Наконец-то принят очень важный документ – Стратегия развития агропромышленного комплекса (АПК) на период до 2030 года. Он должен был быть разработан еще несколько лет назад. Согласно закону о стратегическом планировании, который был принят в 2014-м, все ведомства должны разработать стратегии своего развития до 2030 года. После выхода закона наш научный центр подготовил основные направления стратегического развития АПК, их обсудили в Совете Федерации на парламентских слушаниях, в Российской академии наук на президиуме, на международной конференции по АПК. Затем мы их передали в Минсельхоз. Теперь этот крайне важный документ принят. Он должен скоординировать основные направления наших отраслей. До сегодняшнего дня нет четкой координации разных программ и проектов в АПК. Так что утверждение стратегии – это очень положительное явление.

Что касается озвученных на заседании правительства РФ министром сельского хозяйства Дмитрием Патрушевым целей, то они, бесспорно, все важны. Взяты они из целей государственной программы развития сельского хозяйства и из целей государственной программы «Комплексное развитие сельских территорий». Новых стратегических целей я не вижу, но озвученные, безусловно, очень значимы: повышение уровня соотношения среднемесячных располагаемых ресурсов сельского и городского домохозяйств, повышение научно-технологического уровня АПК за счет развития селекции и генетики и так далее.

Вместе с тем я хотел бы обратить внимание на то, что, во-первых, говоря об инвестициях, мы не должны ссылаться на государственную программу развития сельского хозяйства, где заложен прирост инвестиций в основной капитал всего на 4 %, в то время как Минэкономики планирует прирост по всей экономике в размере 6,1 %. Как мы можем вести технологическое обновление в сельском хозяйстве при таком объеме финансирования? Я бы отметил в стратегии, что нужно втрое увеличить объем инвестиций в отраслях АПК. По нашим расчетам, должно быть минимум 10 % прироста.

Во-вторых, слишком спокойно говорится о том, что мы перевооружаемся технически. Но о каком перевооружении идет речь, если коэффициент обновления по тракторам в программе всего 3,5? То есть трактор должен работать 30 лет. По комбайнам, правда, коэффициент выше – 5,2, значит, они должны работать около 20 лет. Вот почему инвестиционная составляющая должна быть выше.

В-третьих, в госпрограмме развития сельского хозяйства планируется прирост производства до 2025 года примерно на 2 % в год. Это ниже, чем за прошлую пятилетку. Мы же хотим не только увеличить объемы производства, у нас есть проект по развитию экспорта. Но как мы можем получить 45 млрд долларов США от экспорта при таком росте производства? Мы посчитали, что при нынешнем объеме государственной поддержки получится минус 10 млрд долларов. Поэтому я не совсем согласен с министром, который в конце выступления говорит: «В завершение хочу еще раз подчеркнуть, что реализация стратегии напрямую связана с неуменьшением финансирования отрасли, в том числе уже реализуемых государственных программ». То есть он не говорит об увеличении финансирования, а согласен на то, чтобы его не уменьшали. Как ученые, мы не можем с этим согласиться, тем более что программы урезаны. Например, программу «Комплексное развитие сельских территорий» финансируют на 24 % от суммы, которая указана в паспорте проекта. Поэтому все же для обеспечения продовольственной безопасности, для сбалансированного уровня экспорта и внутреннего рынка необходимо увеличение объемов финансирования отрасли.

В качестве цели еще можно было бы назвать оптимизацию размещения и специализации производства в сельском хозяйстве. Плюс следовало бы обратить внимание на то, какова будет экологическая обстановка, что делать с изменением климата, как адаптировать сельское хозяйство к климатическим изменениям. Может, в новой стратегии это и есть, но в целях не заявлено.