Я бы хотел акцентировать внимание на проблематике российской бедности как на одном из важнейших показателей социального неравенства. В 2022 году уровень бедности составил 9,8%, или 14,3 млн человек с доходами ниже прожиточного минимума. Десять лет назад уровень бедности составлял 10,7%, в 2002 году – 24,6%, в 2000 году, после экономического кризиса 1998 года, уровень бедности был 29%, количество бедных составляло 42,3 млн человек. А самый большой уровень бедности зафиксирован в 1992 году, он отметился либерализацией цен и переходом к рыночным отношениям. Тогда этот уровень составлял 33,5%, а за чертой бедности было 49,7 млн жителей. Индекс потребительских цен в 1992 году, по сравнению с 1991-м, составил 2609%. Во время кризиса 1998-го этот показатель составлял 184,4%. В настоящее время индекс колеблется на уровне 10–11%. Как было сказано президентом РФ, в 2022 году ИПЦ составил 7,5–8%. И когда Центральный банк говорит, что так оттаргетирует инфляцию, что она составит 4,5%, я в это не верю. Предпосылок, чтобы инфляция снижалась, у нас по экономическим условиям нет.

В соответствии с указом президента о национальных целях развития РФ до 2030 года поставлена задача снизить уровень бедности до 6,6%. За восемь статистических лет (включая 2023 год) предстоит сократить уровень бедности на 3,2%. За предыдущие восемь статистических лет удалось снизить на 3,6%, поэтому я испытываю осторожный оптимизм, что целевое значение показателя бедности к 2030 году будет достигнуто.

Во исполнение решения президента по снижению уровня бедности социальная политика в стране действительно регионализируется. С 2020 года субъекты РФ разрабатывают программы по уменьшению доли населения с доходами ниже прожиточного минимума. Мы, как подведомственный министерству институт, проводим экспертизу этих программ. Основные их задачи: превышение темпа роста доходов над темпом роста инфляции, развитие системы социальной помощи, развитие системы соцконтракта, организация социальной адаптации малоимущих граждан. Регионы РФ стараются, с отстающими мы проводим работу. В целом индекс жизни находится на вполне приличном европейском уровне, сильной статистической дифференциации у нас нет. Другое дело, что необходимо совершенствовать социальную статистику и брать в оборот не только тех, кого сейчас берем, но и население на хвостах распределения по доходам – самых богатых и самых бедных, которые обычно в общий срез не попадают.

Из вы­ступ­ле­ния на экс­перт­ной сес­сии, ор­га­ни­зо­ван­ной Агент­ством по­ли­ти­че­ских и эко­но­ми­че­ских ком­му­ни­ка­ций во вза­и­мо­дей­ствии с «Ди­рек­ци­ей Вы­став­ки До­сти­же­ний «Рос­сия».