Уровень тревожности, который, как многие ожидали, к концу самоизоляции и на горизонте июня-июля должен был вырасти, не вырос. Он стал меньше, во всяком случае, по данным ВЦИОМ. Конечно, это влияет и на проведение различных акций, значимых для федеральной повестки (того же парада Победы), для той атмосферы, которая сложилась в последние дни, и для начала процедуры голосования по поправкам к Конституции.

По поводу самоизоляции. Дифференциация выхода очень различна. Так, в Москве мы наблюдаем снижение заболеваемости в несколько раз: ранее в день выявлялись около 5000 заболевших, сейчас менее 1000. Совершенно очевидно, что выстояла система здравоохранения, достаточно спокойная ситуация в городе. И хотя были различные довольно жесткие претензии, но тем не менее у всех есть глаза и мы наблюдаем ситуацию, которая выглядит вполне позитивно, хотя, конечно, всегда есть вопросы и проблемы. Это на одном полюсе. На другом полюсе – Дагестан, где потребовалось фактически внешнее управление для решения этой проблемы. То есть Москва и остальная Россия сегодня – это два полюса, и тренды до самого недавнего времени были разнонаправленными: в Москве количество заболевавших снижалось, в остальной России – росло. Тенденция, как я понимаю, переломилась в самые последние дни.

Что касается голосования по поправкам к Конституции, которое началось 25 июня и продлится до 1 июля, то, по моим представлениям, ситуация лучше, чем можно было ожидать, и с точки зрения общего восприятия процедуры, и с точки зрения легитимности, по крайней мере, на данном этапе, и с точки зрения нарушений, которые фиксируются. Очень показательной, на мой взгляд, стала фраза Венедиктова о том, что он приехал, пожертвовал эфиром, а было больше беспорядка, чем намеренных нарушений. Конечно, поступают различные сигналы и про багажники автомобилей, и про разные другие форматы. Памфилова уже заявила, что все это мало реалистично. Я думаю, что каждый случай, конечно, нужно расследовать. Более того, погоня за явкой, за какими-то неадекватными форматами совершенно недопустима, о чем заявил президент. Но при этом ясно, что массива нарушений, который позволил бы поставить под сомнение волеизъявление, во всяком случае на этом этапе, мы не имеем.

Формат электронного голосования – это формат будущего, и лет через 15–20 он будет преобладать, если вообще не останется единственным. Но сегодня важно убедить граждан, что процедура легальна и легитимна, что тайна голосования будет соблюдена. Я думаю, что те цифры, которые мы наблюдаем, а именно более 1 млн 50 тысяч в Москве, почти 150 тысяч в Нижнем Новгороде зарегистрировавшихся и голосующих (если верить источнику информагентств, 20 % из них уже проголосовали за половину дня 25 июня), – это достаточно серьезная динамика. Сейчас звучат оценки о том, что массово концентрируются голоса бюджетников и так далее. Однако при проверке это не находит подтверждения. Это на одном полюсе. А на другом – фрилансеры, средний класс, люди, которые традиционно не голосуют и колеблются. Совершенно очевидно, что структура голосования изменится в будущем, но она меняется уже сегодня, и меняется в пользу этих просвещенных, сомневающихся слоев, молодежи. Этот полюс электронного голосования делает электоральную процедуру менее предсказуемой, но более объективной. И это совершенно очевидно.