Правительство планирует к 1 июля 2025 года сократить на 10% штат территориальных подразделений государственных органов.  Ожидается, что реформа коснется 400 тыс. человек — более 0,5% занятых в российской экономике. По информации СМИ, зарплаты сокращенных сотрудников направят на повышение тем, кто продолжит работу.

Очередная попытка России «подтянуть пояс» государственного аппарата вызывает смешанные чувства. С одной стороны, сокращение 400 тыс. штатных единиц – это впечатляющая цифра. С другой – исследования бюрократических систем заставляют различать реальные реформы и их имитацию.

Давайте посмотрим на ситуацию через призму институционального анализа. Сокращение 10% штатных мест – это то, что называется «реформой показателей», а не «реформой содержания». Почему?  Во-первых, простое перераспределение фонда оплаты труда между оставшимися сотрудниками – это тактическое, а не стратегическое решение. Да, оно может временно повысить мотивацию оставшихся служащих, но не решает фундаментальных проблем эффективности госаппарата.

Во-вторых, есть вероятность, что значительная часть «сокращенных» чиновников просто сменит табличку на двери кабинета. Например, в регионах они переместятся в государственные и муниципальные автономные учреждения, или окологосударственные НКО, где продолжат выполнять прежние функции, но уже под другой бюрократической вывеской. В таком случае бюджетные расходы при этом могут не только не сократиться, но и увеличиться – они просто переместятся в другие статьи расходов. Это как если бы вы решили сэкономить на обедах, начав называть их «перекусами».

Действительно эффективная реформа госаппарата требует куда более глубоких преобразований: пересмотра функций государственных органов, автоматизации рутинных процессов, внедрения современных методов управления. Без этого сокращение штатов рискует остаться просто бюрократической рокировкой.

И все же в этой реформе есть позитивный момент: она хотя бы создает видимость движения в правильном направлении.  К примеру, Китай 1980-х годов. Первые эксперименты с рыночными механизмами в специальных экономических зонах начинались как формальные «пилотные проекты» – по сути, имитация реформ в отдельно взятых регионах. Однако именно эти эксперименты заложили основу для масштабных экономических преобразований.

Показательный пример Грузии начала 2000-х: первоначальные попытки реформирования полиции выглядели как косметические изменения – переименование милиции в полицию и смена формы. Но именно эти внешние изменения создали импульс для последующей фундаментальной реформы правоохранительной системы, которая привела к значительному снижению коррупции.

Даже в Сингапуре знаменитая антикоррупционная реформа Ли Куан Ю начиналась с формальных мер – создания новых департаментов и перестановок в кадровом составе. Лишь позже эти организационные изменения наполнились реальным содержанием и превратились в эффективную систему противодействия коррупции.