Ингушетия стала первым регионом Северного Кавказа, который федеральная власть фактически признала банкротом. Главу республики обязали подписать соглашение с руководителем Минфина РФ Антоном Силуановым, согласно которому финансовой политикой Ингушетии будут руководить непосредственно из Москвы.

В бюджетном законодательстве еще 16 лет назад предусмотрели возможность введения временной финансовой администрации как инструмента управления регионом или муниципалитетом, попавшим в ситуацию банкротства или неплатежеспособности. Насколько я знаю, такой инструмент использовался только однажды на муниципальном уровне, причем из-за того, что там была коллизия, связанная со смертью мэра. На тот момент не было представительного органа, поэтому нужно было использовать именно такую форму.

Ввести временную финансовую администрацию возможно в очень ограниченном количестве случаев. Это достаточно сложная процедура – у региона должна быть очень большая просроченная задолженность по долговым обязательствам, которая превышает не менее 30% от объема доходов регионального бюджета. Такая ситуация, судя по поступившим сообщениям, сложилась в Республике Ингушетия. Объем государственного долга в этом регионе даже в течение 2020 года очень сильно вырос, примерно с 2 млрд до 3,3 млрд рублей. При этом весь объем госдолга составляют бюджетные кредиты, получаемые регионом из федерального бюджета. Но это как раз обусловлено тем, что Ингушетия является самым высокодотационным субъектом Федерации. В отдельные годы объем межбюджетных трансфертов составлял больше 90%. То есть фактически весь объем бюджета формируется за счет межбюджетных трансфертов, и то он не умещается в заданные рамки. В этой связи и возникала необходимость наращивания объема бюджетных кредитов, которые дополнительно предоставлялись республике для погашения существующих расходных обязательств.

Очевидно, что при такой системе финансовых взаимоотношений регион должен был бы оказаться фактически под внешним финансовым управлением, но поскольку не оказывался, у федерального центра были во многом ограничены возможности более сильного давления на субъект в части сокращения расходов и возможности мобилизации доходных источников. Мобилизация доходной базы в регионе – это дело очень сложное, тем более известно, что Ингушетия – лидер в стране по уровню безработицы. Летом этого года она превысила 30% от экономически активного населения. В республике также сохраняется высокая доля теневой или серой экономики, бороться с которой пока не удается в полном объеме.

В этой связи очень логичны действия, инициируемые федеральным центром по поводу возможного введения внешнего управления. Для этого в Бюджетном кодексе есть целая глава, которая включает несколько статей, описывающих процедуру введения временной финансовой администрации. Но в любом случае правительство должно инициировать эти действия и добиться судебного решения, чтобы такая финансовая администрация была введена. Просто через решение правительства это сделать нельзя.

Соответствующее заключение для обоснования наличия такого сложного финансового положения дала Счетная палата, возглавляемая Алексеем Кудриным. Несколько лет назад он руководил Центром стратегических разработок, который в рамках формирования Стратегии социально-экономического развития страны вынес следующее предложение: ввести большую дифференциацию для субъектов РФ в части бюджетных прав и полномочий, добавив большие возможности для регионов, имеющих высокую бюджетную обеспеченность и отличающихся высоким качеством управления государственными финансами, и, наоборот, снизив бюджетные права и полномочия для высокодотационных регионов и субъектов, где невысокое качество управления региональными финансами. То есть такие предложения со стороны центра имели место быть. Видимо, сейчас команда специалистов, работающих в Счетной палате, придерживается похожего подхода, пытаясь найти возможности для повышения качества управления региональными финансами через введение внешнего финансового управления.