха, где-то это КПРФ, где-то ЛДПР,
где-то «Справедливая Россия». Но потенциал набрать 20% и более на муниципальных
выборах по партспискам у оппозиционной партии есть, если хорошо вложиться в эту
кампанию.

В целом, я полагаю, что
интерес именно к муниципальному уровню, к борьбе за него – и Москва, конечно, подстегнула этот интерес – будет
расти у всех политических игроков. Пусть он не дает партиям парламентскую
квоту, но партиями, группам влияния, которые могут стоять за региональными
партийными организациями, он возможности открывает. Наверняка этим еще больше
будут пользоваться. В этой связи хорошо, что муниципальных кампаний в этом году
было много. Может быть, не очень хорошо, что не так много внимания им уделялась
в обсуждениях, но они наверняка в будущем будут привлекать еще больше внимания
со стороны экспертного сообщества и со стороны оппозиции.

И третье по поводу «Единой
России». С моей точки зрения, для «Единая Россия» — это такая нормальная, рабочая ситуация. То
есть получили результаты, которые, как правило, похожи на то, что было раньше.
Где-то с некоторым ростом, где-то практически то же самое. Где-то чуть
поменьше. То есть таких совершенно откровенных провалов не было. Ситуация
выглядит ровной. По городам не блестящей, но и не следовало ожидать, что она
будет по городам блестящей.

Но в связи с «Единой
Россией» все-таки есть одно замечание и соображение. По поводу проблемных точек
в географическом смысле этого слова, в кампаниях «Единой России», в общем и
целом, они все уже давно известны. Но получается так, что где-то с этими
проблемными точками поработали, и результат стал лучше. Ярославль явился
неплохим примером того, где удалось улучшить позиции «Единой России» на
муниципальном уровне. В Курске хорошая динамика была продемонстрирована. Омск
не вышел из красного пояса так чтобы уж совсем, но позитивный тренд явно здесь
заметен.

Но есть и города, где не
все так хорошо, причем стабильно нехорошо. Владивосток, например, на мой взгляд,
является таким примером. В Пскове не очень хороший результат получился по
сравнению с тем, который мог бы быть. Другими словами, понимание проблемных
точек есть. И у «Единой России» тоже есть. Но вопрос, что с ними делать.

Есть хорошие кейсы, когда
что-то сделать с ними удается. Но есть и случаи, когда начинают говорить, что
мол, это традиционно низкое голосование. Возникает вопрос, оно традиционно
всегда таким будет или все-таки в избирательной кампании партии будет что-то
меняться для того, чтобы с этой традицией покончить. Вопрос остается открытым,
поскольку, на мой взгляд, не везде были предприняты усилия для того, чтобы от,
скорее, оборонительной тактики, когда мы признаем, что здесь у нас плохая
территория, «Единая Россия» переходила к наступательной тактике, с какой-то
яркой избирательной кампанией, которая могла бы переломить всем уже 100 лет как
известные тенденции. Спасибо!

Дмитрий
Орлов: спасибо, Ростислав Феликсович! Андрей Альбертович
Максимов.

Андрей
Максимов, координатор
федеральных проектов «Максимов-Консалтинг»:

Добрый день, уважаемые
коллеги! Действительно всеобъемлющий доклад, очень интересный. Узнал для себя
очень много нового, потому что к сожалению, был сосредоточен на жизни в
столице, а не на политической жизни периферии, регионов в первую очередь,
причем здесь периферия-то. Это я немножко по-московски выразился. Это уже
искалечила столица.

На что хотелось бы
обратить внимание, чего, в принципе, пока в этом докладе нет. Это то, что ярко
проявилось на выборах в Москве и пока еще не дошло до регионов. Это утрата
части парламентской оппозиции, политической и идеологической самоидентификации.
То есть они остаются людьми, не согласными с тем, что власть принадлежит «Единой
России», но не предлагающими никакой альтернативы ни в политической сфере, ни в
экономической, ни в социальной.

То есть то, что у нас
есть «левые», мы узнаем только тогда, когда они сами начинают об этом говорить.
То есть «Справедливая Россия», Коммунистическая партия не предлагает «левых»
программ, то есть программ поддержки людей, работающих по найму, программ
поддержки и защиты тех людей, которые находятся ниже прожиточного минимума.

В этом плане между
либеральным оппозиционным крылом и «левыми» разница почти исчезает. Именно с
этим связан феномен поедания блоком Гудкова «левой» оппозиции в Москве. То есть
значительная часть тех людей, которые проголосовали за гудковцев, совершенно не
разделяют либеральных идей. Я имею в виду либеральных, с точки зрения
экономики. Они в какой-то степени либеральны политически, но совершенно не
либеральны экономически. Но они выбирали их, видя в них последовательных
скептиков и оппонентов московских властей.

Ни коммунистическая
партия в Москве, ни «Справедливая Россия» никакой экономической и социальной
альтернативы не выдвинула, никакой программы внятно не предложила. А их попытка
выдвинуть так называемые молодые блоки… в некоторых территориях молодые
кандидаты КПРФ, но они полностью были съедены молодыми кандидатами «Яблока»,
которые сверху на них садились. Либо они шли по координации с «Яблоком» при
общем финансировании. Я имею в виду по гудковской линии. В этом плане это
крайне серьезная проблема, с которой, видимо, придется столкнуться потом и
регионам. Это просто утрата политической идентичности парламентской оппозиции.
То есть остается только те, кто против «Единой России» и сама «Единая Россия».
Биполярная политическая система – это то, что мы сейчас видим в Москве, как
результат этих выборов.

Что это дает на
перспективу? В принципе, особо ничего. Потому что как только начнется
реализация множественности тех программ, под которыми шли наши оппозиционеры,
окажется, что значительная их часть не реалистична и никакой реальной
альтернативы действиям команды Собянина они предложить не смогут. Они сейчас
контролируют некоторое количество муниципалитетов и полностью свободны в том,
чтобы определять бюджетную политику, участие в каких-то программах и даже самим
реализовывать какие-то программы. Или не реализовывать эти программы. В этом
плане ближайшая перспектива – это перспектива некоторого охлаждения людей к
новым героям нового времени. Я имею в виду избирателей.

Что касается самой
политики партии власти на этих выборах именно в Москве. Она связана, прежде
всего с тем, что традиционно Москва на муниципальных выборах голосует мало. И
хотя, конечно, определенные риски были, но риски в первую очередь рассматривались
как связанные с тем, что у нас значительная часть пенсионеров, традиционно
голосующих, исповедует коммунистические идеалы. Эти риски не подтвердились. И
те пенсионеры, которые исповедуют коммунистические идеалы, на эти выборы не
пришли, что в общем, достаточно загадочно, и никаким образом не повлияли.

В то же время оппозиционеры,
прежде всего блок «Яблока», делал ставку на демографический принцип, то есть на
молодежный. Давайте придем, проголосуем за молодых оппозиционеров, а не старых
коррупционеров. Это то, что первоначально прозвучало в кампании Навального 2013
года. В этот раз она опять дала им какой-то определенный процент, но
географически очень ограниченный. То есть там, где оппоненты из партии власти
работали недостаточно качественно, там, где идеологически, организационно,
административно кампания не была выстроена, там она давала трещины, ломалась и
взламывалась новыми оппозиционерами.

Опять же это возлагает на
них значительную часть ответственности. Они сейчас победили, они полностью контролируют.
Например, Драгомилово или Тропарево-Никулино, что они там сделают. Давайте
увидим, посмотрим. Может быть, через год все выйдут на улицу, чтобы гнать их в
шею из этого муниципалитета. Никто же это не исключает.

С точки зрения главной
задачи этих выборов, то есть задачи обеспечения прохождения муниципального
фильтра для будущего кандидата в губернаторы, эта задача никем кроме «Единой
России» решена не была. Поэтому в данном случае блок Гудкова оказался
совершенно бесполезным с точки зрения будущей подпорки для кандидата Гудкова.
Опять же используя бренд «Яблока» для выдвижения, он в настоящий момент
находится в достаточно сложной ситуации. У «Яблока» есть традиционный Митрохин,
который сам себя заявил почти параллельно с Гудковым как кандидат в мэры. И в
этом плане, конечно, эту кампанию ждут большие странности. Все, спасибо!

Дмитрий
Орлов: Спасибо, Андрей Альбертович! Алексей Анатольевич
Куртов.

Алексей
Куртов, председатель совета директоров IMC:

Коллеги, про региональные
выборы, конечно, мы еще долго будем рассматривать все аспекты. В докладе очень
много всего рассказано, и мне бы очень хотелось более внимательно его
рассмотреть. Дмитрий Иванович предложил большой объем предложений по объяснениям
того, что происходило. Но у меня есть общий взгляд, не касаясь конкретных
регионов.

Помните, когда начали
появляться новые кандидаты в губернаторы, технократы назначенные, мы с вами
рассуждали и говорили, что интересно, справятся ли они с этой ситуацией. Вот
эти брошены сами, есть ли у них ресурсы. На мой взгляд, ресурсов им передали. Я
согласен с Андреем Колядиным. Их перекормили ресурсами. Победы они не
почувствуют. Я боюсь, что вот это ощущение большой победы с большими цифрами
может сыграть не очень хорошую роль на президентских выборах. Им будет
казаться, что весь мир у них в руках, а элитные конфликты благодаря тому, что
во многих местах они сейчас на время затихли, конечно, они будут разгораться. И
конечно, там игроков достаточно много. Такое общее ощущение. Я с интересом жду,
что будет весной. Думаю, что будет очень непросто.

