На федеральном уровне декларирование доходов появилось в годы президентства Дмитрия Медведева. Тогда была запущена большая кампания по борьбе с коррупцией и создано законодательное поле по этой проблеме. Первоначально речь шла о федеральных чиновниках, но позже аналогичные нормы появились и для депутатов федерального парламента, а затем аналогичные нормы по декларированию были приняты и в регионах.

Критики инициатив сразу отметили то обстоятельство, что декларирование само по себе вообще ничего не дает — кроме общественного порицания декларация не дает никаких рычагов для воздействия на потенциальных коррупционеров. Единственный действенный механизм — если в декларациях выявится серьезное противоречие между декларируемым имуществом и реальным образом жизни чиновника или народного избранника, а это нелегко проверить. Во-первых, декларированию не подлежит имущество не близких родственников, а значит, всегда есть методы обхода этих норм — переписывание имущества на «тещу» или даже своих же детей, достигших совершеннолетия. И проверить это очень сложно.

Еще один тонкий момент — это несоответствие доходов и расходов, о котором, собственно, идет речь в предлагаемой депутатами Госдумы инициативе. Сначала в антикоррупционных инициативах власти такого пункта не было. Только потом встал вопрос, что человек может задекларировать недвижимость на несколько миллионов долларов, на которую при уровне его доходов он копил бы лет 20 — нет ли тут коррупции? Собственно, тогда и появилась идея тщательной проверки деклараций и вынесения взысканий, а то и увольнений  по итогам этих проверок. Для госчиновников такая процедура вполне существует, но опять-таки она не ловит всех несоответствий.

Есть и иной момент — чаще лишают мандатов не из-за собственно деклараций, а за вещь куда более очевидную и понятную — за занятие бизнесом, без отрыва от законотворческой деятельности — это совершенно другая, хотя тоже антикоррупционная история. За занятие коммерческой деятельностью, скажем, был лишен мандата депутат-эсер Геннадий Гудков (самый громкий случай, сам депутат указывал на ущемление прав в силу политической позиции) и ряд других депутатов. Отчасти после этого аналогичная практика лишения мандата за занятие бизнесом, а то и за иные нарушения закона распространилась и на регионы.

Субъекты сами принимали свои «кодексы чести» депутатов и свои антикоррупционные акты. Но в основном они копируют федеральные. Депутатам, разумеется, нельзя заниматься бизнесом, они должны правильно подавать декларации о доходах и так далее. Но без перегибов на местах не обходится — раз уж в Москве можно лишать мандата, то в регионах — тем более. Вот и лишают регулярно. Что не мешает депутатам продолжать внаглую заниматься собственным бизнесом, в ощущении из известного анекдота «а меня-то за что?» Иногда проносит, иногда нет. Тем более, когда у человека появляется серьезный конфликт политического свойства. За неверное декларирование лишение мандата, скажем, грозило нижегородскому депутату Олегу Сорокину. Впрочем, все, кто следит за нижегородской политикой, могут сказать, что декларация здесь играет глубоко вторичную роль и является продолжением политической борьбы иными средствами.