Президент России Владимир Путин утвердил список поручений ведомствам по итогам прямой линии, прошедшей 20 июня. Всего таких поручений 27, ответственность за выполнение наиболее важных возложена на главу правительства Дмитрия Медведева и вице-премьера Антона Силуанова.

Очевидно, что прямая линия в этом году была не такой, как всегда, и, вполне возможно, не такой, как задумывалась. Наряду с количеством поручений – 27 – есть и другое число – пять с небольшим миллионов смотревших, и это самая низкая цифра за все время проведения прямых линий президента. Этот показатель очень важен. Еще одна важная вещь – это вопросы, для чего, собственно, проводятся эти прямые линии, что делает президент, когда он общается с народом таким образом. Ответ на эти вопросы, на мой взгляд, не радует. Кстати, большое количество поручений – это как раз об этом. Это свидетельствует о том, что президент демонстрирует своим избирателям – российскому народу, что он вынужден лично исправлять большое количество ошибок иных органов власти, совершенных между прямыми линиями.

Ведь что такое прямые линии? Это, по сути, прием граждан, который проводит любой губернатор, любой министр – любой руководитель от муниципального до самого высокого уровня. В стране существует единый день приема граждан, когда этим занимаются все руководители; отдельные дни приема граждан – можно записаться на прием к мэру, депутату Госдумы и так далее, но всего этого недостаточно, и президент проводит «суперприем» граждан – прямую линию с народом, по итогам которой раздает поручения. По сути, это действия, которые ранее не сделали губернаторы, министры, мэры и прочие руководители. Последней надеждой остался президент, и вот, наконец-то, правда восторжествовала – это дошло до главы государства, и он лично распорядился.

Надо сказать, что, как бывший сотрудник администрации президента, причем работавший в аппарате полпреда президента, я очень хорошо понимаю, что такое «поручения президента» и как контролируется их исполнение. Это крайне серьезная вещь, столь же серьезная с точки зрения исполнительской дисциплины, как, например, федеральный закон. Если президент лично распорядился сделать то-то и то-то, и это распоряжение обрело форму поручения, то вся государственная машина начинает работать над тем, чтобы эта задача была выполнена при любой погоде и точно в срок.

Большое количество этих поручений свидетельствует о том, что, во-первых, дела идут не так, как президент считает правильным, во-вторых, он должен вмешиваться лично, в-третьих, он вынужден не просто вмешиваться лично, а делать это максимально гладко, чтобы люди видели, что он занимается улучшением их жизни. Для чего это все? Очевидно, что это можно делать только в том случае, если всерьез беспокоишься за имидж, за доверие к органам государственной власти, более того, к самому Российскому государству. Когда Вячеслав Володин несколько лет назад сказал, что, по сути, Путин – это Россия, его поняли неправильно, посчитав эти слова подхалимажем, а он просто констатировал, что Российское государство так устроено, что его верховный руководитель олицетворяет всю государственную мощь и все задачи, которые страна должна решать. И с точки зрения доверия граждан к государству в какой-то момент дела пошли настолько плохо, что потребовалось демонстрировать внимание государства к нуждам граждан.

Очень большой вопрос – эффективность этих мер. Не в том смысле, что поручения не будут выполнены (они будут выполнены, тут не может быть сомнений), а в том, приведут ли раздача этих поручений и их исполнение к улучшению имиджа государства в глазах его подданных, к повышению доверия или ресурс уже исчерпан? Сравнительно низкие цифры «телесмотрения» прямой линии наводят на мысль, что ресурс может быть близок к исчерпанию, возможно, уже не так все здорово. На самом деле это история про Харуна ар-Рашида, который одевается в простое платье (не как халиф), выходит в Багдад со своим любимым визирем и лично исправляет несправедливость. Вопрос не в том, может ли халиф исправить несправедливость – он может, это совершенно в его власти. Вопрос в том, насколько это исправление несправедливости заставляет подданных сильнее любить своего халифа, или они настолько огорчены тем, что эта несправедливость творится, что даже вмешательство халифа и исправление конкретной беды уже не повышают доверия и любви к халифу. Весь вопрос в этом.

До сих пор считалось, что такое взаимодействие президента с народом – абсолютный козырь: президент лично говорит с людьми, лично приказывает там построить дорогу, сюда доставить вожделенного щенка, здесь нерадивого чиновника отставить и так далее – и все довольны, все счастливы, все идет так, как надо. Есть подозрения, что сейчас личное вмешательство главы государства уже не оказывает прежнего волшебного действия.