Но больший интерес,
особенно после выступления Андрея Максимова, конечно, к московским выборам. Это
такой замечательный полигон, особенно полит технологический полигон, который
можно просто раскладывать по учебнику. Первое. Все ведь знают, что чем ниже
уровень избирательной кампании, тем меньшее влияние имеет партийная
принадлежность кандидата и вообще партии.

Что мы видели на этих
выборах? Муниципалитеты занимались выборами, а не партия. Даже Неверов вчера
или позавчера сказал, что, если бы на выборах работала партия, она бы победила.
Там, где Гудков работал – это его слова,
практически прямая речь – там Гудков и победил. Там, где мы не поработали, не
поработали. Вот это удивительное отпускание ситуации на муниципалитеты и
отдавание политической боли партии на то, чтобы выбрать депутата, это
категорически неверное решение.

Конечно, происходили
странные вещи и с явкой. Но уже много лет все твердят, что явка – это
непредсказуемость. Никогда нельзя с засушенной явкой определять результат.
Любой прорыв трубы на уровне района тут же повлияет в негативном смысле. Это,
конечно, совершенно удивительно и непредсказуемо.

Что меня радует в
московских выборах? На самом деле я очень доволен тем, что во многих
муниципалитетах победили оппозиционные команды. Почему? Потому что невозможно
строить государственное управление без обратной связи, в том числе и на местном
уровне. В том числе в таких огромных городах как Москва. Появляется обратная
связь, появляется та щука, которая карася хоть чуть-чуть покусает и заставит
его хоть как-то двигаться.

Я понимаю, что воли и
возможностей у муниципальных депутатов немного, но тем не менее это все-таки
влияние на решения, на назначение глав муниципалитетов. Посмотрим, что из этого
получится.

Последнее, что очень
коротко хотелось бы сказать. Поскольку политики было очень мало на этом уровне
выборов в Москве, начала работать технология. Я не услышал до конца мысль
Андрея, но мне показалось, что технология стала впереди политики. То есть
технологически выстроенная система Кацем и Гудковым, в общем, и
прогнозировалось, что она даст результаты. Она и дала результаты. «Яблоко»
подключили как силу, у которой есть имя. То есть это был хороший симбиоз. Но
вот эта простая элементарная технология, что можно в 5 раз меньше работать,
поскольку 4-5-мандатные выборные участки. То есть каждому кандидату можно было
работать в 5 раз меньше.

И это, ну, посмотрим, что из этого
получится. Последнее, что очень коротко хотел бы сказать, поскольку политики
было очень мало на этих выборах в
Москве, значит, начала работать технология. Не очень услышал до конца мысль, но
мне показалось, что технология стала впереди политики. То есть технологически выстроенная
система Кацем и Гудковым, в общем, она и прогнозировалась, что она даст
результаты. Она и дала результаты.

«Яблоко» подключили как силу, у которой
есть имя. То есть это был хороший симбиоз. Но вот это простая элементарная
технология, что можно в пять раз меньше работать, поскольку пятимандатные
фактически, на четырех, пятимандатные участки выборные. То есть каждому
кандидату можно было работать в пять раз меньше. В пять раз меньше собирать
голосов, подписей. В пять раз меньше обходить эти квартиры и так далее. Это
сработало просто блестяще, я считаю, и тут нужно сказать, что технологически
они, конечно построили. Они хорошо рассчитали и поняли, что не работает
политика, а работает технология. И вот мы получаем результат. Так что вот
как-то так.

С этим тоже еще нужно будет разбираться. Я
понимаю, что мы сейчас говорим только о первых результатах, и они очень
интересные. Я очень хочу, чтобы у нас были и в губернаторских кампаниях такие
же острые моменты, как в московских муниципальных выборах, потому что, я
считаю, что должна быть напряженность в политическом поле. Напряженность в
губернаторском поле. Они должны чувствовать, что кто-то за ними стоит, кто-то
их поддавливает. Если этого не будет, мы будем скучать, так же, как сейчас на
выборах губернаторов в этом цикле. Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Спасибо. Я просто
хотел в качестве иллюстрации сказать, мой пример, да? Пример моей квартиры,
более широк. Значит, до квартиры дошел только один, только одна политическая
сила, – партия «Яблоко». Она, собственно, принесла прекрасный календарик цветной,
на котором были все пять кандидатов. Ну, такой жанр календарика. Зачем? Чтобы,
когда человек придет на избирательный участок, он не забыл за кого, собственно,
система-то сложная, простыни там, и так далее. Простой элементарный, как два
пальца, извините, прием.

Второй пример, мое семейство с этим
столкнулось, у метро «Багратионовская». Это коммунистическая партия раздавала
газету антисобянинскую, довольно неплохо, надо сказать, исполненную. Я здесь не
собираюсь заниматься рекламой оппозиции, но неплохая газета про то, что Собянин
там осуществляет неудачную образовательную реформу, реформу здравоохранения,
которая ослабляет права граждан и так далее. Какая-то карикатура. Но тоже это
все неплохо. Но я бы не сказал, что это шедевр, понимаете?

Значит, никаких агитационных приемов со
стороны партии «Единая Россия» я лично на себе в ходе этой кампании не испытал.
Не испытал. Вот два, так сказать… Мы не попали в целевую аудиторию. Я не
получил рассылки. Вследствие этого, конечно, боль пронзает мое сердце. Игорь
Евгеньевич… А?

Дмитрий
Орлов: Ну, слушайте,
значит, надо было прийти. Прийти и поговорить. Положить агитационную продукцию.
Мы же знаем всю логику касаний и все. Это же все азы. Вот нет Евгения
Борисовича Сучкова. Мы же все знаем, три раза коснись. Коснись один. Игорь
Евгеньевич Минтусов, прошу вас.

Игорь
Минтусов, председатель совета директоров Центра политического консультирования
«Никколо М»:

Спасибо большое. С удовольствием листаю
доклад, фундированный, и так же, как и Алексей Куртов, мой коллега,
естественно, я думаю, и другие, внимательно его изучим, потом что много
содержательных моментов любопытных. Я остановлюсь на том, что, мне кажется,
важным, так как в выводах фактически подчеркивается только предложение по
коррекции системы муниципального фильтра. Я, на самом деле, думаю, выводы,
которые коллеги могут сделать, их гораздо больше, просто здесь речь идет о
прикладных выводах, которые, я понимаю, Дмитрий Иванович делает.

Понимаю, что Noblesse oblige, положение
обязывает Дмитрия Ивановича, он максимально активно поставил четыре
рекомендации по поводу того, как надо менять муниципальный фильтр, делать его
более мягким. Я здесь, скорее, наверно, все-таки согласен с более бесхитростным
предложением политолога Андрея Михайловича Колядина, который сказал, что просто
одной фразой: фильтр надо отменять.

Ясно, что его отменять сложно, так как в
этом заинтересованы нынешняя политическая главная ключевая структура, и, тем не
менее, чтобы Дмитрия Ивановича подталкивать его с той стороны, это еще дальше,
делать эту историю более активной, вносить на лоббирование отмену фильтра, я бы
здесь добавил вот что.

На самом деле, если взять прямой текст,
выделено, я сейчас говорю про выводы, страница 18: «Фильтр является важным
политическим механизмом, действие которого позволяет нейтрализовать радикальных
и периферийных игроков». Есть еще более такие эффективные механизмы, называется
КПЗ, то есть камера предварительного заключения, которая полностью нейтрализует
тех радикальных и периферийных игроков. Поэтому, еще раз, я на всякий случай,
вдруг они радикализуются. Поэтому, постольку, поскольку у нас здесь не
пресс-конференция, мы все всё понимаем. Мы понимаем, что, если задать коллегам
вопрос: как вы считаете, (на репрезентативной выборке, не только среди вас), муниципальный
фильтр – это новый шаг к усилению демократии в том или ином регионе, – первый
вариант ответ. Второй вариант, муниципальный фильтр – это новый шаг по
демократизации политической жизни в том или ином регионе.

Мне кажется, что большинство скажет, что,
конечно, второй. Выберут второй ответ. Поэтому здесь не должно быть иллюзий. И
вот эти наши игры с муниципальным фильтром, еще раз, у меня нет,
соответственно, никаких вопросов к докладу, потому что Дмитрий Иванович идет по
максимально активному пути, по которому можно идти. Тем не менее, немножко мне
здесь не очень радостно слушать, когда политологи независимые говорят о том,
что муниципальный фильтр, это все-таки он такой полезный, предупреждает нас от
террористов на политической площадке и экстремистов. О’кей. Это первый мой
тезис.

Дальше второе, если говорить о докладе.
Здесь много было посвящено очень интересной вот этой дихотомии, даже не
дихотомии, а оппозиции – молодые технократы, немолодые тяжеловесы. Очень
интересные и содержательные рассуждения. Жалко, что нет цифр точно, сколько
набрали усредненно, Дмитрий Иванович, молодые технократы, и сколько немолодые
тяжеловесы. Я имею в виду…

Шаповалов Владимир,
заместитель директора Института истории
и политики МПГУ:

Я подсчитал.

