Мы в ЛДПР не ожидали такого поворота событий как на федеральном уровне, так и на региональном. Мы, конечно, рассчитывали улучшить свои показатели по сравнению с предыдущими выборными годами. У нас в 2016 году было 14,5%. Рассматривая вариант снижения, мы прогнозировали удобоваримые 12-13%, но полученного результата не ожидали. Но это федеральный тренд. До второго мандата в Самарской  губернской думе нам не хватило всего 1400 голосов. Конечно, обидно. Хоть у нас и третье место, но по факту получается абсолютно равнозначный показатель с другими партиями по количественному составу депутатского корпуса, и это большое упущение. В этом, конечно, только наша вина, не будем пенять на других и говорить, что это вина тех или иных факторов. Они, конечно, были, но ключевым образом на результаты не повлияли. Ключевая ошибка – это все-таки наша недоработка, и нам стоить сделать работу над ошибками.

Коммунисты, в принципе, смогли оседлать протестные настроения. Их партия на сегодняшний день в первую очередь ассоциируется с протестом. В 2012 году президент РФ Дмитрий Медведев проводил политику декоммунизации и десоветизации – никто не радовался Сталину. Сейчас, если посмотреть телевизор, из Сталина практически делают национального героя. У меня как человека, родственников которого расстреляли, в том числе и в 1953 году, эта фигура вызывает раздражение. А его культивируют, как и все советское: образование, науку. Безусловно, в тот период были плюсы, но были и минусы. Я считаю, это ошибка и партии власти, которая позволила себе достать советские лозунги из нафталиновой коробки и снова начать прокачивать Сталина как национального героя. Коммунистическая партия РФ, как ни крути, примерила на себя имидж настоящих коммунистов. Конечно, сегодняшние коммунисты не являются теми коммунистами, каким, например, был мой дед. Но ширма, за которой они прячутся, лучше всего отражает советское наследие, которое сейчас принято вспоминать. Собрав протестные настроения, КПРФ смогла показать такой результат на выборах. В целом они, конечно, молодцы.

Если смотреть стратегически, мне кажется, вся политическая конъюнктура нашей страны развивается в сторону двухпартийной системы. Кризис «Единой России» налицо, партия работает только с возражениями. Там есть хорошие люди, которых я знаю и уважаю, не все, но есть. Тем не менее половина населения воспринимает в штыки все, что они говорят: и хорошее, и плохое. Люди сразу вспоминают пенсионную и мусорную реформы. Бэкграунд  настолько серьезный, что они работают только с возражениями. В этот раз мы увидели абсолютно протестное голосование, благодаря которому у коммунистов будет 10 мандатов в губернской думе – это в два раза больше, чем в прошлом. Они удвоили свои позиции в основном за счет одномандатников, которые выиграли в четырех округах, причем на особо напрягаясь. Но были отдельные кандидаты – большие молодцы, типа Михаила Матвеева, которые победили на протестном голосовании, но абсолютно заслуженно. Это, наверное, самое неожиданный результат этой кампании. И в этом смысле непонятны действия технологов партии: раскрутить Героя России особого труда не составляет, но они молчали. Безусловно, это связано с тем, что Игорь Станкевич всю кампанию очень сильно болел коронавирусом, находился буквально между жизнью и смертью. Он более-менее пришел в себя фактически за две недели до выборов. Но это не умаляет заслуг Михаила Матвеева и не отменяет довольно скромных результатов деятельности самого Станкевича в прошлых созывах Госдумы. Однако политтехнологи могли бы сделать очень крутую кампанию.

У ЕР и других партий очевидный кризис, который помог бы преодолеть ребрендинг. На мой взгляд, он возможен только путем объединения с какими-то партиями. Может образоваться правый блок, куда во главе с ЕР могли бы войти и Партия роста, и «Новые люди», возможно, ЛДПР. Второй блок – левого толка – мог бы образоваться на базе КПРФ при объединении с эсерами. Тогда получатся две равновеликие партии, которые могут конкурировать. Но такая конфигурация тогда только устоит, когда «Единая Россия» проиграет значительную часть выборов.

На мой взгляд, объединение – единственный вариант. Сами коммунисты не вытянут, у них нет управленцев. Напомню, коммунисты в 2018 году выиграли выборы в Тольятти, получили 17 мандатов из 35, но при этом сдали все позиции в городе. Даже спикером в думе стал представитель ЕР, которых избралось 14 человек. Они не готовы управлять. Пока не перетекут туда серьезные управленцы разного уровня, они рискуют серьезно споткнуться. Кстати, положительный и отрицательный опыт есть и у ЛДПР. В 2018 году выборы во Владимирской области выиграл Владимир Сипягин, у которого наблюдалась жесткая конфронтация с парламентом от ЕР, следствие — не менее жесткий кризис в городе. При этом в Хабаровском крае Сергей Фургал умудряется и выиграть все выборы, и команду свою собрать, и люди его начинают любить. Это может быть шанс как взлететь, так и упасть. Только риск эксперимента довольно велик для народа.  Но это единственная возможность для создания двухпартийной системы, которая могла бы заработать в полную силу.