Выборы продемонстрировали гибкость и устойчивость сложившейся в России политической партийной системы. Власть сохраняет контроль над политическим процессом, а парламентская оппозиция – это новый тренд – демонстрирует, что может канализировать протестные настроения, которые обусловлены преимущественно региональной спецификой.

Несмотря на очень значительный резонанс вокруг протестного голосования, все обсуждают четыре региона, где пройдет второй тур выборов, и три территории, где на выборах в законодательное собрание относительное большинство получила Компартия, тем не менее «Единая Россия» сохраняет политическое лидерство, хотя победа была одержана в непростых условиях.

Критерии доминирования партий теперь меняются. Лидерство партийного списка с результатом от 30 % представляется на этих выборах и далее очевидной победой, в 35 % и более – убедительной победой. Это наше понимание новых критериев.

Результаты губернаторских кампаний по регионам оказались заметно дифференцированными, так как проходили в субъектах с различающимися социально-экономическими условиями и политическими традициями.

Далее стоит выделить группы. Есть патерналистские регионы с традиционно высоким уровнем консолидированного голосования: Кемеровская и Тюменская области. В одном случае – традиции политической консолидации, в другом – корпоративные. Также можно отнести сюда и Чукотку, хотя результат относительно невелик. Вторая группа – регионы с протестным потенциалом, где тем не менее удалось достигнуть консолидированного голосования или очень высокого уровня электоральной поддержки основного кандидата: Магаданская, Воронежская, Самарская и Орловская области, неожиданный результат Андрея Клычкова. Третья – регионы с традиционно высоким уровнем протестных настроений, которые проявлялись в ходе прошлых кампаний, и при этом высокий электоральный результат основного кандидата стал возможным на фоне элитных договоренностей: Новосибирская и Омская области. Четвертая группа – традиционно протестные регионы, в которых победа основного кандидата состоялась на фоне заданной им позитивной повестки, а также внутриэлитных договоренностей и дробления голосов оппозиционных избирателей между несколькими кандидатами: Амурская область, Алтайский край и Республика Саха (Якутия). Пятая группа – регионы с низшим протестным уровнем голосования, то есть протест охватывал только часть избирателей, не растекался, умеренно канализировался: Московская, Ивановская, Нижегородская, Псковская области, Красноярский край и Москва. Шестая группа – регионы второго тура. Их мы анализируем специально и достаточно детально.

Что предопределило второй тур?

1. Традиционно высокий уровень протестных настроений. В большинстве регионов второго тура результаты «Единой России» на думских выборах 2016 года были ниже общероссийских. Например, 38,98 % в Приморском крае, 37,31 % в Хабаровском крае, 38,06 % в Хакасии, а по стране 54 %. Результаты предсказуемы.

2. Эффективная кампания основного оппозиционного кандидата, который позволил объединить часть протестных избирателей. Это пример Сергея Фургала в Хабаровском крае.

3. В ряде регионов второго тура преодолели муниципальный фильтр не все кандидаты от парламентской оппозиции. Классический пример – это Валов и Шевченко. Протестные голоса распределились по всем кандидатам, и все равно ситуацию привели ко второму туру.

4. Действовали дополнительные факторы электоральной мобилизации в пользу оппозиции. В Хакасии, например, избирали депутатов Верховного совета, проходили резонансные муниципальные кампании.

5. Серьезная интенсивность критических информационных волн против глав регионов в прессе, в том числе до выборов. Классический пример – история с городом Струнино во Владимирской области, которая привлекла интерес даже Владимира Путина. У Светланы Орловой уже тогда были имиджевые проблемы.

6. Вероятность второго тура повышало наличие влиятельных региональных элит, привыкших к автономии губернатора. Такова, например, особенность Приморского края.

Следует обратить внимание на то, что, если посмотреть на каждый из этих регионов, есть особая причина второго тура. Авторитарный, жесткий стиль в отношении элиты населения у Орловой, вызвавший протест. Элитные проблемы в Приморье, очевидная незаметность присутствия Шпорта в Хабаровске и слабая технологическая кампания, усталость от Зимина в Хакасии. Зимин не менее проблемен для избрания, чем, например, Карлин в Алтайском крае. Это было очевидно в феврале.

Мы предполагаем, по аналогии с «Единой Россией», с партийными выборами в заксобрание, что для последующих губернаторских кампаний ожидания от результатов основных кандидатов должны быть снижены. Победа в первом туре – хороший результат, уровень поддержки от 60 до 70 % – очень хороший, еще более высокие результаты характерны в основном для патерналистских регионов.

Региональные и муниципальные выборы, изменение формата лидерства «Единой России». Хотел бы обратить внимание на то, что, на наш взгляд, пенсионная реформа стала заметным, но не единственным фактором, повлиявшим на региональные и муниципальные кампании. Много причин. Территории, где проходили выборы в региональные заксобрания, можно тоже разделить на несколько групп: патерналистские – Кемеровская, Ростовская области, Республика Башкортостан, Калмыкия. Традиционно протестные регионы, где «Единой России» удалось достичь тем не менее более высокого, чем ранее, уровня поддержки: Якутия. Территории с сохранением лидерства «Единой России» при заметном уровне протестного голосования и территории, где список «Единой России» уступил лидерство Компартии: Иркутская, Ульяновская области и Хакасия.

Среди административных центров регионов, где проходили выборы в представительные органы, были как традиционно проблемные (Красноярск), так и города, где партия выступила куда более уверенно (Волгоград).

Риски для «Единой России»: 1) слишком тесная ассоциация партии с губернаторами, имеющими заметный антирейтинг, – это ошибка политическая, технологическая; 2) даже в тех регионах, где «Единая Россия» попыталась дистанцироваться от негативных настроений в адрес губернатора, это было сделано поздно, то есть не было скорости реагирования, адекватности анализа и политических технологий (Забайкальский край); 3) исторически высокий уровень поддержки оппозиционных сил на фоне красного административного ресурса и формирования элитной коалиции вокруг Компартии (Иркутская область); 4) сохранение традиционных зон протестного голосования. Причем, что самое интересное, «Единой России» удалось неплохо выступить в целом ряде ранее проблемных для нее территорий.

Важный фактор, который позволил существенно уменьшить негативные последствия кампании против пенсионной реформы, – это собрание инициатив федерального руководства по отмене пенсионных преференций и заявление Владимира Путина. Однако активность федерального руководства партии не могла в полной мере компенсировать проблемы региональной повестки.

Что касается результатов оппозиционных партий на региональных и муниципальных выборах, то здесь есть парадокс. Хотя успехи оппозиционных сил очевидны, рост их поддержки именно в старых точках протеста сработал на ограничение рисков для «Единой России». Во-первых, поддержка увеличилась в традиционных точках протестного голосования. В ряде регионов произошло перераспределение сфер влияния между оппозиционными партиями, не затронувшими «Единую Россию» всерьез.

На первом этапе, когда мы наблюдаем сложности у власти правящей партии, возрастет интерес и к оппозиционным, и непарламентским партиям, но, что показывает опыт, праймериз «Единой России» уже становились важным стимулом для привлечения таких политиков к сотрудничеству, поэтому мой прогноз, имеющий возможность сбыться: интерес беспартийных региональных и местных политиков к сотрудничеству с «Единой Россией» в предвыборных регионах может вновь возрасти в начале 2019 года. Праймериз будут той губкой, которая соберет параллельный, наиболее жесткого протеста, который ассоциируется с Компартией, протестный поток. Именно в этом направлении нужно работать «Единой России».