Игорь
Минтусов: Сколько? Какие
цифры?

Шаповалов Владимир:
Ну, это грубо, по пути в метро, – 76,4
молодые технократы, 71,2 тяжеловесы. Если одного тяжеловеса убрать из Мордовии,
– 66.

Игорь
Минтусов: Прекрасно.
Спасибо. И тогда здесь, с одной стороны, смотрите-ка, интересная история.
Тяжеловесы набрали меньше, может быть, потому что они мудры, на что намекал и
Колядин и Куртов, в том смысле слова, что набрали меньше, и спрос будет меньше.
Спрос будет меньше, в этом смысле слова, да? Но, тем не менее, очень красивая
история. Молодые технократы и немолодые тяжеловесы, пожилые тяжеловесы держат в
голове, что молодые технократы лет через 10 станут уже немолодыми тяжеловесами,
но это другая история.

Предпоследнее, по поводу Москвы. Все уже
говорили. Два сделаю акцента, которые мне очень нравятся. Первое, – прекрасная
реакция Собянина на Ново-Переделкино. Считаю, высший пилотаж. Как бы вы не
относились, там, хорошо, плохо к «Единой России», очень профессионально,
прекрасно. И второй с кейса, который менее известный, потому что такой менее
глобальный, это, соответственно, муниципальный район Аэропорт, ТИК Аэропорта,
где глава этого ТИКа накануне дня голосования в субботу вечером, в восемь часов
вечера, ТИК своим решением, принял решение об отмене досрочного голосования в
этом муниципальном районе. Почему? Потому что количество бюллетеней, которое
оказалось вскрыто (имеется в виду в ящике, обнаружено), которые набрали за
несколько дней досрочного голосования, оказалось меньше, чем количество
заявлений, которые были написаны, соответственно, для того, чтобы им дали эти
позиции.

Поэтому, считаю, что очень это
профессионально и здорово сделано, говорит о том, что ТИКи, было бы желание,
могут принимать самостоятельно решения. Кстати говоря, под воздействием, в том
числе, коммунистов. Но важно, что председатель ТИКа это принял решение. Это
тоже кейс, я считаю, является образцом очень хорошим. Уж не говорю про то, что
на этих выборах я был членом участковой избирательной комиссии с совещательным
голосом. И иной раз, сравнивая свой опыт работы члена участковой избирательной
комиссии с решающим голосом в любимом для президента российской Ассоциации
политконсультантов Алексея Куртова города Санкт-Петербург. И вот сравнивая, друзья,
– земля и небо.

Москва – демократический город,
фальсификации практически не видны, их там нет, все очень здорово сделано.
Санкт-Петербург, – без комментариев. Все там происходит так же, как и
происходило в 2011 году и так далее. На этой оптимистичной нотке по случаю
870-летия праздника Москвы, который продолжается, я бы и, соответственно,
закончил свой короткий текст.

Дмитрий
Орлов: Игорь Евгеньевич,
праздник всегда в наших сердцах. Екатерина Шамильевна Курбангалеева,
пожалуйста. И, Дмитрия Геннадьевича ждем. Дмитрий Геннадьевич, где вы?
Возвращайтесь к нам. Пожалуйста.

Екатерина
Курбангалеева, директор АНО «НИЦ «Особое мнение»:

Добрый день, уважаемые коллеги. Доклад
подробно посмотреть не удалось, поэтому внимательно почитаем, там много всего интересного.
Пожалуй, несколько комментариев. Все-таки я хочу немного поговорить о теме
конкуренции. У нас в семи регионах, там, где были губернаторские выборы, вторые
претенденты набрали больше 15%. Это Карелия, Новгородская, Кировская,
Севастополь, Саратовская, Томская и Белгородская.

Всего у нас участвовало в качестве
претендентов от других парламентских партий пять депутатов Госдумы. И все они
были представлены партией ЛДПР. Если бы был Мархаев, то, понятно, что это был
бы сенатор, тоже высокий уровень. Но КПРФ и эсеры выше депутатов Госдумы не
выставили. Кроме того, процент, который получили губернаторы, вот сейчас мы
говорили о двух категориях. Но можно еще выделить третью категорию. Это, так
скажем, те, которые отсидели чуть больше, чем полгода или год, у которых
все-таки была возможность, на своих местах в креслах провели, начиная с
октября. Там даже получилось не полгода, больше. Они с октября многие сидели в
своих креслах.

Интересно, тоже обратили внимание, что
четыре региона из пяти, там, где губернаторы-старожилы, они набрали 75 и
меньше. Мордовию мы, видимо, считать не будем, потому что это некая аномалия,
электоральная и, видимо, политическая. И я хочу обратить внимание на Томскую
область, поскольку, в общем, я занималась этими выборами, очень подробно,
получилось так, как кейс. Как кейс конкуренции. Что получилось с Диденко.
Пожалуй, понятно, что каждый кулик, может быть, свое болото хвалит. Но я
считаю, что эти выборы, пожалуй, самые конкурентные. Почему?

Первое. Это депутат Госдумы. Второе, это
одномандатник. В 2016 году он прошел выборы. И договорник к тому же. То есть
там были освобождены под него округ на территории Томской области. И фактически
власть действующая сделала все, чтобы он победил. Третье, он – председатель
комитета. То есть по политическому весу, по статусу, и с точки зрения того, что
у него был опыт, пусть и оранжерейный, но некой электоральной
мажоритарно-личностный, это достаточно сильно подготовленный человек.

С другой стороны, что произошло. Вот
Андрей Михайлович сказал: украсил жизнь. Но, это, конечно, надо было смотреть и
оценить сдержанность губернатора, потому что, конечно, когда был вопрос о
муниципальном фильтре, конечно, как вы все понимаете, муниципальный фильтр н
мог не пройти. И понятно, что Томская область могла последовать полностью
примеру Бурятии, несмотря на все рекомендации высокие, значит, Мархаев просто
не прошел. Алексею Николаевичу помогали всем миром. То есть это за неделю,
когда было понятно, что не факт, что он очень хочет зарегистрироваться, это
стало делом чести вообще и штаба Жвачкина, чтобы он был зарегистрирован.

И после этого, когда пушечку отлили,
поставили ее на удобный лафет, она развернулась и начала палить, причем, палить
достаточно так, весьма несдержанно. И надо отдать должное, соответственно,
губернатору, аргумент, что надо сделать так, чтобы томские выборы не стали тем
прецедентом, на которые бы ссылались и говорили, почему надо отменить
муниципальный фильтр. Он возымел свое действие. Поэтому теперь основным таким
последним примером стал казус Мархаева, на который ссылаются, говорят, вот
почему муниципальный фильтр не работает.

Но при этом, что интересно, конкуренция
была? Была. Она была реальной? Она была реальной. Было все сделано со всех
сторон. Поверьте, последние три недели все кандидаты в депутаты заклинали
прийти на выборы. Известность о том, узнаваемость, что выборы были где-то за
две недели, последние данные были, было 75-80%. Понятно, что в районах меньше.
Томск знал весь. И при этом Томск показал явку 18%, такую же, как в 2015 году
на Госсовете. Если вы помните, Томская область была в пятерке тех по явке,
последней замыкающей пятерки по явке на Госдуму. Объяснение я здесь пока найти
не могу, почему Томск не прошел. Вероятно, там такая же реакция и такая же
мотивация, как в Москве и в Петербурге. То есть, видимо, высшее образование
повышает уровень критичности.

Екатерина
Курбангалеева: Да, ноСибирь и Север, да, там отдельная
история, что все-таки сентябрь для Сибири и для Севера, это фактически
неработающее продолжение каникул. То есть, конкуренция есть, а явки при э том
нет, 26% явка. Это как раз тоже можно сказать, некая такая аномалия, имеет
смысл изучить.

На что бы я еще хотела обратить внимание.
На этих выборах было два нововведения. Может быть, Сергей Евгеньевич
поподробнее скажет. Два нововведения технологических, это, как вы помните,
QR-коды были введены на протоколах, и они, действительно, ускорили, во всяком
случае, в городах, насколько я знаю, после закрытия участков уже через 40 минут
протоколы вводились в ГАСы. Это намного упростило. И сбои были очень невелики.
Не знаю, может быть, коллеги в других регионах поделятся, но я знаю, еще в трех
регионах мне жаловались, говорили, что очень удобная и комфортная система,
которая еще и проверяет контрольное соотношение. Если контрольное соотношение
выполняется, она, соответственно, не пропускает.

И второе, это по месту голосования вот эти
заявления. А вот здесь система не понятна до конца. Потому что, если в Пермском
крае, как мы поняли, на совещании 2 сентября говорили, что 61 000 таких
заявлений, то, например, в Томской области даже 1 500 таких не найдем. И
как это сработало, на самом деле не понятно.

