Сейчас абсолютно понятно новое место и роль регионов в развитии страны в целом. Но мне кажется, что даже до принятия закона о единой системе публичной власти в последних числах декабря уже была четко обозначена позиция: главная задача регионов – это реализация тех федеральных и общенациональных инициатив, которые рождаются на уровне правительства, формулируются президентом РФ и фактически просто локализуются в субъектах. То есть осенью правительство окончательно сформулировало такую дезагрегацию национальных целей развития по регионам в виде принятия общенационального плана действий. Фактически все новые инициативы, в том числе инициативные проекты правительства, уже носят такой локализуемый характер, поэтому мы увидели, что задача регионов – это как бы работа таких цехов одного большого завода в виде общенациональной экономики страны.

Это новое видение регионального развития со стороны Федерации, мне кажется, проявилось еще в том, что в развитии регионов стал делаться достаточно большой акцент на инвестиционную составляющую. При всем том, что анонсируются многочисленные меры социальной поддержки, Федерация все больше стала забирать на себя инициативы как раз в части дополнительных выплат отдельным категориям населения. Это фактически привело к тому, что целый ряд региональных полномочий Федерация взяла на себя. В то же время все инициативы, которые спускаются в регионы, касаются, допустим, жилищного строительства, а иногда и реализации крупных инфраструктурных проектов. Почему некоторые регионы должны за свои деньги, например, строить железные дороги? Это какое-то новшество.

Со стороны Федерации явно увеличилось число ручных методов управления. Это тоже некий новый вызов для региональных властей. Это четко видно. Появилось кураторство со стороны вице-премьеров в части развития макрорегионов. Это носит институциональный характер, но фактически это институционализация каких-то неформальных отношений, которые существуют, но формируются по-новому. Можно считать институтом то, что премьер-министр за два года съездил в регионы более 30 раз (до этого не было такой практики) и по каждой поездке правительством принимаются  индивидуальные поручения, обязательные для исполнения, в том числе носящие и финансовый характер. Никогда ранее правительство даже на бумаге не отражало такие детальные вопросы в виде поручений в развитии регионов, которые мы увидели в практике 2020 года и которые закрепились в 2021-м. Можно привести пример, что в 2020-м правительство вернулось к практике принятия индивидуальных программ социально-экономического развития регионов, а в 2021 году расширило эту практику. Какое отношение это имеет к федеральному уровню? Мы вернулись к практике второй половины 1990-х – начала 2000-х годов, от которой вроде бы отошли.

Как мне кажется, новацией, которую мы еще до конца не осознали, стало некое повышение закредитованности регионов. Хорошо это или нет, сказать сложно, но когда абсолютное большинство регионов оказались должны федеральному центру и под это принимаются индивидуальные решения, не опубликованные официально, то понятно, что это скорее ручной инструмент управления, чем формализуемый и имеющий закрепленный характер.

Относительно законодательных изменений, думаю, регионы столкнутся с тем, что реально будут иметь больше полномочий. В принятом законе об органах публичной власти содержится перечень из 170 наименований тех полномочий, которые регионы будут иметь. Я обращу внимание на два пункта. Во-первых, в том законопроекте, который был внесен в Госдуму в сентябре, этого перечня не было, он появился ко второму чтению. Во-вторых, подсчеты показывают, что действующая в 2022 году (до 1 января следующего года) редакция Федерального закона № 184-ФЗ включает в себя 127 полномочий. То есть на региональной власти полномочия детализируются со значительным увеличением. А если будет принята конструкция об общих принципах организации местного самоуправления в той редакции, в которой она внесена в Госдуму, то на данный момент появятся еще 28 полномочий, которые регионы должны будут осуществлять или передавать на исполнение органам местного самоуправления. Готовы ли регионы взять на себя вопросы, например, общественного транспорта (который теперь не является обязательным для муниципального уровня, а будет являться обязательным для регионального) или ритуальных услуг и так далее? Готовы ли региональные власти к такому переформатированию полномочий, в том числе идущих снизу? Готовы ли взять на себя ту ответственность, которая сейчас отражается от населения уровнем местного самоуправления? Это некие законодательные инновации, которые мы только испытаем.

В продолжение этого хотел отметить интересное наблюдение о Федеральном законе № 131-ФЗ о местном самоуправлении. Хочу напомнить, что это президентский законопроект, который рассматривается Думой в приоритетном порядке. Он был внесен в первый рабочий день 2003 года, а принят 6 октября. То есть он прошел достаточно большую дискуссию даже в ходе обсуждения в Госдуме, а до этого работала специально созданная комиссия в администрации президента. Сейчас предлагается законопроект, который предлагает отменить действующий закон по законопроекту, внесенному президентом. Эта конструкция тоже должна вызывать какие-то вопросы с точки зрения того, правильно ли мы просчитали все действия, которые могут последовать в результате этого принятия.

Мне кажется, что 2021 год действительно был новым вызовом для регионального развития России. Абсолютно согласен, что вопросы дифференцированности регионального развития проявились по-новому, высветили очень много нюансов, связанных с тем, что регионы очень разные. С одной стороны, по-разному в них отражается и кризис, и рост, с другой стороны, в целом этот новый вызов позиционирования регионов в общенациональном развитии тоже очень четко проявился. Мне кажется, будет интересно, исходя даже из требований нового закона об органах публичной власти, как в течение года органы исполнительной власти будут переписывать свое законодательство. Они должны переписать устав, поскольку меняются полномочия, а вслед за этим переписать все положения о всех министерствах и так далее. То есть если реформа местного самоуправления будет иметь хотя бы отложенный лаг на несколько лет, то 2022 год будет годом такой законодательной «чехарды», когда все региональные органы будут заняты не какой-то конкретной работой, а переписыванием нормативной базы, которая их определяет.