Уровень бедности в России по итогам 2024 года обновил исторический минимум — за год он снизился на 1,1 процентного пункта, до 7,2%, подсчитал Росстат. За границей бедности, которой в прошлом году считался доход в 15 552 рубля в месяц, пребывали 10,5 млн. из 146 млн. россиян — на 1,7 млн. человек меньше, чем в 2023-м. К 2030 году уровень бедности в России должен снизиться до 6% — такой процент заложен в национальных целях развития.

Удивительно не то, что при нынешней инфляции Росстат рапортует о снижении бедности в РФ до исторического минимума в 7,2 процента населения, а то, что при величине прожиточного минимума в 15,5 тыс. рублей статистический бедняк до сих пор еще не ликвидирован как класс. На 15 с половиной тыс. рублей сегодня сложно, да и почти невозможно прожить не только в крупных городах, но и в сельской глубинке. Судя по масштабам социальной поддержки от государства, к нынешней победной весне в стране уже не должно было остаться той категории россиян, которая все еще влачит жалкое существование за гранью этого минимального показателя доходов. Но тот факт, что нищета по-прежнему остается вопросом повестки, и одолеть ее не выходит даже при опоре на лукавую цифру прожиточного минимума, свидетельствует о нерешенных проблемах с обустройством державы.

Социология утверждает, что богатые в РФ сегодня богатеют быстрее, чем успевают свести концы с концами бедняки. Такой перекос, как и фактическую сторону бедности, не скрыть никакими технологиями подсчетов и суверенными подходами к арифметике. Восемь десятков лет назад, когда ковалась та Великая Победа, никто не скрывал, что страна живет тяжело и испытывает лишения. Сегодня происходит по-другому, и на фоне западных санкций и увеличенных расходов на оборону важно показать как миру, так и стране, что России по силам одновременно и нести бремя геополитического противостояния, и повышать жизненный уровень граждан.  Такая противоречивая, но при этом двуединая задача требует особых навыков и методов.  При этом губернаторский KPI по социально-экономическим показателям никто не отменял, а даже, напротив, с регионов спрос повысился с учетом требований по росту рождаемости. В таких условиях, когда бюджетные возможности большинства субъектов ограничены, а цели возвышенны, каждая территория пытается задействовать свои рычаги и механизмы обустройства жизни в глубинке. Общим трендом стало создание новых рабочих мест в той части сектора реальной экономики, который завязан на оборонные заказы. Но ВПК не резиновый, да и не повсюду в городах и весях пока еще дымят трубами такие преуспевающие предприятия. В иных регионах ставка теперь делается на замещение местными кадрами рабочих – мигрантов на стройках и в отрасли ЖКХ. На фоне проблем с урожаем местные власти кое- где инициируют привлечение   трудоспособных граждан к проектам поддержки сельского хозяйства. Однако безработных в стране осталось не так уж и много, а вот работающих, но бедно живущих по-прежнему хватает. Была бы плановая, а не рыночная экономика, и проблема с доходами трудящихся, как и с регулированием цен, решилась бы скорее и проще. Конечно, в советской системе борьбы с бедностью тоже существовали свои трудности с тупиками, но в целом   та социальная модель обладала и рядом несомненных преимуществ.

Сегодня значительная часть экономики продолжает ехать по прежним рельсам, не поменялся и уклад жизни с запросами на потребление. Такой «разнотык» между ожиданиями и реалиями поневоле приводит к когнитивному диссонансу и нестыковкам в социологии и статистике.