Что касается муниципального фильтра, то я
думаю, что здесь надо ответить на один вопрос: а готова политическая система к
тому, что ВрИО губернатора, предложенный президентом, может проиграть? Если
готовы, тогда можно муниципальный фильтр отменять. И, может быть, после 2018
года, когда… Да, но это единственный случай. Почему Мархаева не пропустили?
Вот готова ли. Если политическая система к этому не готова, тоже аргументов
много и «за», и «против», то первое, что надо, на мой взгляд, изменить, – это
убрать третий подфильтр, потому что именно там, извините, все блокировки и
происходят. То есть надо убрать три четверти. Можно понизить процент, можно
сделать две задвоенные подписи. Но если мы уберем три четверти, – это
достаточно даже, кстати, чтобы Гудков без обращения к «Единой России» уже бы
мог зарегистрироваться. Или не Гудков, или Митрохин, кто пойдет от «Яблока».
Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Спасибо,
Екатерина Шамильевна. К вопросу о том, что конкуренция есть, а явки нет.
Знаете, явка, так сказать, когда она имеет естественный характер, не
нагоняется. А на губернаторских выборах, если они состыкованы с президентскими
и парламентскими, она не достигает своих высоких значений. На мой взгляд, в
этом случае достигать, собственно, этих высоких значений нет никакой
необходимости. Поскольку первая, и самая опасная, на мой взгляд, угроза, – это
усилие административное по деланию явки.

Потому что, если делаешь явку, дальше
лестница распределений, дальше, ну, все понятно. И картина реальных
электоральных предпочтений искажается, собственно, во имя, не знаю, благих
намерений таких.

Дмитрий
Орлов: А партия должна
реагировать, да, да. Но это, к сожалению… Но, на мой взгляд, она имеет
откровенно естественный характер, отклоняясь от аналогичного уровня весьма
незначительно. Тезис о низкой явке, он, в общем, принципиально, на мой взгляд,
не верен.

Алексей
Куртов: Выражение «делать
явку» и при этом подразумеваются какие-то административные действия. Ведь дело
неявки – это включение людей в политический процесс, привлечение интереса и
внимания людей.

Дмитрий
Орлов: Мы не это,
естественно, обсуждаем.

Мужчина:
Вот в этом-то и вся беда, что когда на
самом деле, явка нужна высокая, ее нужно делать. Только уже забыли как.

Дмитрий
Орлов: Спасибо. Дмитрий
Геннадьевич Гусев. Прошу, коллеги, давайте чуть-чуть потише. Затем. Владимир
Леонидович Шаповалов, Максим Жаров. Прошу вас.

Дмитрий
Гусев, председатель совета директоров
Консалтинговой компании Bakster Group:

Дорогие друзья, если уж про явку говорить,
то кроме интереса к выборам, есть еще и законодательные способы регулирования
явки. Если мы хотим вообще запредельно высокую явку, давайте уж честно себе
говорить, давайте понизим возраст голосования до 16 или до 14 лет. А чего, у
человека паспорт есть, сексом заниматься можно, а голосовать нельзя. Это что
такое? Несправедливо. Давайте разрешим агитировать в день голосования. А что
такого? Вот тогда будет явка, потому что все, что мы делали…

Дмитрий
Орлов: Или, по крайней
мере, в день тишины, тогда будет.

Дмитрий
Гусев: Почему, в день
голосования можно. В Америке же можно, чем мы хуже? То есть, если мы хотим
высокую явку, то мы должны понимать, к чему мы вообще придем. То есть это
должно быть какое-то другое общество, где будут голосовать, значит, ваши дети и
внуки. Где будет черти что твориться. Если мы хотим этого, то этого. А потом
вообще, сам тезис о высокой явке, он из чего исходит? Что мы имеем какое-то
взбудораженное общество. Мы тут все дети, так сказать, 80-х и 90-х, дети
митингов. Когда митинг в Москве – это миллион, полмиллиона. Так мы что сейчас
хотим? Вот также людей взбудоражить, что ли, этой высокой явкой, чтобы у нас
тут митинги стояли? Чтобы наши дети, так сказать, боялись выйти на улицу? Ну,
зачем это.

Алексей
Куртов: Дмитрий
Геннадьевич, дело в том, что явка должна быть следствием, а не целью. Это самое
главное. У нас явка становится целью. Она должна быть только следствием политического
действия.

Дмитрий
Гусев: Но если мы
получаем другое общество… У нас народ…

Дмитрий
Орлов: Коллеги, давайте
все-таки такую дискуссию…

Дмитрий
Гусев: Слушайте, вот вы
приходите на вечеринку, и у вас через полчаса все начинают сидеть вот так вот в
телефонах, когда люди, пять человек, собралось вживую, половина из них сидит,
смотрит что-то в телефоны. Вы хотите, чтобы эти люди, которые сидят в телефонах
сейчас, выходили на улицу? И мы понимаем, что даже тех методов, о которых
уважаемый Алексей Анатольевич говорит, что давайте интерес проявлять, будет
недостаточно. Они дадут еще пять процентов. Ну, будет у вас не 18 в Томске, а
25, что это меняет? Да, ничего.

Если мы говорим о кардинальной работе с
явкой, надо действовать вот такими вещами. Тогда вопрос: нам это нужно или нет?
То есть нужно, чтобы ребенок оторвался от телефона, вышел на улицу. Ну, скоро к
этому придем, да. Просто чипы поставить и все, чипы. И тогда верификация будет
стопроцентная, и будет понятно, кто голосовал.

Игорь
Минтусов: Дима, одну
минуточку, я тебя прерву. Просто маленькая справка, друзья. Мы как-то внутри
России здесь все так смотрим, и так далее. Международный опыт. Существует,
внимание! Существует много стран, включая европейские страны, конкретно, –
Бельгия, хорошо, Турция не европейская страна, Аргентина и так далее, где,
соответственно, голосование является одним из обязанностей любого гражданина.
И, соответственно, гражданин обязан голосовать, если он имеет паспорт; (точка с
запятой) если он не голосует, то он должен заплатить штраф. Штраф колеблется
где-то в Турции приблизительно около 200 условных единиц, в Аргентине 400.
Где-то в этих пределах. Просто это такое законодательное решение, без всякого
страдания.

Дмитрий
Гусев: но я хочу вам
сказать, что если мы такие способы будем внедрять, то у нас миллионный митинг с
вилами будет стоять в любом регионе у здания областной администрации, всех
поставят на вилы. Мы этого? То есть, надо об этих вещах думать. Либо тогда тему
явки закрыть и говорить, а чем мы хуже Америки, Европы, других стран, где
средняя явка. То есть вот такое.

Но я хотел не об этом сказать, потому что
я доклад сейчас просмотрел, и понял, что последний тезис у Дмитрия Ивановича
нашего дорого, это тезис о муниципальном фильтре. Я так понимаю, что именно этим
копьем он хочет вонзиться в современное информпространство, именно это
обсудить. Поэтому я хотел про муниципальный фильтр сказать. И многие об этом
говорили сейчас.

Когда мы говорим о муниципальном фильтре,
мы в принципе обсуждаем газовую горелку. Обсуждаем, как ее прикрутить,
раскрутить, чуть побольше газу дать, или чуть поменьше. Я хочу еще обсуждать, в
принципе…

Дмитрий
Орлов: но он есть там,
газ-то?

Дмитрий
Гусев: вот! Я и хотел
про «Газпром» сказать. А какой газ и сколько нам дает «Газпром». То есть когда
муниципальный фильтр задумывался, это же была технология стимулирования работы
наших партий. То есть нормально, когда появилось там 100 партий, значит,
давайте их как-то стимулировать. Хочешь работать – иди, работай туда, вниз,
работай с людьми, это самое трудное, не денежное, не хайповое, трудоемкая
работа, на которую нужны и деньги, и ресурсы, и сторонники, и бла-бла-бла,
бла-бла-бла.

И в
принципе, это положение о муниципальном фильтре в каком-то смысле сработало. То
есть надо сказать, что у нас, насколько я помню цифры, ЛДПР выдвигается на всех
мелких и прочих выборах. Потом на втором месте коммунисты. Потом где-то там
плетется партия «Родина», потом эсеры и другие партии. То в принципе, мы эту
вещь простимулировали, ну, или законодатели эту вещь простимулировали. И даже
московские выборы показали, что многие партии выдвинули много кандидатов. Но.
Дальше-то статистика плохая.

Сколько из этих кандидатов вообще доходят
до финиша? Чего мы хотим от «Яблока» в Москве, если люди, которые пошли в депутаты,
появились и задумались о выборах два месяца назад? Какие они политики? Они
соревнуются с учительницей, с директором школы, которого знает весь район. Ну,
конечно…

Дмитрий
Орлов: С медсестрой,
которая продвигается еще от одной партии.

Дмитрий
Гусев: Да. Ну, конечно,
нельзя винить «Яблоко» и другие партии. Ну, нет у них таких ресурсов, ни денег
нет, ни людей нет, ничего нет. Так чего делать-то? То есть, мы можем обсуждать
бесконечно, сняли Мархаева, не сняли. Дали, не дела. Но нет такой системной работы.
Потому что партий столько не может быть. У нас нет столько политического
класса, столько политически активных людей, которые могут этими партиями
насытиться.

У каждого тут сидящего по 5 000
человек в Facebook. Это что, десять партий можно создать? Конечно, нет, потому
что это все люди, которые… А?

Дмитрий
Орлов: у меня
11 000.

Дмитрий
Гусев: так вот, вы,
Дмитрий Иванович, можете закрыть весь политический ландшафт российской…

Дмитрий
Орлов: Сидел бы здесь
Минченко, он тебе сказал бы сейчас.

Дмитрий
Гусев: А что?

Дмитрий
Орлов: Что, у него 15.

