Главным политическим событием в ЦФО я бы обозначил разделение округа на три неравномерные группы: в первой – приграничные и тыловые регионы для зоны специальной военной операции (Белгородская, Брянская, Курская, Воронежская области), во второй – регионы с большой долей ВПК (Тула, Московская область), в третьей – субъекты, которые спецоперация затронула только в рамках общестранового влияния. Столь существенное различие ролей регионов в СВО означает совершенно разные подходы к политическому управлению в этих субъектах, к внутриэлитной конфигурации, к деятельности губернаторов. Если в Белгородской области губернатор уже создает отряды народного ополчения и линии обороны, в Тульской глава региона принимает у себя всероссийское совещание по ВПК во главе с президентом РФ, то в Костроме пока вполне мирная жизнь в режиме «до СВО».

В экономике я бы выделил значительный спад производства в самых развитых регионах – Калужской и Московской областях, в Москве, например. В этих субъектах многие годы главы регионов серьезно вкладывались в создание современных производств, интеграцию с мировыми рынками, обеспечивая таким образом более высокий уровень жизни населения. Однако санкции и обрыв экономических связей серьезно ударили именно по экономике самых развитых регионов, наиболее сильно встроенных во внешние рынки. Но такая волатильность – это нормально для экономически развитых территорий. При правильном управлении они смогут снова выйти на более высокие темпы развития, чем их соседи.

В социальной сфере я бы отметил значительные изменения миграционных потоков в ЦФО. Во-первых, отъезд большого количества россиян в ходе двух волн эмиграции пришелся в основном на Москву и Московскую область. Это приводит, с одной стороны, к определенному дефициту на рынке труда, с другой стороны, к усиливающемуся восстанавливающему миграционному потоку из российских территорий в эти два региона. Как следствие, руководству и Москвы, и Московской области придется учитывать это в своей социальной политике.

Во-вторых, намечается устойчивый поток переселенцев из приграничных с СВО регионов. Они преимущественно разъезжаются по территории субъектов ЦФО.

Наконец, в-третьих, поток беженцев из ЛДНР, который преимущественно осел в регионах ЦФО и ЮФО. Предыдущий и этот пункты – очень серьезные вызовы для всей социальной системы субъектов Федерации округа. Людей нужно трудоустраивать, помогать им с жильем, обеспечивать социальные выплаты. Все это требует оперативных и качественных решений в социальной политике.

Провалом года я бы назвал лесные пожары в Рязанской области. Когда дело доходит до совещаний у президента страны и направления специальной помощи от федерального центра, это значит, что сам регион с проблемой не справился. Для нового главы области это, конечно, серьезное черное пятно в самом начале работы, ему придется приложить немало усилий, чтобы снять вопросы по поводу своих управленческих компетенций на новом месте и оставить хоть какие-то шансы на продолжение карьеры после управления Рязанской областью.

Если говорить об успехах, то я бы обратил внимание на Вячеслава Гладкова из Белгородской области и Алексея Дюмина из Тульской. Гладков выделяется определенной аппаратной смелостью в сочетании с управленческой эффективностью и хорошо построенной системой коммуникаций с жителями региона. Его инициативы по строительству засечной черты и созданию сил самообороны в мирное время могли бы рассматриваться как самоуправство и превышение должностных полномочий, но сейчас они выглядят очень своевременно, обеспечивая Гладкову высокий уровень доверия со стороны населения, региональных и федеральных элит.

Алексей Дюмин показал свой лоббистский и управленческий ресурс, когда на его территории неожиданно прошло совещание президента РФ по вопросам ВПК, хотя оно изначально предполагалось на Урале. Дюмин смог в очередной раз продемонстрировать свои федеральные связи и умение правильно позиционировать свой регион.