Как известно, в последние недели представителями СМИ и экспертами обсуждались две популярные противоположные гипотезы о влиянии прошедшего голосования по конституционным поправкам на сентябрьские региональные выборы. Одна из них предполагает, что позитивная инерция этого голосования усилит позиции идущих на выборы глав регионов и кандидатов в депутаты от «Единой России». Другая, напротив, строится на ожидании, что повторится «сценарий-2018»: высокий результат в поддержку властей в рамках федеральной кампании и последующий рост протестных настроений – в ходе региональных. При этом сторонники такой гипотезы не исключают, что для реализации последнего варианта не нужна «новая пенсионная реформа» – достаточно разочарования как минимум части избирателей, поддержавших поправки по собственной воле (по принципу «Конституцию изменили, а жизнь к лучшему не меняется»).

Тут стоит помнить, что региональные выборы (за определенными исключениями) строятся прежде всего вокруг региональной повестки. Даже на пике поддержки федеральных властей конвертировать их рейтинги в высокие результаты кандидатов на региональных и тем более муниципальных выборах не так просто. В наибольшей степени это касается кампаний по выборам губернаторов и глав муниципальных образований. Вспомним, как в апреле 2004 года за два дня до второго тура выборов главы Алтайского края состоялась встреча Владимира Путина с тогдашним губернатором региона Александром Суриковым. Чуть менее чем за три недели до этого Путин победил на президентских выборах с результатом 71,3 % голосов по стране в целом и 67,64 % – по Алтайскому краю. Однако после этой встречи Суриков проиграл выборы Михаилу Евдокимову, набрав лишь 46,29 % (кстати, даже чуть меньший процент голосов, чем в первом туре).

Тем не менее не будем забывать, что после завершения федеральной кампании избиратель еще некоторое время продолжает оставаться в «предвыборном режиме» – в более мобилизованном состоянии, чем в обычное межвыборное время, и с более высокой планкой ожиданий, заданной агитационными мероприятиями. Поэтому полностью отрицать влияние федеральной кампании на региональные, если последние проходят даже в течение двух-трех месяцев после завершения первых, также не стоит.

Скорее, здесь может сработать принцип «у имеющего мало – отнимется, имеющему много – прибавится». В субъектах Федерации и муниципальных образованиях, где высок уровень протестных настроений, наблюдается серьезный антирейтинг или слабый (возможно, временно) уровень поддержки руководства региона, а также весьма насыщенная региональная или местная повестка. Лояльным властям кандидатам на позитивную инерцию голосования по Конституции как фактор роста собственной поддержки рассчитывать не стоит. Однако и более слабые результаты лояльных кандидатов в подобных регионах или муниципальных образованиях будут связаны, скорее всего, именно с местными причинами, а не с «обратной волной» после общероссийского голосования.

С другой стороны, достаточно уверенные результаты поддержки конституционных поправок и явки участников голосования на уровне регионов можно рассматривать не только как демонстрацию возможностей их властей, актуальных и в ходе ближайших избирательных кампаний, но и в том числе как показатель большего уровня мобилизованности лояльного властям электората. Например, в регионах, где губернаторы, возглавившие списки «Единой России» на выборах в заксобрания, активно работают с социальной повесткой (можно отметить, например, главу Челябинской области Алексея Текслера), это поможет дольше поддерживать в мобилизованном состоянии базовый электорат (в том числе старшие возрастные группы), на который эта партия может опереться и на региональных выборах. Тем более что многие значимые группы лояльного электората более консервативны, а значит, дольше будут находиться под влиянием кампании по поправкам. В таких регионах инерция общероссийского голосования действительно может стать дополнительным преимуществом для «Единой России» и лояльных власти кандидатов.

Другой интересный вопрос, может ли «эхо» общероссийского голосования стать фактором перераспределения голосов в ходе региональных избирательных кампаний между оппозиционными партиями. Для начала обратим внимание на статистику голосования по поправкам в Магаданской области, где в сентябре пройдут выборы в облдуму. Мы увидим, что среди территорий с самым высоким уровнем протестного голосования по поправкам есть зоны, где лидерами на оппозиционном фланге в ходе парламентских выборов 2016 года были как ЛДПР, так и КПРФ. Как известно, разница в уровне поддержки между этими партиями по региону в ходе последней парламентской кампании была не так уж непреодолима (19,15 % против 14,84 % соответственно), а в ходе выборов в облдуму в 2015 году ЛДПР, кроме «Единой России», уступила также справороссам и коммунистам. В ходе голосования по поправкам самая большая доля голосов против среди муниципальных образований Магаданской области была отдана в Тенькинском районе (45,52 %) – это территория, где ЛДПР в 2016 году более чем в два раза опережала КПРФ (22,84 % против 10,54 %). В то же время в Магадане уровень голосования против поправок выше среднего по городу (39,32 %) был зафиксирован на семи участках, где в 2016 году КПРФ опережала ЛДПР, и на десяти, где сложилась обратная ситуация (участки, образованные в местах временного пребывания участников голосования, в данном случае учитывать не будем).

Это еще одно косвенное свидетельство того, что против поправок выступила заметная часть избирателей ЛДПР (по данным ВЦИОМ от 2 июня, скорее, против по этому вопросу были готовы голосовать 27 % опрошенных сторонников данной партии, но, возможно, в более протестных регионах этот показатель в итоге был выше). Тем не менее именно этот фактор преимуществом КПРФ, выступившей против поправок, в борьбе за колеблющихся избирателей в регионах вряд ли станет. Во-первых, чем выше был масштаб голосования против поправок среди избирателей ЛДПР и «Справедливой России», тем более протестным, скорее всего, является сам регион. Однако в таких регионах, как правило, очень насыщенная локальная повестка, которая быстрее будет заставлять самих оппозиционных политиков переключаться на более актуальные темы, постепенно уходя от сюжета о поправках. Во-вторых, информированность о разнице в позиции по поводу поправок со стороны парламентских оппозиционных партий может быть сравнительно высока среди их твердых сторонников, но гораздо ниже среди колеблющихся избирателей, за голоса которых и будет вестись конкурентная борьба между ними. Таким образом, перераспределение протестного электората между оппозиционными партиями в ходе ближайших региональных выборов наверняка будет происходить, но вряд ли позиция этих сил по поправкам сыграет здесь ключевую роль.