Дмитрий
Гусев: У него 15, он две
«России», значит, Женя на две «России», значит, закрыть партий. Вопрос в
другом. Вопрос в том, что эти люди готовы участвовать в политической жизни,
хотя они активные? Конечно, нет. Поэтому, политический класс, он имеет какие-то
границы. Давайте эти партии, у меня в этом смысле предложение. Давайте, кроме
того, что как мы будем регулировать муниципальный фильтр, обсудим, что делать с
партиями, потому что именно они дают газ вот в эту нашу плиту, которая, так
сказать, и коптит. Или не коптит.

А что надо делать? Нужно, я не говорю,
ужесточать. Нужно объединяться. Пусть как-то эти партии работают. Жириновский
уже предложил сделать две партии. Эсеры, Емельянов, предлагает объединиться
партиям. Но давайте об этом как-то подумаем, потому что иначе мы будем так вот
жить в пространстве этих непонятных фейковых партий, которые не опережают по
своей численности даже Facebook, наших любимых дорогих политологов. Спасибо, у
меня все.

Дмитрий
Орлов: Спасибо за
рекламу всем нам. Значит, Владимир Леонидович Шаповалов, затем Максим Жаров,
Сергей Заславский, Дмитрий Еловский. Прошу вас.

Владимир
Шаповалов: Спасибо.
Уважаемые коллеги, три пункта. Собственно, два из них мы достаточно активно
обсуждаем сегодня, и постараюсь кратко внести свою лепту. Первый вопрос,
который Дмитрий Иванович поставил, и он вполне естественный, что анализируя
результаты губернаторских выборов, мы упираемся в тему молодые технократы и
пожилые не технократы. Естественно, что эта тема нуждается в осмыслении. И мне
кажется, что здесь есть три причины, которые обеспечили в совокупности такой
результат.

Первый из них, это, безусловно, поддержка
президента, и вписание кампании в контекст будущих президентских выборов. И,
естественно, ставка на этих 11 кандидатов была достаточно серьезной. И,
конечно, тот результат, который они получили, а четверо из них получили
результат выше 80%, еще три выше 70%, это очень достойный результат.
Безусловно, в первую очередь, или в значительной степени, это фактор
президентский. Но есть еще два момента, на которые нужно обратить внимание. Это
потребность в обновлении, ощущаемое населением, в обновлении элит, и молодость,
что, собственно, связано друг с другом. Не случайно, мы ставим пункт о молодых
именно технократах.

Обращаю внимание на то, что в качестве конкурентов,
формальных или не формальных конкурентов молодых технократов, были люди более
пожилые. Представители наших традиционных парламентских партий, как правило,
были более возрастными. И вот этот контраст, он еще более работал в пользу
молодости. Все-таки потребность в обновлении, в ротации, в омоложении, это
проблема, которая существует. И, очевидно, таким уважаемым тяжеловесам, как
Евгений Савченко, который, безусловно, является очень популярным политиком у
себя в области, который сделал очень много для Белгородчины. Тем не менее, вот
этот результат является очень показательным, и он свидетельствует о том, что
даже лучшие из них должны когда-то уходить. Это касается, в том числе, и,
прежде всего, Савченко, потому что из указанной пятерки тяжеловесов, вне
всякого сомнения, он наиболее заслуженный человек. Это первый пункт.

Второй пункт связан с КПРФ, и я бы его
обозначил, как прецедент Кияшко. Дмитрий Иванович сказал о том, что коммунисты
не подготовились к губернаторской кампании, слабо выступили в плане сценарном,
и не сыграли в варяга. Это, действительно, так. Есть один пример, который
все-таки выходит за рамки. Это пример Кияшко, который, собственно, это уже не
новость, я этот плакат видел.

Дмитрий
Орлов: Это реклама.

Владимир
Шаповалов: Да, да, я убираю,
это уже не новость, поскольку по этому поводу возбуждено дело. Но я хотел бы
обратить внимание на севастопольский прецедент. Он очень интересен, поскольку
практически все оппозиционные кандидаты сыграли в игру «свой-чужой». И особенно
активен и, действительно, наверно, на грани фола, если не за гранью фола, был
Кияшко.

Насколько это игра корректна, и какие она
может иметь последствия. Мне кажется, что с учетом особой ситуации в
Севастополе, это опасные игры. И они работают на раскачивание лодки. Не случайно,
эту тему очень активно используют украинские СМИ. Они ухватились за этот
момент. Поэтому, мне кажется, с учетом той специфичной ситуации, которая
существует, особенно в Севастополе, крайне осторожно нужно подходить к этой
дихотомии «свой-чужой», поскольку она может дать неожиданные, непредвиденные,
негативные результаты, эффект которых будет выходить далеко за конкретную
локальную избирательную кампанию.

И, наконец, собственно, муниципальный
фильтр, прецедент Мархаева и Ройзмана. Я хотел бы обратить внимание в большей
степени даже на Ройзмана, чем на Мархаева, потому что с Мархаевым ситуация
понятна. Вопрос, жаль, что Игорь Евгеньевич ушел, вот вопрос о демократии, не
демократии, он, по сути, очевиден. Любое ограничение – это ограничение демократии,
какой бы фильтр или ценз мы не установили. Это естественно. Но тот же самый
избирательный пятипроцентный барьер, это тоже ограничение демократии, но, тем
не менее, барьеры существуют везде.

Здесь я бы обратил внимание не на эту
проблему, а на, я бы сказал, может быть, обратную проблему, – на вероятность
использования муниципального фильтра в качестве элемента информационной войны
по дискредитации легитимности существующей системы. И вот, собственно, что мы
имеем. Ну, понятно, Ройзман и не собирался идти на выборы. У нас есть прецедент
Навального, и у нас будущее Москвы.

Вот Андрей Альбертович, что будет делать
Сергей Семёнович в условиях, при которых Гудков не может идти на выборы, потому
что он не соберет депутатов. То же самое будет с Митрохиным. Опять пускать
схему с Навальным, то есть опять добавлять единороссов Дмитрию Гудкову, ну, это
уже будет фарсовая история. Или включать второго человека, который… Да?

Дмитрий
Орлов: Ну и что? Будет
фарс и что?

Владимир
Шаповалов: Ну, Дмитрий
Иванович, я думаю, насколько этот фарс будет работать на легитимность. Вот,
собственно, тот момент. Поэтому сложный вопрос. Безусловно, фильтр нужно
менять, а, может быть, и радикально от него отказаться. Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Спасибо.
Уважаемые коллеги, у нас есть еще желающие высказаться. Я попрошу, так сказать,
подинамичнее. Максим Жаров, затем Сергей Заславский, Дмитрий Еловский, Юрий
Загребной. Прошу.

Максим
Жаров, политолог:

Добрый день. Я хотел бы несколько слов
сказать, вот мы дискутируем сегодня о настройках фактически избирательной
системы нашей, да? О явке, о конкурентности, о легитимности. И, собственно, как
мы видим, сейчас обсуждаем в основном губернаторские выборы. Хотя, в общем-то,
все самое интересное происходит, собственно, на выборах в Законодательное собрание
и на муниципальном уровне. То есть, там, действительно, есть конкуренция, там
есть и борьба, и, именно этот уровень, я думаю, больше имеет сейчас какую-то
значимость в плане именно политики и влияния, собственно, этих выборов на
дальнейшее развитие данных регионов, районов, муниципалитетов.

Что касается губернаторских выборов и
вообще, если говорить о их показателях, то, как мне кажется, разговоры наши и
наша дискуссия о явке, она упирается, собственно, в этот, скажем так, принцип
фетишизации минимизации явки, то, что для власти якобы выгодно, проведение,
собственно, избирательной кампании на пониженной явке. И поэтому в течение
нескольких лет этот тезис звучит, и то, что произошло сейчас на муниципальных
выборах в Москве. Как ни странно, этот тезис достаточно уверенно и хорошо
опровергает, потому что пониженная явка – это большая угроза, это большие риски
и, соответственно, мне кажется, что не нужно как-то дальше каким-то образом
этот тезис претворять в реальность, поскольку он фактически уже доказывает свою
неэффективность.

Что касается, собственно, губернаторских
выборов, то, на мой взгляд, нормализованный, скажем так, результат ВрИО
губернаторов, это в диапазоне где-то примерно от 60 до 75%. Что касается
результатов, как коллеги говорят, кавказских результатов, в районе 80-ти…

Дмитрий
Орлов: Употреблялся
термин «таджикские».

Максим
Жаров: Ну, таджикских
результатов, да, то, как мне кажется, вследствие опять же того, что мы имеем
дело в этих регионах. Дело не только в том, что некоторые регионы, скажем так,
регионы с особой электоральной культурой, а дело все в том, что мы имеем дело с
выборами, состоявшимися как раз в том плане, что эти выборы фактически
состоялись на этапе сбора подписей. То есть конкуренция была, собственно, на
этапе муниципального фильтра. А дальше мы имеем дело просто уже с некими
конфликтными выборами. То есть, это не конкурентные выборы, а это конфликтные
выборы.

Соответственно, здесь можно, я думаю, что
примерно в половине из 16 регионов, где выборы губернаторов, говорить о
конфликтных выборах, а не о конкурентных выборах. И, соответственно, здесь
опять же вопрос возникает с муниципальным фильтром и, как я уже говорил, с
установкой на низкую явку. Поэтому я, в принципе, согласен с тезисом Андрея
Колядина, что, давайте мы вернем народу выборы, или лучше тогда вообще в
следующем электоральном цикле отказаться опять от губернаторских выборов,
потому что они фактически превращаются в процедуру, скажем так, референдума. И,
соответственно, и президент, и премьер, и правительство вынуждены в этих самых
технократов, кстати говоря, вкладываться по полной программе своим личным
авторитетом электоральным, ресурсом.

И, соответственно, опять же, если говорить
о технократах, как самостоятельных, скажем так, политиках, можно сказать, о
электоральных машинах, то здесь тезис об их самостоятельности довольно спорный,
поскольку речь идет о том, что их фактически поддерживал по нескольку раз,
приезжая в регион, президент. И, собственно, все коллеги, я так понимаю,
согласны с тем, что все проблемы, которые у ВрИО есть, особенно у новичков,
которые в этом году назначены, они еще только предстоят.

И, собственно, все вопросы с коалицией с
региональными элитами, они будут решаться как раз уже сейчас, после выборов. И
это, опять же говорю, есть вопрос о целесообразности проведения губернаторских
выборов при такой постановке вопроса и при таких условиях задачи.

И парочку слов, если можно, по поводу
муниципальных выборов в Москве. Как мне кажется, здесь столкнулись интересы,
собственно, и мэрии, и Кремля уже на этапе подготовки к следующим выборам, к
президентской кампании и к выборам мэра. И, соответственно, то, что мы сейчас
видим горячее обсуждение, интерпретацию итогов муниципальных выборов, это
фактически подготовка к этим двум крайне важным кампаниям. Есть проблема в
Москве с протестными группами, да, с общественниками. И мэрия сделала ставку на
эмуляцию, собственно, этих протестных групп за счет создания, клонирования этих
групп. И так появился, кстати говоря, и блок Гудкова-Каца. И я думаю, говорить
о какой-либо победе «Яблока» в данном случае не стоит, потому что не столько
«Яблоко». Использован просто бренд, и, соответственно, есть интерес, я так
понимаю, у федерального центра к тому, чтобы создать конкурента Дмитрию Гудкову
и Алексею Навальному. Соответственно, здесь тоже идет борьба, скажем так,
проектов. И поэтому мы сейчас наблюдаем как раз не столько как бы интерпретацию
выборов в Москве, сколько интерпретацию событий более масштабных.

Что касается самих выборов, то, как мне
кажется, действительно, я согласен с тезисом Дмитрия Ивановича, и многие
коллеги тоже с ним согласны, о том, что мэрия сделала большую ошибку, засушив,
до предела засушив явку. И, более того, поставив фактически под вопрос вообще
ценность этих выборов, когда она об этих выборах начала информировать людей
буквально за три дня. И это, собственно, привело и к конфликту с
Центризбиркомом, и к тому, что потом случилось в Ново-Переделкино. Поэтому
модель, по которой проводились выборы в Москве муниципальные, это есть кризис
вот этой идее о, собственно, сознательном занижении явки и о том, что это
хорошо. Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Спасибо. Сергей
Евгеньевич Заславский, затем Дмитрий Еловский. Прошу.

Сергей
Заславский, научный руководитель Центра общественно-политических проектов и коммуникаций,
доктор юридических наук:

Всем хороши доклады центра Дмитрия
Ивановича. Они сразу включают мозг всем юристам, потому что это прекрасный
экспертный аудит избирательной системы, как системы отношений и оценки
эффективности законодательства и правовых новаций. И сразу же, конечно, встает
вопрос, а в чем главная тенденция, с точки зрения юриста. Есть такая тенденция,
коллеги.

Дело в том, что институциональные
регуляторы нормы закона потихоньку становятся основным определяющим главным
регулятором избирательного процесса, вытесняя собой регуляторы теневые,
внеинституциональные, которые все равно в какой-то степени останутся, потому
что политика – это всегда сочетание институциональных и не институциональных
регуляторов. Это важный момент на самом деле. И этому, несомненно, способствуют
и те технологические решения, которые законодатель закрепил, и организаторы
выборов ввели. Это, прежде всего, конечно, QR-код. Надо думать, как дальше
защищать протокол с технологией QR-кода, используя те же защиты, которые по
аналогии есть с цифровой подписью. Но это работает. Это реальный институт,
который позволяет проверять эффективность избирательных кампаний и прозрачным
делает избирательный процесс.

Дальше, вопрос о голосовании по месту
жительства. На этих выборах пока в пределах территории, где имеешь активное
избирательное право. Но впереди 2018 год. И на 2018 году территория, где ты
можешь реализовать свое избирательное право, это вся территория Российской
Федерации. Тут мы должны понимать, что есть основное главное достижение: в
избирательный процесс, в избирательные кампании вернули людей, которые де-юре
имели это право, а де-факто его не имели. Извините, они жили не там, где они
зарегистрированы. Не там, где они прописаны. Назовите это регистрацией, суть дела
не изменится. Теперь они могут реализовать свое право.

Да, технологически здесь есть как бы над
чем подумать, посмотреть, насколько работают те решения, которые на сегодняшний
день есть. Но, как я понимаю, те технологические приемы, которые организаторы выборов
предусмотрели через госуслуги, через портал, ну, в общем и целом это работающая
схема. Дальше уже вопрос к деталям.

Третий вопрос, это явка. Всегда будем
вспоминать про явку, всегда будем вспоминать про Грецию, про Бельгию, про
Турцию. Коллеги, может быть, не будем, а? Может быть, все-таки забудем, а? Вот
не наше это. Есть тема естественного повышения явки, и это не к законодателю
вопрос, – эффективность информационной разъяснительной деятельности. И тут
кризис, может быть, не того, как сработали конкретные службы, которые должны бы
были оповещать о выборах. Но, может быть, кризис самой модели коммуникации. Мы
привыкли к календарикам, к звонкам в дверь. Но немножко это уже ушло. Это,
может быть, уже вчерашний день, может, пора как-то переходить к формам
интернет-коммуникации. Это, несомненно, важный момент.

И, четвертое. Мы говорим о муниципальном
фильтре. Да, конечно, есть вопросы. Есть вопросы по двойным подписям. Но,
коллеги, нельзя, мне кажется, всегда ставить вопрос в том, нужен, не нужен.
Правомерный вопрос, но есть же механизмы тонкой наладки муниципального фильтра,
тонкой настройки муниципального фильтра. И помимо тех предложенных, есть же
какие-то и иные варианты. Вот сходу могу предложить, например, почему не дать
право голосовать, виноват, отдавать свой голос муниципальным депутатам не
только одному кандидату, а, скажем, двум или трем. Кандидата же в губернаторы
мы не лишаем права выбора, иметь кандидатуру трех сенаторов. А муниципальный
депутат, который представляет все-таки избирателей разных
общественно-политических взглядов, мог бы он иметь не один голос в поддержку, а
два? Минимум, тема обсуждаемая, по крайней мере, на уровне экспертного
сообщества.

И второй вариант. Мы все время жалуемся о
том, что у нас партии на местном уровне участвуют мало. Но маленьким партиям,
вот этим, которые крохотные, только недавно создались, им даже муниципальный
уровень выборов на уровне поселения собирать подписи сложно. Может быть,
подумать о том, чтобы предоставить им право осуществлять выборы, по крайней
мере, в городских, сельских поселениях, там, где уровень самый первичный,
базовый уровень муниципальных выборов, без сбора подписи. Просто как-то это
право было. Потом оно куда-то ушло. Его получили только партии льготных
категорий, связав их с предыдущим электоральным результатом. Но надо с чего-то
начинать, пусть попробуют, может, что получится. Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Спасибо, Сергей
Евгеньевич. Очень прошу максимально кратко, коллеги, чтобы могил высказаться
все. Значит, Дмитрий Еловский. Затем Юрий Загребной, Пётр Ханас, Андрей
Тихонов, Михаил Нейжмаков и Дмитрий Анатольевич традиционно закроет нашу
дискуссию. Прошу вас.

Дмитрий
Еловский, генеральный директор коммуникационного агентства «Actor»:

Спасибо. Доклад замечательный…

Дмитрий
Орлов: Не надо, больше
не надо оценок.

Дмитрий
Еловский: Поэтому я больше
не буду реверансов проявлять, сэкономлю время.

Дмитрий
Орлов: Да, давайте.

Дмитрий
Еловский: У меня тоже две
реплики про муниципальный фильтр и про явку. Про муниципальный фильтр я сейчас
радикальное мнение выскажу. Я считаю, что его нельзя ни в коем случае отменять.
Более того, его нельзя менять…

Дмитрий
Орлов: Повысить не
предложите?

Дмитрий
Еловский: Нет. Его нельзя в
принципе менять концептуально. Он должен оставаться таким, какой он есть, и,
причем достаточно длительный срок, как минимум, лет десять. Потому что у нас
здесь выбор, с одной стороны, муниципальный фильтр, который, да, он
ограничивает доступ политических сил к выборам, да, он мешает демократии, да,
он несет в себе массу проблем. Но это правило. А с другой стороны, если мы его
отменяем, это очередное изменение избирательного законодательства, которое у
нас происходит перед каждым Единым днем голосования, регулярно. И меняет это
законодательство так, что у нас уже просто партии, я думаю, в принципе не
думают о том, что будет на следующем избирательном цикле, потому что
бесполезно, все равно все поменяется.

В связи с этим, я считаю, что нужно такие
вещи, как муниципальный фильтр, например, их нужно оставлять, минимум, на
десять лет, чтобы все привыкли к ним, чтобы научились работать в рамках этого
муниципального фильтра, научились выигрывать, или, хотя бы, пытаться
выигрывать, а не сидеть и ждать, пока его отменят. Его можно технически менять.
Там, действительно, есть проблемы. Там надо убирать все дырки, связанные с
двойными подписями, но концептуально он должен оставаться.

По поводу явки. На мой взгляд, в принципе,
бесполезно рассматривать явку как какой-то показатель легитимности и
конкурентности выборов. Простой пример. Сейчас в воскресенье в Иркутской
области в Слюдянском районе прошли выборы. Одна команда возила людей, вторая
команда не давала возить людей. В результате явка по району выше
среднерегиональной на 10%. Что нам говорит эта явка? Ничего. Она ровным счетом
ничего не означает и ничего не говорит о том, что там за конкурентность на этих
выборах.

Поэтому, как бы явка, она не дает
возможности проанализировать ее изменение во времени, не дает возможности ее
проанализировать в разрезе регионов. Это все равно, что, знаете, когда к
доктору пациент приходит, доктор ему говорит: «Дыши ровно», и надеется, что
пациент будет, действительно, дышать ровно, а не, например, быстрее, чем он
обычно. Мы здесь не можем пациенту доверять. Пациент дышит так, как ему удобно,
как он решает в данный момент.

Есть проблема, о которой говорят, это, в
принципе, падение интереса к выборам. На мой взгляд, она заключается не в том,
что у нас за выборы не штрафуют, или в паспорте это не записывается, а в том,
что объем полномочий на местном уровне, на региональном уровне постоянно
сокращается. Зачем я буду голосовать на выборах, зачем я буду тратить время для
того, чтобы дойти до участка, если депутат, за которого я буду голосовать,
вообще ничего не решает? То есть муниципальный депутат сегодня занимается тем,
что поднимает руку, когда обсуждается вопрос, о котором он в принципе не может
сказать «нет». Большая часть муниципалитетов у нас, у них бюджет на 70%, на 80,
на 90 формируется за счет трансферта от регионального бюджета. Что может
депутат муниципальный? Ничего.

Поэтому явка падает, ну, не явка, а
интерес к выборам. Поэтому люди голосовать за них не хотят. И, соответственно,
единственный выход из этой проблемы, – это вернуть полномочия на региональный и
муниципальный уровень. Но этого не будет. И, более того, скорее наоборот.
Полномочия будут забираться дальше. Сейчас есть план у Министерства образования
перераспределить полномочия с местного уровня на региональный. Это вообще убьет
интерес к муниципальным выборам. За что там голосовать, если даже учителям
ничего не могут сделать? Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Спасибо. Юрий
Загребной, затем, так сказать, все приоритеты названы. Очень прошу кратко.

Юрий
Загребной, главный редактор ИА «Моссовет»:

Коллеги, прежде чем ответить вам всем на
вопрос выиграли или проиграли московские власти, оппозиция, отдельные сегменты
оппозиции на прошедших муниципальных выборах в Москве, давайте ответим на часть
этого вопроса. КПРФ. Если на минувших выборах у них было порядка 216, при самом
таком жестком подсчете, мест, то сейчас уже меньше 40. Вы посмотрите на районы,
где депутат Шувалова. Это Тверской, Замоскворечье, Таганка. Есть у нее хоть
один депутат, который сейчас прошел по этим районам? Нет. Хотя в Тверском (это
мой родной район) после выборов 2012 года у коммунистов было большинство в
районе. И определенный период, пока там три человека умерли, так получилось в
жизни, КПРФ возглавляла муниципальное собрание.

Посмотрите, что получилось у Клычкова в
тех частях Юго-Восточного округа, где он депутат – Выхино, Жулебино и
Рязанский. Ноль представителей КПРФ в муниципалитете, хотя Клычков выиграл
достаточно конкурентные выборы, как все вы помните, два года назад. То же самое
в округе Губенко, то же самое в округе, достаточно активном, депутата
Зубрилина, – ноль. И в целом у КПРФ сегодня вообще нет никаких шансов, не идя
на поклон на Тверскую, 13, или в другой центр, где единороссы принимают
решение, получить, пройти муниципальный фильтр.

Еще хуже ситуация у «Справедливой России».
Фактически, партия «Справедливая Россия» в Москве по итогам этих выборов
закрыта. У них после 2012 года было 116 мест по Москве, сейчас 10. У ЛДПР, у
которой было 40 мест, сейчас 4. Поэтому, где-то продолжая, вот Максим Жаров
такое слово употребил, список Каца-Гудкова, «Яблока» провел поедание оппозиции,
я чуть-чуть другую аналогию сделаю, что информационная активность проекта
Кац-Гудков «Яблоко» позволила, как пылесосом, вытащить всю оппозиционную
активность под своих кандидатов.

Причем, казалось бы, здесь справедливо
говорили, по-моему, и Колядин, и Куртов, о том, что не было никакой
конструктивной повестки. Вот эта технология у них как раз и дала свой результат
в отсутствие конструктивной повестки. Мы сейчас, если посмотрим на кандидатов,
то мы и сегодня не видим, с чем эти люди пришли. И думаю, что в
четверг-пятницу, когда первые собрания уже пройдут, будут избраны руководители,
мы увидим, что, скажем так, весьма спорная победа. При этом, я вернусь к фразе,
14 страница, муниципальные выборы в Москве. Московские власти сохранили
контроль над городом и большинством муниципалитетов.

Точная юридически фраза, но муниципалитеты
не равнозначны районам, потому что у муниципалитетов, как вам известно, в
Москве практически ноль полномочий. В рамках этого нуля они и будут
бултыхаться. Даже выйти на референдум, исходя из этих полномочий, местный,
никто из них не сможет. Там не с чем выходить. Поэтому я считаю, такую
рискованную фразу употреблю, что, когда мы здесь летом анализировали
предстоящие выборы, главная задача и «Единой России», и административных
блоков, – это создать минимум проблем на президентские выборы и выборы мэра,
вот они с этой задачей блестяще справились. И сегодня фактически можно даже
говорить, если рассуждать о том, как есть такие публикации, что Собянин может
уйти еще до выборов мэра, вот Собянин провел прекрасную предпродажную
подготовку Москвы. Потому что любой из вновь назначенных «Единой Россией»,
президентом, кандидатов на будущее, если такой переход Собянина состоится, без
проблем под него можно будет организовать муниципальную кампанию в Москве.

Дмитрий
Орлов: Юрий Леонтьевич,
заканчивайте, пожалуйста.

Юрий
Загребной: Последний важный
момент, для понимания, что же все-таки произошло. Дело в том, что, я вот был в
соседнем корпусе этого здания в воскресенье, мониторил все выборы. Еще на 16-17
часов Кац, предполагалось, что у них будет, в лучшем случае, 40-50%. Такой был
факт, исходя из…

Дмитрий
Орлов: Сорок – пятьдесят
мандатов.

Юрий
Загребной: Ой, извиняюсь,
40-50 мандатов, хорошо, что поправили. Сорок – пятьдесят мандатов, что для них
равнозначно их процентам. Что произошло за последнее время и по ходу последних
дней? Во-первых, Минтусов упоминал фактор Ново-Переделкино. Желание каких-то
комиссий хулиганить, напросто было отбито, это я вам говорю совершенно точно.
Даже тогда, когда, в принципе, они, может быть, и обязаны были на что-то
повлиять. Люди сидели, видели нарушение от яблочников, и говорили: «Мы не будем
этим заниматься, потому что не понятно, чем это для нас потом обернется». Да,
да, такие ситуации именно были.

И на фоне общего вакуума информационного,
накачав тему: «Товарищи, идите на выборы, у нас есть возможность победить», вот
эти десятки человек, пришедшие, а я смотрел здесь на больших мониторах, там
несколько сотен экранов, вечером шла молодежь. За кого голосовала молодежь, мы
приблизительно можем понять и так, и по итогам выборов. Сложилась вот такая
ситуация. Я бы много еще хотел сказать, но вот, на мой взгляд, это наиболее
ключевые моменты.

Петр
Ханас, представитель АПЭК на Дальнем Востоке,
директор Дальневосточного консалтингового центра:

Спасибо большое, ну, я традиционно,
наверно, уже о Дальнем Востоке. Если у нас выборы в Государственную Думу определяют
начало нового электорального цикла, то именно региональные и муниципальные
выборы определяют электоральные тенденции. На Дальнем Востоке в Единый день
голосования не было губернаторских выборов. Но были выборы в Законодательное
собрание Сахалинской области, выборы главы Якутска и большое количество
муниципальных выборов, включая столичные города, административные центры
субъектов федерации во Владивостоке и Петропавловске-Камчатском.

Что касается электоральных тенденций. Я бы
все-таки говорил о том, что раз солнце встает на востоке, то отчетливо видно,
пусть незначительное, но падение уровня поддержки «Единой России» от одного до
шести процентов в сравнении с 2012 годом. Кризис некоторых системных,
парламентской оппозиции, включая КПРФ, прежде всего, и «Справедливую Россию».
«Справедливая Россия» на Сахалине не прошла даже пятипроцентный барьер в
Законодательное собрание. По всем остальным муниципальным образованиям тоже
видно падение.

И, собственно говоря, очень интересная
ситуация в самом Якутске. Неожиданно даже для самих организаторов избирательной
кампании, мэрской, значительно большой результат получил Александр Николаев,
что, в общем-то, кардинальным образом изменит политический ландшафт в Якутии на
фоне того, что в следующем году там выборы в Госсобрание (Ил Тумэн) и через два
года выборы губернатора. Это одним из основных кандидатов на пост губернатора.
И, в общем-то, вокруг него будут формироваться релиты и уже под выборы в
Госсобрание, и под выборы губернатора.

Что касается предложений ОПЭК по
муниципальному фильтру, я здесь тоже однозначно позицию имею, что его надо
просто убирать, потому что он не создает основы для конкуренции в период
выборов, здоровой конкуренции, а играет в большей степени на договоренности,
которые носят такой, иногда зачастую даже коррупционный характер.

Дмитрий
Орлов: Спасибо,
договорились межэлитно, понимаю вас. Андрей Тихонов, пожалуйста.

Андрей
Тихонов, политолог:

Осенью нормальные люди размышляют над тем,
что такое осень, а политологи что такое легитимность. Я считаю, что
легитимность не равна явке, об этом много говорилось. Они давно разошлись, эти
понятия, и на Западе, и, собственно, мы к этому придем, потому что если
сравнить, допустим, приход на выборы с интернет-трафиком, то мы поймем, что
есть родной трафик, это избиратели активные, мотивированные. Есть рекламный
трафик, это люди, которых реклама загоняет на выборы. А есть, собственно,
нагонка ботами, это фальсификации. И главное – избавить выборы от рекламного и
ботов. Тогда выборы будут признаны честными всеми, и легальными. Собственно,
что в Москве и получилось. Потому что никто из оппозиции не говорит, что выборы
прошли не честно.

Дмитрий
Орлов: Претензий к
выборам в Москве нет по этой части. Информирование – да, а вот сам процесс и
легальность, – нет.

Андрей
Тихонов: Соответственно,
гражданское общество воспринимает их итоги вполне адекватно. Собственно говоря,
еще хотелось бы на реплику ответить Минтусову про то, что молодые технократы
станут скоро немолодыми тяжеловесами. На мой взгляд, это далеко не везде так
произойдет, потому что, мне кажется, что многие технократы либо не справятся со
своими обязанностями, либо уйдут на повышение в Москву, и их придется, по моему
прогнозу, довольно скоро многих менять. И это заставляет задуматься о том,
нужны ли вообще губернаторские выборы, если технократы туда этих же отправляли
целенаправленно, они же не сами изъявили желание стать губернаторами. И многие
не проявляют интереса особого к этой работе. Соответственно, ждут либо
повышения, либо чего-то еще.

И если губернаторы будут рекрутироваться
не из местных элит, а из технократов тех же, то получается, что довольно часто
придется менять губернаторов. И зачем тогда нужна эта выборная машина. Может
быть, легче тогда вернуться к назначению, чем к этим референдумным выборам. И
мы видим, что на этих выборах губернаторских местные элиты не везде. Вот
слышали сигнал, что выборы должны быть легальными, прежде всего, и нагоняли
искусственно явку. И то, что явка была на прежнем уровне.

Дмитрий
Орлов: Заканчивайте.

Андрей
Тихонов: Возникает вопрос,
что будет с президентскими выборами, то есть там, где губернатор набрал 80%, то
получается, президент должен набрать 99 что ли?

Дмитрий
Орлов: Это серьезная
проблема, которую вы сформулировали. Пока она решения определенного не имеет.
Михаил Нейжмаков, пожалуйста.

Михаил
Нейжмаков, ведущий аналитик Агентства политических и экономических коммуникаций:

Спасибо. На что хотелось бы обратить
внимание. Всегда региональные избирательные кампании ставят вопрос о будущем
партийной системы в целом. И практически всегда появляются публикации о том,
что по итогам тех или иных, не очень удачных региональных выборов, эти данные
партии, там, «Справедливая Россия» умирает, вот год назад «Яблоко» умирало, по
версии многих СМИ.

По итогам нынешней кампании в Москве были
заголовки «КПРФ умирает». На самом деле посмотрим на ту же нынешнюю московскую
кампанию немного с другой стороны, так сказать, какие последствия на ближайшие
годы она может дать. Какая функция у тех же самых системных партий, которые сейчас
потеряли мандаты в муниципальных собраниях между большими выборами. По сути,
это направление протеста городского в системное русло.

Как на позиции этих системных партий в
работе с городским протестом эти выборы повлияли? В общем-то, никак, поскольку
среди протестных групп муниципальных депутатов и до этих выборов было немало,
некоторые из этих социальных активистов сейчас даже потеряли мандаты, и
жалуются на то, что команда Гудкова их потеснила. Напротив, те же самые
социальные активисты придут в ту же «Справедливую Россию», КПРФ, к их депутатам
Госдумы и Мосгордумы, у которых есть, скажем, больше возможностей, чем у
муниципальных депутатов. Поэтому, собственно говоря, на вес тех же КПРФ и
«Справедливой России» в столице между большими выборами вот эта кампания не
повлияла, скорее всего, практически никак.

На что еще стоит обратить внимание.
Поднимался вопрос в ходе нашей дискуссии по поводу явки, да? Соотношения между
конкурентностью кампаний и уровнем активности избирателей. Здесь как раз ничего
необычного нет, то есть мы неоднократно уже наблюдали, что конкурентные
кампании далеко не всегда приводят к высокой явке. Можно вспомнить и выборы,
например, в Горсовет Красноярска в сентябре 2013 года, там чуть более 18% явка
была, вполне конкурентная кампания там проходила. Можем вспомнить, в принципе,
первый тур выборов в губернаторы Иркутской области, да и, собственно, не такая
уж высокая была явка на выборах мэра Москвы предыдущих, хотя там был не просто
региональный, а федеральный резонанс. Поэтому одно с другим все-таки не
взаимосвязано. Собственно, вот на этих репликах можно закончить.

Дмитрий
Орлов: Спасибо, Михаил
Юрьевич. Дмитрий Анатольевич Журавлёв по традиции завершает.

Дмитрий
Журавлёв, генеральный
директор Института региональных проблем, кандидат политических наук:

Сначала, как известно, главное для
последнего – быть кратким. Я постараюсь. Во-первых, два замечания. Первое по
поводу полномочий местной власти. Передавать вниз полномочия – это изощренное
издевательство, потому что там нет денег. Тогда надо передавать полномочия
только вместе с ресурсами или никак.

Второе замечание по поводу отсутствия,
потери лица политическими партиями. Но ведь это же всемирный тренд. Попробуйте
отличить одну французскую партию от другой. Это же практически невозможно. У
нас еще хоть есть одно отличие – партия власти и партия оппозиции. Это отличие
хоть как-то что-то регулирует. А там просто это одни и те же люди, говорящие
одни и те же слова, только у них цвет плакатов разный. Или в Германии. Только
по цвету плаката и можно отличить одного от другого.

Теперь два основных тезиса. Тезис первый,
это по поводу фильтра. Фильтр надо, на мой взгляд, оставлять и не потому, что
его надо оставлять для стабильности права, хотя, наверно, это тоже основание. А
просто потому, что задайте себе вопрос: если бы не было муниципального фильтра,
хоть одна партия упиралась бы на местных выборах? Друзья мои, правильно? Вот
главное, на мой взгляд, в фильтре не то, что он, там, кого-то отсекает, кого-то
не отсекает. А в том, что это хоть какая-то попытка загнать политику на местный
уровень, потому что она там не живет и жить не хочет. И там неудобно, холодно и
голодно. А без того, чтобы политика была на всех уровнях, политики не будет.

И теперь последний тезис. Мы все к этому
подходили, и вроде бы каждый на этой точке останавливался, и я хочу это
артикулировать. Все-таки сегодняшние региональные выборы, наверно, не
московские, а региональные, это первый этап будущих мартовских выборов. И это
во многом и определяет конфигурацию происходящего, потому что, извините, многие
технократы показали бы, я думаю, значительно меньшие результаты, если бы это не
была оценка позиции президента. Потому что главное, президент их выдвинул, мы
президенту доверяем, в марте президентские выборы, мы свою позицию высказали.

Поэтому эти выборы очень важные. Но эти
выборы вряд ли можно считать одними из ряда. У нас сейчас выборы не рядовые,
хотя они вроде бы местные, региональные и вообще, не по всей стране. Но именно
поэтому, мне кажется, на основании этих выборов не стоит делать оценки
политического поля. Скорее, можно делать прогнозы будущих президентских
выборов. Но для этого мы встретимся в следующий раз. Спасибо.

Дмитрий
Орлов: Уважаемые
коллеги, мы работаем более трех часов. Дискуссия была сегодня очень
напряженная. Я, так сказать, большой любитель напряженных дискуссий. Сегодня
лично мне она доставила большое удовольствие. Спасибо за участие всем. Будем
встречаться, как всегда, через месяц. А что будет в повестке, – посмотрим.
Спасибо.